«Метаморфозы» и другие сочинения - Луций Апулей

— Девушка милая, я деревенский житель, пасу стада, но благодаря глубокой старости научен долгим опытом. Так вот, как правильно я сужу, что именно умные люди и называют даром провиденья, то по такой неровной, часто колеблющейся походке, по крайней бледности, разлитой во всем теле, по вздохам частым, а главное, по заплаканным глазам твоим вижу, что от любви чрезмерной ты страдаешь. Послушай же моего совета и не старайся вперед погубить себя, снова бросившись в воду или каким-либо другим способом насильственной смерти. Отложи грусть и брось печаль, а лучше обратись с мольбами к Купидону, величайшему из богов, а так как он юноша избалованный и капризный, то постарайся ласковыми речами и предупредительностью расположить его в свою пользу.

26. Ничего не ответив на слова пастушеского бога, только поклонившись спасительному божеству, Психея тронулась в путь. Когда она усталой походкой прошла довольно далеко, уже к вечеру, не знаю какой тропинкой, достигла она некоего города, где правил, как царь, муж одной из ее сестер. Узнав об этом, Психея пожелала дать знать сестре о своем присутствии; как только ввели ее, после обычных объятий и приветствий, на вопрос о причине ее прибытия, она начала таким образом:

— Ты помнишь ваш совет, а именно как вы меня уговаривали, чтобы я чудовище, которое под обманным названием мужа проводило со мною ночи, раньше чем оно пожрет меня, бедную, своей прожорливой глоткой, поразила обоюдоострым кинжалом? Но как только, согласно уговору, при свете лампы преступной взглянула я на его лицо, вижу дивное и совершенно божественное зрелище, самого сына пресловутого богини Венеры, самого, повторяю, Купидона, сладким сном объятого. И пока, приведенная в восторг видом такой красоты, смущенная таким богатством наслаждений, я страдала от невозможности вкусить его, как раз в это время по несчастной случайности пылающая лампа брызнула маслом ему на плечо. Проснувшись тотчас же от этой боли, как только увидел меня с лампой и оружием в руках, говорит: — С тобою тотчас же за это столь жестокое твое преступление ложе делить прекращаю, можешь забирать свои пожитки,233 я же на сестре твоей, — тут он назвал твое имя, — вторым браком женюсь. — И сейчас же приказал Зефиру, чтобы он выдул меня из его дома.

27. Не поспела еще Психея кончить своей речи, как та, воспламенившись порывом безумного вожделения и губительной зависти, обманув мужа хитро придуманной ложью о том, будто получила какое-то известие о смерти родителей, сейчас же взошла на корабль, прямо направилась к известному обрыву, и хотя дул совсем другой ветер, но она, ослепленная надеждой, крикнув: — Принимай меня, Купидон, достойную тебя супругу, а ты, Зефир, поддержи свою госпожу, — со всего маху бросилась в бездну. Но до места назначения даже в виде трупа она не достигла, потому что, ударившись о скалы и перекатываясь с камня на камень, тело ее раздробилось, и, застряв по разным местам, как она заслужила этого, внутренности ее доставили легкую добычу для птиц и диких зверей. Так она погибла. Не замедлила и следующая мстительная кара. Психея в своем скитании дошла до другого города, где в таком же положении пребывала вторая сестра. И эта также поддалась на приманку родства и поспешила к утесу на преступный брак в качестве соперницы Психеи, но равным образом упала, найдя себе гибель и смерть.

28. Меж тем, пока Психея, занятая поисками Купидона, обходит страны, он сам, не оправившись еще от ожога, лежал и стонал в самой спальне у своей матери. Тут чайка, птица пребелая, что по волнам морским на крыльях плавает, нырнула поспешно в глубь океана глубокого. Там, сейчас же представ перед Венерой, что купалась и плескалась, докладывает ей, что сын ее обжегся, стонет от сильной боли, лежит, — неизвестно, поправится ли, а что по всем странам и народам говор и ропот идет и Венеру со всей ее родней поминают не добром; сынок, мол, негоже в любви прохлаждается, а сама она все в океане купается, от дел своих отстала, а через то ни страсти нет никакой, ни приятности, ни благолепия, а все стало неблаговидно, гру6о и дико; ни браков супружеских, ни союзов дружеских, ни от детей почтения, но всеобщее позорище и от несообразных соединений горечь и отвращение. Так эта болтливая и нескромная птица верещала в Венерины уши, выдавая секрет ее сына. А Венера, придя в сильный гнев, вдруг восклицает: — Стало быть, у доброго сынка моего подруга завелась какая-то! Ну, ты, которая одна и служишь мне от души, скажи, как зовут ту, которая невинного еще и чистого мальчика соблазнила? Может быть, это кто-нибудь из породы нимф, или из числа Ор,234 или из хоровода Муз, или из Граций, моих прислужниц.

