Ты всё узнаешь утром (СИ) - Алешкина Ольга

— Привет. Как ты?

Я высвободила руку и вывела: «Уже хорошо». Показала ему лист и тут же приписала снизу: «Как ты узнал??» Закусила губу и вновь повернула к нему написанное. Он прочитал, многозначительно покосился на Люсю — та и не подумала оставить нас одних, напротив, откровенно наблюдала за нами — едва заметно раздул ноздри, сокрушаясь чужому любопытству, и негромко заговорил:

— Мне позвонили с твоего телефона. Я решил ты звонишь сообщить, что доехала, оказалось мужчина. Толком ничего не объяснил, сказал, что ты в опасности, где тебя искать и бросил трубку. Я перезвонил, а он мне «мужик не тупи, я не шучу» и опять отбой, — он сжал кулак и выругался: — Сука, как подумаю! Я же мог оказаться в душе, или выйти на улицу! Этот козел потом телефон отключил. Я в машину и сюда, а по дороге звонил в полицию, потому как, хрен знает, когда доехал бы.

Забегая вперед, скажу, Глебу позвонил Денис, а его вызвала, кстати, Вика. Как выяснилось, крепкая дружба их связывала с детдома. Парень подъехал и, мягко говоря, обалдел, узнав, чего она натворила. Никаких разумных доводов Вика слышать не желала, а Денис побоялся стать втянутым в убийство, но сам при этом светиться передо мной не хотел. Вика попросила его избавиться от моей тачки, под тем же предлогом, он прихватил и мой телефон. Поскольку никаким заработком он не гнушался, даже с криминальным душком, несколько часов он боролся с искушением заработать на машине, а в итоге бросил её на окраине нашего города, решился и позвонил Глебу.

В понедельник, во время обхода, я приставала к врачу с записками, настаивая на выписке. «После результатов анализов», пообещал доктор и отправил меня для верности на УЗИ. Я сочла это лишним — в больнице ко мне относились с повышенным вниманием и опекой — но перечить не стала и послушно отправилась в указанный кабинет. Узистка уставилась в экран и вскоре заметила:

— Интересно… — взяла в руки направление, с которым я пришла, пробежалась по нему глазами и повернулась ко мне: — Это вас привезла полиция?

Похоже, я здесь личность уже легендарная. Я утвердительно кивнула и предприняла попытку взглянуть на экран — занятно это самое «интересно». С моего ракурса не разглядишь, а и усмотрела бы, толку мне от этого никакого, вертела головой больше из любопытства.

— Почему вы не сказали доктору о беременности? — «Какой беременности?!», чуть было не подскочила я, но лишь просипела:

— Вы уверенны?

— Ха! — воскликнула она, удивляясь, что её недооценивают. Пригляделась ко мне внимательнее и улыбнулась из-под очков: — Я вам преподнесла сюрприз? Уверена, девушка, совершенно уверена. Три-четыре недели.

От неё брела больничным коридором растерянная и задумчивая. Что если бы я потеряла эту кроху? Господи, да я падала на пол, мерзла на этом самом полу! Я поежилась от воспоминаний и прислонила к животу руку — спрятать, укрыть от посторонних. Своего доктора нашла в ординаторской.

— А-а, Устьянцева, заходите, — пригласил он. — У меня тут как раз ваши анализы.

Я кивнула на лист бумаги на его столе — можно? — дождалась одобрения и размашисто вывела: «Настаиваю на срочной выписке. Буду вставать на учёт по месту прописки». Подумала и приписала: «Очень хочу домой, обещаю блюсти все ваши рекомендации». Мужчина прочел мои каракули, покачал головой и улыбнулся.

— Анализы неплохие, чуть гемоглобинчик поднять бы. Давайте результаты УЗИ, полюбопытствую, — протянул он руку. Листы перекочевали от меня к нему, он глянул и обомлел: — Вот так раз! Что же вы, Юлия Викторовна, смолчали?

