Охотник вверх ногами - Кирилл Хенкин

Ничего этого, однако, не произошло. Правда, на поверхность вышли лишь его показания в Подкомиссии Сената, опубликованные книги и статьи. Была, говорят, и закулисная сторона дела. Но если судить об этой стороне по его письму Троцкому, то и она была отмечена печатью крайней осторожности и заботы — не повредить Москве. К тому же авторство свое Орлов признал лишь много лет спустя, когда письмо уже побывало во многих руках. В частности, у Исаака Дойчера, биографа Троцкого, и Дон Левина, крупного специалиста по советским делам. Они могли докопаться.

Перед Орловым был, следовательно, выбор. Либо признаться в авторстве письма без всякого риска, но с немалой политической пользой для себя, либо промолчать и рисковать, что правда всплывет, и у людей могут возникнуть разные нехорошие мысли.

Абсурдно думать, что Орлов бежал в США по заданию Москвы. В те годы такие операции не проводились. Уж во всяком случае, не на таком уровне. Просто Орлов был не из тех, кто ехал по вызову Москвы навстречу своей судьбе и покорно спускался за пулей в подвал Лубянки.

Но нежелание погибнуть не делало его противником режима. Режим был свой, родной, надо только, чтобы перестали расстреливать хороших и снова доверили им (таким, как Орлов) расстреливать плохих. Политически и психологически Орлов с советским режимом никогда не порывал.

Так что, ставя Сталину условие не трогать его мать в обмен на молчание, делая шаг навстречу советской разведке, устанавливая с ней позже контакт (в чем я не сомневаюсь), Орлов был озабочен не только своей безопасностью, но еще и нежеланием оказаться по другую сторону баррикады. Подобно Вилли (который был отличный человек, а Орлов, по-моему, большая сволочь), он не мыслил себя вне коммунизма. Тем более его врагом.

Не мыслили себя вне рядов коммунистического движения и разведчики, бежавшие на Запад незадолго до Орлова. И Порецкий, и бежавший вскоре после него Кривицкий — оба искали прежде всего связи с партийной оппозицией. Они хотели продолжать политическую борьбу со Сталиным.

Порецкий был в этом смысле абсолютно последовательным и даже не помышлял просить защиты у полиции капиталистических стран. Через несколько дней он был убит.

Кривицкий обратился за помощью к французам, позже к американцам, но не снюхался с Москвой. Он прожил дольше, дотянул до 1941 года.

Орлов был хитрее. Он понял, что порвав с Москвой, человек его профессии может прожить в свободном мире, лишь сотрудничая с местной разведкой. Он и сотрудничал. Но, чтобы прожить долго и без страха, надо работать на западную разведку с пользой для Москвы. Орлов жил очень долго и помер, говорят, совсем недавно.

Мне возразят: неужели все выжившие перебежчики, все бывшие советские разведчики заключили некий пакт с Москвой? Я так не думаю. Дело в том, что в годы, когда перебежал Орлов, а также в первые послевоенные годы убивали или старались убить любого беглеца. Но всякий людской поток (и поток перебежчиков и невозвращенцев — не исключение) рождает соблазн его оперативного использования. А с того момента — сравнительно недавнего — как Советы начали систематически разбавлять истинных перебежчиков и невозвращенцев липовыми, убивать уже было нельзя. Если убивать настоящих перебежчиков и оставлять в живых ложных, может получиться нехорошо. Если наоборот — тоже худо. Лучше уж не убивать никого. Тем более, что остается мощное оружие: политическое убийство, уничтожение с помощью дезинформации. Но об этом в другой раз.

Мне скажут: а как же история с болгарскими зонтиками, стреляющими ядом? Не знаю. Думаю, что это делается для поддержания мифа.

Мы не знаем и вряд ли узнаем, какие ложные концепции, полуистины и фальшивые сведения закладывал Орлов в мозги тех, кто его слушал. Какие почерпнутые из его лекций знания влияли затем на ход мыслей и взгляды молодых американских разведчиков. Мы не знаем, кого он прикрыл и кого помог завербовать.

А Вилли, возможно, знал. Или хотя бы догадывался. Ведь проверкой «Шведа» он остался доволен.

«Скажите, Вилли, по-вашему, Орлов был порядочный человек?»

«Да, абсолютно порядочный».

Аминь!

И все же, скажут мне, на процессе Абеля была разоблачена советская шпионская сеть. Целая организация. Были названы имена.

Был назван Виталий Павлов — личность уже известная, давно погоревший в Канаде резидент. К моменту ареста Абеля Павлов в Москве — начальник, если не ошибаюсь, спецшкол Главного Первого управления.

Был назван Александр Коротков — бывший лифтер, ставший крупным начальником Первого управления. К моменту суда над Вилли Коротков давно уже помер.

Был назван Михаил Свирин, работник советской резидентуры в Нью-Йорке, где он находился под видом сотрудника секретариата ООН. К моменту суда он, разумеется, давным-давно вернулся в Москву.

Был назван финский моряк по кличке «Аско», якобы служивший курьером между Нью-Йорком и Москвой. Никаких следов «Аско» не нашли.

Еще до суда, сразу после явки в посольство США в Париже, Хейханнен назвал другого курьера, специально обслуживавшего резидентуру «Марка».

Курьер был якобы француз, работал в авиакомпании «Эр-Франс» и совершал регулярные рейсы между Парижем и Нью-Йорком.

Его кличка была, кажется, «Мар», настоящая фамилия — не то Ру, не то Леру, имя — либо Мишель, либо Марсель.

Поскольку «Марк» показал «Вику» только негатив снимка этого человека, описание внешности было весьма расплывчатым.

По просьбе американцев, французская контрразведка потратила на расследование этого дела несколько месяцев. Результат был, разумеется, нулевой.

Зато была названа Эллен Собелл, жена уже осужденного и отбывавшего в то время наказание сообщника Розенбергов Мортона Собелла (Соболевича). Только вот незадача: нерадивый Хейханнен связи с Эллен Собелл не установил, а предназначенные ей деньги, по собственному признанию, присвоил. Так что, Эллен Собелл так и останется лишь упомянутой. Излишне говорить, что самому Собеллу все эти разговоры ничем повредить не могли. Он был осужден, и никто не собирался судить его заново.

Появляется, однако, свидетель — он позже предстанет перед американским военным судом и понесет наказание — сержант армии США Рой Родс, бывший агент КГБ по кличке «Квебек».

Но Родс разоблачает только себя. Его показания никуда не ведут и ничем не могут повредить Абелю. Рой Родс никогда его не встречал, не слышал о нем. Зато низменная натура этого платного шпиона лишний раз оттенила благородство нашего главного героя.

Одна деталь меня смущает: завербованный в Москве, где он заведовал гаражом посольства США и попался на бабах и пьянках, Родс, после возвращения в Америку, обязался установить связь с советской разведкой, чего он, однако, не сделал. Не утверждая, что за это именно он был разоблачен, все же замечу, что, выдавая его американским властям, советская разведка ничего не теряла и, возможно, сводила счеты со строптивым агентом.