Не смолчала говорливая птица и отвечает: — Не знаю, госпожа; думается, что одной девушкой — если память мне не изменяет, Психеей она называется, — крайне он заинтересован.

Тут Венера в негодовании громко воскликнула: — Если он на самом деле любит Психею, соперницу мою по самозваной красоте, похитительницу моего имени, то, наверное, сводницей в этом деле считает меня, так как по моему указанию он и узнал эту девушку.

29. Воззвав таким образом, поспешно выплывает она на морскую поверхность и сейчас же стремится в золотую свою спальню; найдя там, как ей уже было доложено, больного сына, она прямо с порога заорала во весь голос: — Очень это пристойно и прилично и происхождению нашему, и хорошему твоему поведению, что ты, поправши наставления матери твоей и госпожи, вместо того чтобы внушить постыдную страсть моей врагине в виде наказания, сам, малолетний отрок, заключаешь ее в свои распутные и преждевременные объятия, думая, что я потерплю своей невесткой ту, которую ненавижу. Или ты считаешь, потаскун, растлитель противный, что ты один можешь наш род продолжать, а я уже по старости и зачать не могу? Ну так знай же, другого сына рожу, лучше тебя, или, для вящего твоего уничтожения, усыновлю кого-нибудь из домочадцев и ему передам крылья эти, и факел, и лук, и самые стрелы, все это принадлежит мне, и я дала тебе это снаряжение не для такого употребления; а из отцовского имущества тебе ничего подобного дано не было, а с ранних лет ты избалован был, на руку проворен, старших все время толкал без всякого почтения, самую мать свою, меня, говорю сама, каждый день обворовываешь и колотишь частенько, ни во что считая, словно вдову какую-нибудь, нисколько не боясь вотчима своего,235 силача знаменитого и великого вояки. Мало того, ему часто, мне назло, взял ты за обычай девиц поставлять в наложницы. Но вот увидишь, пожалеешь сам об этих проказах и узнаешь, каково сладко и приятно будет твое супружество! Теперь, после такого издевательства, что мне делать? Куда деваться? Какими способами перевертня этого образумить? Что же, к враждебной мне Воздержанности обратиться, которую я так часто из-за распутства этого мальчишки оскорбляла? Но в ужас меня приводит толковать с этой деревенской неотесанной бабой. Однако откуда бы помощь ни приходила, пренебрегать ею не следует. Именно она, никто другой, может быть мне всего полезнее, чтобы жесточе потаскуна этого наказать, колчан забрать, от стрел разоружить, лук ослабить, факел угасить, да и по самому телу его хорошенько поначалить. Тогда только и сочту я обиду мою заглаженной, когда она кудри его, сверкающее золото которых вот этими руками я так часто перебирала, обреет и крылья, что я нектарным источником из груди своей орошала, обкорнает.

30. Сказавши так, гневно ринулась она вон, но не успокоилась еще желчь Венерина. Навстречу ей попадаются Церера с Юноной и, увидя воспаленное лицо ее, спрашивают, почему красоту сверкающих глаз ее мрачат сдвинутые брови. А она: — Кстати, — отвечает, — вы встретились со мною, готовой на насильственное действие какое-нибудь от душевного возбуждения. Молю вас, приложите все усилия и найдите мне убежавшую или улетевшую Психею. От вас, конечно, не тайна страшный скандал в моем доме, и это натворил тот, кого я не могу называть сыном.

На это богини, которым известно было все происшедшее, для успокоения пламенного гнева Венеры так начинают: — А что за преступление, госпожа, совершил твой сын, что ты с таким упорством противишься его счастью и хочешь погубить ту, которую он любит? Что за грех, спрашивается, обменяться улыбкой с красивой девушкой? Разве ты не знаешь, что он уже взрослый юноша, или ты забыла, сколько ему лет? Или, потому что он так моложав для своего возраста, тебе он до сих пор кажется мальчиком? Ты — мать и женщина рассудительная, а между тем все время следишь за шалостями своего сына, ставишь ему в вину распущенность, препятствуешь ему в любовных делах и осуждаешь в прекрасном сыне своем свои же ухищрения и удовольствия. Кто же из богов или из людей допустит, чтобы ты повсеместно сеяла в людях вожделение, если ты из своего дома изгоняешь стремление к любви и закрываешь общественную мастерскую женских слабостей? — Так Церера и Юнона из опасения стрел Купидоновых старались усердной защитой угодить ему, хотя бы и заочно. Но Венера пришла в негодование оттого, что они обращают насмех причиненные ей обиды, и, опередив их, быстрыми шагами направила путь в другую сторону, к морю.