Я пожала плечами и нарисовала вопрос, объемный такой, пузатый. Его самоличный наложенный запрет на речь: «три дня тишины, бережём связки», нравился мне всё больше и больше. Можно ничего не объяснять и не оправдываться, шмякнула вон вопрос и понимай, как хочешь. Доктор расценил мой вопрос, как встречный, адресованный ему:

— Выпишу, но с вас выполнение ряда условий. — Я с готовностью закивала, заглядывая ему в глаза. Вышло чересчур активно и предано: ещё немного и высуну язык, подобно охочей до сахара собачке. Моё рвение мужчину позабавило, но он не преминул заметить: — Как домой проситься, так они все горазды, а как режим соблюдать — это мы не проходили, это нам не задавали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Закончилось тем, что он мне дал целый список предписаний, главным пунктом в котором значился визит к гинекологу. Оставалось решить вопрос с доставкой меня домой. Между Светкой и Глебом, я выбрала бывшего мужа — Светке пришлось бы долго объяснять, как добираться и где меня искать. Как оказалось, Глеб ночевал в гостинице города и домой не возвращался, поэтому уже через пятнадцать минут был на месте. К тому времени я ещё даже не спустилась.

Я нарисовала Люсе огромную ромашку, приписала «выздоравливай» и отправилась на поиски гардероба. Глеб уже получил мои вещи (куртка лежала рядом на стуле), а сам поддакивал санитарке, слушая её рассказ, при этом светился самоваром. Я, было, заподозрила его во флирте, да усомнилась: возраст санитарки — что-то около шестидесяти — и выдающихся размеров формы женщины, аппетитные, я бы сказала, противоречили таким мыслям. Но всё равно захотелось брякнуть ему какую-нибудь гадость. Вот чего он лыбится! Беречь связки мне рекомендовано ещё пару дней, я вновь тихо порадовалась этому факту, подошла и отделалась кивками для обоих.

— Здрасьте — здрасьте, — замотала головой санитарка, пристально меня осматривая. — В добрый путь вам. Здоровьица, не хворайте уж, берегитесь.

Моя собственная куртка вызывала отторжение. Бывший растянул рот ещё шире и раскрыл её передо мной, помогая попасть в рукава, а я поймала себя на мысли, что не хочу в неё облачаться. Но выбора нет. Как вернусь, сразу снесу на помойку, решила я. Прямо все вещи, находившиеся на мне в этот злосчастный день. Прочь, вон из настоящего!

Глеб замотал меня в свой шарф и повел за руку на выход. Быстро, нетерпеливо, как будто если задержится, то ему не позволят меня увести отсюда. На парковке излишне суетился, усаживал меня в машину буквально, поддерживая за всевозможные доступные места. Пользуется моментом или считает, что я недееспособна? Закрыл пассажирскую дверь и «поскакал козликом» к своему месту. Аж насвистывал. Он что, в лотерею выиграл? Уселся, повернулся ко мне и обеспокоенно спросил:

— Тебе удобно?

Я скосилась на него и нахмурилась. А не перебарщиваешь ли ты, дружок? Жестами дала ему понять, что я в полном порядке и отвернулась к окну. На выезде из городка Глеб остановился у торгового центра, на мой немой вопрос поинтересовался в ответ:

— Кофе будешь? Нет, лучше чай. Будешь чай? — Я отказалась. — Запри машину, я сейчас, пара минут.

Когда он вернулся, ему пришлось стучать мне в стекло. Я засмотрелась на красавицу-ёлку, возвышающуюся перед центром, и думала о своей малышке. Как бы печально не звучало, но пора бы от неё избавиться, наверное, уже вся кухня усыпана иголками. Вместе с кофе для себя, он притащил букет. Внушительную, перевязанную белой лентой связку разноцветных альстромерий. Признаться, смотрелись цветы красиво. Вручил его мне, сунул кофе в держатель, оживился и, пьяно улыбаясь, заявил:

— Юльча, я так рад, а ещё растерян и не подберу слов… Это так круто, черт возьми! Я до сих пор не верю…

Вот оно что… а я гадаю какого рожна с ним творится и с чего бы ему так блаженно лыбиться. Выходит, я недооценила масштабы покрытия сарафанного радио в этом городе. Ты ж погляди, десять минут подождал меня в больнице — успели донести! Я переложила букет назад, залезла в бардачок — у него там всегда найдется бумага, ручка тоже, кстати, нашлась.

«Это не твой ребенок!» написала и сунула ему под нос, поддавшись дурацкому импульсу. Глеб переменился в лице, а потом выхватил у меня ручку — непонятно какого хрена, ему-то никто не запрещал разговаривать! — и вывел в ответ: «Врёшь!» Места на бумаге осталось ничтожно мало, наши каракули заняли почти всё пространство, ответ выводила снизу, мелким почерком. «Вот ещё, и не думала!», показала, забрала лист и уже сбоку приписала: «Тебе придется в это поверить».