Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти - Ли Юй

Он поспешил домой, где стал обдумывать план предстоящих действий, понятно, исходя из нынешних условий. Итак, за его кабинетом тянулась стена, хотя и не слишком высокая, но все ж серьезная преграда, которую одним махом не преодолеешь. Кирпичная стена снаружи выбелена известью, а потому никакой лаз в ней сделать невозможно — останется след. Единственный путь — через крышу. Вэйян взглянул наверх. Вдруг взгляд его остановился на одном месте стены — возле самого дома. Там будто бы виднелась щель, а может, и лаз. Он присмотрелся внимательнее. Действительно — дыра в три чи высотой и пять чи шириной. Как видно, кирпичей при кладке не хватило и оставшийся проем заделали досками. «Вот вам и лаз, причем весьма удобный! — обрадовался Вэйян. — Хорошо, что не понадобится лезть на крышу. Надо всего-навсего отодрать несколько досок и перелезть, а если понадобится, принесу лестницу! Подставлю к стенке — и все в порядке!» Вэйян вернулся в кабинет и извлек из угла сундучок, оклеенный бумагой. В сундучке лежал инструмент. Среди «десяти орудий» были топор, пила, нож, сверла и другие инструменты, которыми Вэйян никогда не пользовался и даже думал, что они так до конца жизни и не пригодятся. Но, как говорится: «В Поднебесной вещей ненужных не бывает». Вот сейчас инструмент ему как раз и сгодился, правда для дел любовных.

Вооружившись, Полуночник забрался по лестнице наверх и, к своей радости, обнаружил, что доски сбиты кое-как, меж ними зияет щель, в которую он не замедлил всунуть напильник и сделать пропил в верхней части поперечной доски — шириной примерно в два фэня. Это позволило без особого труда сдвинуть доски вниз. Затем ему понадобилось сверло, коим он просверлил отверстие, после чего, приложив известное усилие, вытащил три куска доски наружу. Образовалась дыра, в которую он тотчас сунул голову, дабы узнать, что творится на чужом дворе. И надо же так случиться, что, хорошенько присмотревшись, он увидел женщину, которая как раз в тот самый момент, спустив штаны, восседала на «лошадиной бадье». Через какое-то время она, согнувшись, потянулась к крышке, что лежала на земле. Взору изумленного Вэйяна предстали две великолепные окружности, смело задранные кверху. Показалось, будто мелькнуло еще что-то. «Интересно, кто эта дама?» — подумал Полуночник, рассматривая женщину из своего укрытия. Ее лица он пока еще не видел, так как наблюдал ее со спины. Но вот женщина, приведя себя в порядок, повернулась.

«Вот те на! Это же та самая дама, с которой я когда-то встретился в храме!» Вэйяну очень хотелось ее окликнуть, но он побоялся, что его услышат соседи. «Да и она, поди, не признает меня, да еще спрятавшегося, словно в тайнике! — подумал он. — Нет, окликать я ее не стану. Глядишь, еще заголосит с испугу. Надо что-то придумать. Чем же мне привлечь ее внимание?… Конечно, лучше всего, если бы она сама подняла голову и посмотрела на меня». Он задумался. И тут вспомнил про веер, что в тот раз обронила молодая дама, с тремя стихотворениями, которые, по всей видимости, она написала своей собственной ручкой. «Спущусь вниз и отыщу этот веер, а здесь пускай все остается как есть! — решил он. — Прочту стихи, да так, чтобы она их услышала! Она непременно глянет в мою сторону и все сразу же поймет. Я скажу несколько приятных слов, постараюсь разбередить ей душу. Вот тут-то она и попадется мне на крючок!» Полуночник соскочил с лестницы и бросился в кабинет. Веер хранился в шкатулке, украшенной надписью, сделанной его рукой крупными знаками: «Дар красавицы». Эти слова он нашел когда-то в древней книге, в главе под названием «Нравы царств». Вы, несомненно, помните, когда Вэйян проживал в монашеской обители, он не только подобрал веер, но и обнаружил много других предметов, оставленных или потерянных богомолками, и свалил их в кучу. Но отыскать в ней нужную вещь не так-то просто, поэтому веер он положил в шкатулку, где хранились особо приятные и дорогие ему мелочи. И сейчас среди вещиц, испускающих тонкий аромат и радующих взгляд, он сразу же приметил веер со стихами, сочиненными талантливейшим мужем эпохи Тан — поэтом Ли Бо. «Чистый и ровный мотив» — так назывались они. Стихи говорили о государе Сюаньцзуне и его драгоценной наложнице.[104] Однажды, когда она любовалась цветами пиона, государь увидел ее и тотчас повлек во дворец. Вэйян посчитал неуместным читать стихи в том виде, в коем он пребывал, а потому сначала поспешил сменить одежду и привести себя в порядок. Прокашлявшись, попробовав голос, он принялся размеренно читать, старательно выделяя каждое слово и подчеркивая рифму, как это обычно делает актер, исполняющий отрывок из «Куныгянских напевов».[105] Вэйян надеялся, что к его чтению отнесутся с большим вниманием. Вот первый стих:

Меняет в небе облачко наряды,

Земной цветок все больше хорошеет;

Весной коснулся ветер до ограды -

Роса в цветочной чашечке густеет.

Когда бы впереди не поднялись

Нефритовые горы чередою,

У яшмовой площадки мы б сошлись

И вместе были б под луной с тобою.

Второй стих был такой:

Алеют цветы на ветках, куда ни глянь,

Роса аромат их нежный вокруг сгущает.

Была же тучка, и дождь был в горах Ушань,

А ныне тоска всю душу мне разрывает.

Кто в Ханьском дворце живет,

Скажите на милость?

Фэйянь — Летящая Ласточка[106]

Здесь поселилась.

Третий стих был таков:

Цветок знаменитый — он может обрушить стены.

Два любящих сердца радость переполняет.

Доволен и счастлив наш государь неизменно,

Со светлой улыбкой теперь он на мир взирает.

Ветер весенний веет освобожденно,

Однако же — грусть беспредельная в нем притаилась.

Гляди же, гляди: у душистого павильона

Красавица дивная молча к перилам склонилась.

Вэйян прочитал стихи раз, потом другой. За стеной царила тишина. Перед тем как читать в третий раз, он произнес несколько вступительных фраз (подобно актеру в пьесе), в коих назвал имя владелицы веера и день, когда та обронила его в храме. И вновь прочитал стихи несколько раз кряду. Тут ему показалось, что за стеной раздался не то вздох, не то кашель. Полуночник понял, что его наконец-то услышали.

— Ах, веер, веер! — воскликнул он. В его голосе звучали печаль и обида. — Из-за тебя моя жизнь стала невыносимой! Лучше мне умереть! Вот сейчас ты передо мной, а где же она, твоя хозяйка? Где мне найти ее? Как передать тебя той, которая тобой владела? К чему ты мне сейчас?