Столетняя война. Леопард против лилии - Наталия Басовская

Английский король тем временем готовил новое крупное вторжение во Францию. Как показали последующие события, на этот раз ставилась задача реального покорения всей ее территории. Важным моментом подготовки решающего удара, как обычно, стала проблема союзников. Опираясь на реальные достижения в войне и теоретические «законные права» во Франции, Генрих V предпринял дипломатические шаги с целью обеспечения международной поддержки. Весной 1416 г. в Лондоне активно велись переговоры с германским императором Сигизмундом и графом Голландии, Зеландии и Геннегау Вильгельмом. Заключение официального союза с императором было успехом, который мог в будущем обеспечить Англии поддержку на континенте. Кроме того, с помощью графа Вильгельма и императора английский король создавал некоторое время в глазах общественного мнения Европы видимость готовности к заключению мира с Францией.

Под флагом мирных переговоров Генрих V прибыл осенью 1416 г. вместе с германским императором Сигизмундом в Кале и встретился там с герцогом Бургундским. Однако вместо англофранцузского мира эта встреча привела к созданию англо-бургундского союза[117]. Договор, в котором герцог признал законными права Генриха V на французский трон и обещал ему военную помощь, был крупным достижением английской политики. Патриотически настроенные элементы во Франции восприняли действия герцога как предательство. Так, автор «Нормандской хроники» заметил по этому поводу, что герцог Бургундский «стал скорее англичанином, чем французом»[118]. Союз с Бургундией наметился несколько лет назад, в ходе гражданской войны во Франции. Подтверждением реальности его создания стал отказ герцога Бургундского от участия в борьбе против английского вторжения в 1415 г. В 1416 г. союз английского короля и герцога Бургундского был официально оформлен. Это подрывало позиции и без того ослабленной Франции и делало ее шансы на победу в войне крайне малыми.

Летом 1417 г. новая большая английская армия (около 10 тыс. человек) во главе с самим Генрихом V высадилась в Нормандии. Хорошо экипированное, снабженное осадными орудиями и артиллерией войско приступило к последовательному покорению Франции. Именно в это время герцог Бургундский вновь подвел свои войска к Парижу. Теперь это был не просто очередной акт междоусобной борьбы с арманьяками, а убедительная реализация англо-бургундского союза. Коннетабль Франции граф Арманьяк не мог вывести армию из окруженного бургундцами Парижа. Английские войска быстро продвигались по Нормандии, где почти не осталось французских войск, так как все силы были брошены на борьбу с бургундцами.

Единственным серьезным препятствием на пути завоевателей были крупные города, жители которых, как правило, держались до последнего. Их сопротивление приводило Генриха V в бешенство. Ему казалось, что до победы над Францией остался один шаг. В гневе он забыл о своей роли «законного и доброго» государя Французского королевства, к которой он стремился еще с 1415 г. После взятия штурмом долго не сдававшегося Кана английский король приказал перебить всех его защитников, не щадя мирных жителей. Сильнейшая военно-морская крепость Нормандии – город Шербур пал лишь после десяти месяцев осады, и то с помощью подкупа. И все же французские города один за другим были вынуждены сдаваться англичанам: пали Понтуаз, Макт, Фалез. Английские войска приближались к крупнейшему городу Нормандии – Руану. В это самое время в Пикардии шли бои между войсками арманьяков и бургундцев, и герцог Бургундский направил новые силы на захват столицы Франции.

В мае 1418 г. Париж был взят сторонниками «бургундской партии», которые повели себя как настоящие захватчики. На улицах города происходили ожесточенные бои между приверженцами двух феодальных группировок; были перебиты, казнены или заточены явные и тайные сторонники арманьяков.

Неудивительно, что англичане не встречали организованного отпора. Тем не менее в отдельных городах и крепостях Нормандии им приходилось преодолевать растущее сопротивление населения (по словам хрониста Монстреле, «всех людей Нормандии»)[119]. В июне был осажден Руан, жители и гарнизон которого не желали капитулировать и надеялись на помощь короля. Начав править Францией от имени окончательно потерявшего рассудок Карла VI, герцог Бургундский объявил, что он готовит войско для поддержки Руана. Причиной его внешней переориентации было опасение полностью утратить популярность во Франции. В атмосфере растущего массового сопротивления завоевателям стало рискованно открыто помогать англичанам. Однако события очень скоро показали, что, по существу, герцог Бургундский остался английским союзником.

