Солнце для всех! - Юрий Симоненко

За время их разговора с Сэт, Вэйнз и Дафф узнали много для себя нового о вещах, казавшихся им до того «незначительными» или «очевидными». Сэт простыми словами объяснила им цели организации иблиссиан и суть учения Иссы Иблисс, доступно, на понятных примерах, показала необходимость революционной борьбы, долго и терпеливо отвечала на последовавшие затем вопросы Дафф. Они легли за полночь, выпив за время разговора больше литра ароматного крепкого кофе, а рано утром в дверь комнаты постучалась Гэл Тат и сообщила Вэйнз, что через десять минут она должна быть готова к операции…

— Совершенно ничего не чувствую под этой штукой… — сказала Вэйнз, имея в виду облепившее половину её лица серебристое устройство с множеством зелёных и красных индикаторов и небольшим округлым экраном, отображавшим шкалы и кривые графики.

— Это нормально, — сказала Сэт. — Регенерационная маска следит за тем, чтобы твои мимические мышцы оставались неподвижны. Это нужно для того, чтобы исключить возможность повреждения наращиваемых тканей вследствие их естественных сокращений. Это временное неудобство. Постепенно маска вернёт чувствительность и даже начнёт принудительно активировать обновлённые мышечные ткани, чтобы они правильно работали… У тебя будет замечательная улыбка, Вэйнз.

— Я думала, что мне просто уберут шрам…

— Этого недостаточно, — пробаритонила позади Вэйнз вошедшая в столовую Гэл Тат. Все трое обернулись. — Рубец был слишком глубоким, — продолжала она. — Полностью перерезаны мышцы лица… Просто убрав шрам, мы бы ничего не добились.

Вэйнз хорошо понимала, о чём говорила Гэл. Всякий раз, в течение последних восьми лет, когда она улыбалась, улыбалась только правая сторона её лица; на левой же стороне отвратительный келоидный рубец, подёргиваемый неправильно и не везде сросшимися мимическими мышцами, мерзко изгибался, превращая улыбку в хищную гримасу. Вэйнз много репетировала перед зеркалом, пыталась научиться улыбаться одной только правой стороной лица, дабы гадкий шрам оставался неподвижным, но не много преуспела в этом: любая мимическая активность на её лице выглядела откровенно жутко, и потому она со временем приучила себя вовсе не реагировать мимикой на происходящее вокруг, сохраняя на лице мину нейтрального безразличия.

— Тебе по-прежнему пришлось бы изображать оживший манекен, чтобы не пугать окружающих, — добавила Гэл, как будто прочитав мысли Вэйнз.

В ответ Вэйнз вдруг захотелось сказать Гэл слова благодарности, сказать что-то приличное случаю, но она не смогла подобрать нужных слов. Всё, что приходило ей на ум казалось неуместной банальностью и фальшивкой. Она было построила в уме короткую фразу и уже разомкнула губы, чтобы произнести задуманное, но быстро поняла, что и это будет не то. Тогда она сомкнула губы и неожиданно для себя самой расплакалась. Крупные мутные капли выступили в уголках её глаз и медленно покатились по щекам. При этом одна капля скрылась под маской, тут же отреагировавшей коротким звуковым сигналом.

— Э, так дело не пойдет, сестрица… — Гэл подошла к Вэйнз и, взяв со стола салфетку, быстро промокнула выступившие у неё слезы. — Не надо заставлять нервничать нашу машинку, — делано сердитым баритоном добавила она, при этом тепло улыбнувшись. — Договорились? — Гэл достала новую салфетку и вручила Вэйнз.

Шмыгнув носом, Вэйнз согласно кивнула.

Сидевшая рядом Дафф опустила широкую тёплую ладонь на выпроставшееся из-под бежевого халата колено Вэйнз; грубые пальцы успокаивающе-нежно погладили тёмную кожу.

— Кстати, Дафф, — обратилась Гэл к мужчине, — ты ещё не говорила Вэйнз о Чеин?

— Нет, — покачала головой Дафф. — Думала отложить до завтра…

— О ком это, Даффи? — шмыгнув ещё раз носом, спросила Вэйнз. — Что за Чеин?

— Так зовут нашу вчерашнюю знакомую, — успокаивающе сказала ей Дафф. — Ты главное не волнуйся… Она на нас не в обиде…

Базис: конец частной собственности

Ко времени, когда частнособственнические отношения окончательно исчезнут, исчезнут и те человеческие качества, что веками неизменно передаются из поколения в поколение: накопительство, хищничество, мещанская «домовитость», пиетет к частной собственности…

Это неизбежно отразится на отношениях между людьми. Формы семьи; взаимоотношения полов; отношения между родителями и детьми; отношения между представителями разных поколений… — всё это изменится.

В конечном итоге изменится и то, что сегодня принято называть термином «государство». Государство перестанет быть тем, чем оно является сегодня, ещё раньше, до того, с начала социальных преобразований. Когда же окончательно будут упразднены остатки зла, именуемого «частной собственностью», государство станет ненужным — сольются воедино пути научных социалистов и анархистов — наступит новое время — время подлинной свободы.

Исса Иблисс, «Базис»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Мегамашина — это то, что довлеет над человеком. Это — жестокий, уродливый механизм. Это — ожесточающий и уродующий механизм. Это механизм, превращающий человека в винтик, в пружину, в ремень передачи, в смазывающую слизь, в дым, что вылетает из трубы в чёрное небо. Человек для мегамашины — ресурс, средство, расходный материал. Ей безразличны желания и стремления людей, как безразлично мельничным жерновам внутреннее содержание перемалываемых в муку зёрен.

Вы — ничто для этого механизма.

Аль’Лесса Кит, «Мегамашина»

Интерлюдия. Выбор любви

— Мама… — в высоких дверях кабинета появилась совсем юная девушка в кадетской парадной форме с нашивками Южной Школы.

— Входи, Джелис! — андрогин в мундире генерала небесной милиции встала из-за стола и уверенным шагом направилась навстречу. Посреди комнаты они сошлись, и генерал заключила дочь в объятия.

Уткнувшись лицом в шею Первой матери, Джелис всхлипнула. Мать ласково погладила её по голове, тихо приговаривая:

— Ну, ну… не плачь, девочка моя, не плачь… не надо…

— Но, мама! — сквозь слёзы произнесла Джелис. — Как она могла! Как она могла так с нами поступить! Как она могла так…

— Тихо… тихо, милая… — андрогин в генеральском мундире нежно поцеловала Джелис в лоб. — Это был её выбор. Она отказалась от нас. Она больше не часть Семьи, не одна из нас…

— Но, ведь я её так… так любила…

— Ну, — мать тяжело вздохнула, — а она, по-видимому, больше любит наших врагов… врагов Неба и Семьи… — Сказав это, она тихонько отстранила дочь, продолжая крепко держать её за плечи, и посмотрела ей в глаза: — А что ты?

Джелис смахнула руками с глаз мутные солёные капли и уставилась на мать:

— А что я?

— Ты ведь любишь меня, нашу Семью, наше