В течение семи месяцев жители осажденного Руана героически выдерживали постоянный обстрел и жесточайший голод. Они ждали помощи герцога Бургундского, но он не торопился выполнить свое обещание, продолжая тем самым помогать англичанам.

В последние недели осады Руана произошло событие, которое ярко продемонстрировало вновь наметившийся перелом в характере войны и глубокое расхождение между позициями правящей верхушки и населением Франции. Видя преступное бездействие герцога Бургундского, два нормандских рыцаря собрали отряд численностью около двух тысяч человек и предприняли дерзкую попытку прорвать осаду Руана. Их замысел не удался, и в декабре 1418 г. город был вынужден сдаться. В сознании жителей Франции закрепилось понимание неспособности правящей верхушки защитить страну. Даже приближенный бургундского дома хронист Монстреле пишет, что поступок Жана Бесстрашного «изумил всех добрых людей».

Расправившись с гарнизоном Руана и жестоко ограбив его жителей, Генрих V продолжал завоевание Нормандии. Трудности борьбы заставили английского короля в начале 1419 г. вступить в переговоры с действовавшими от имени Карла VI королевой Изабеллой и герцогом Бургундским. Генрих V выдвинул, по словам Монстреле, «непомерные требования»[120]. Сам факт переговоров свидетельствовал о серьезном отступлении английского короля от первоначальной программы абсолютной законности его власти над всей Францией. Договоренность не была достигнута. Причиной этого помимо «непомерных требований» Генриха V было, на наш взгляд, наличие во Франции в тот момент еще одной политической фигуры, с которой следовало считаться.

Пятнадцатилетний дофин Карл – младший и единственный после смерти двух старших братьев сын короля Карла VI – бежал из захваченного бургундцами Парижа. В конце 1418 г., опираясь на уцелевших арманьяков, он объявил себя регентом Франции и создал свои парламенты в Пуатье и Понтуазе и счетную палату в Бурже. Таким образом, в стране возникло правительство, противостоящее бургундскому. При всей шаткости его юридического статуса оно опиралось на многочисленных приверженцев арманьяков и сумело сохранить военную поддержку Шотландии и получить обещание помощи от Кастилии. Главная же сила этого правительства заключалась в том, что оно поставило целью борьбу против английского завоевания. Как пишет Базен, «за него (дофина Карла. – Н. Б.) и его именем французы сражались одновременно и против бургундцев, и против англичан»[121]. Эта единственная по-настоящему популярная в тот момент во Франции задача могла обеспечить правительству дофина поддержку в стране. И именно на этой платформе летом 1419 г.

произошло сближение дофина Карла и переориентировавшегося в очередной раз герцога Бургундского. В договоре о дружбе и союзе они сообщали, что объединяются «для того, чтобы оказать сопротивление англичанам, нашим давним врагам».[122]

Примирение дофина и герцога, конечно, не было прочным. Между ними неизбежно должна была вновь вспыхнуть борьба за власть. Общая атмосфера в стране, угроза независимости Франции, наметившаяся активизация и сплочение всех патриотических сил и сторонников централизации заставили правящую верхушку временно пойти на компромисс.

Герцог Бургундский, под контролем которого находилась добрая половина Франции и королевская казна, не стремился активизировать войну против Англии. Английская армия продолжала продвижение к Парижу; была захвачена почти вся Нормандия и герцогство Понтье. Сопротивление завоевателям не ослабевало, но силы были неравны: организованной и хорошо подготовленной английской армии по-прежнему противостояли разобщенные гарнизоны и отряды. Французская феодальная верхушка в этой опасной для страны ситуации вновь, как уже неоднократно случалось в истории Столетней войны, вместо укрепления наметившегося сплочения пошла на углубление противоречий. В сентябре 1419 г. во время личной встречи дофина Карла с герцогом Бургундским последний был убит приближенным дофина. Показательно, что для оправдания этого преступления в глазах общественного мнения Франции дофин использовал широко известные проанглийские позиции герцога. В письмах к городам по поводу происшедшего Карл постарался исключить мысль о борьбе за власть и представить убийство как справедливую кару за то, что герцог «обещал, но не вел войну против англичан».[123]