300-летняя Брачная ночь Атлантиды - Иоанн Блаженный (Береславский)

После отнятия от груди ребенок вступает в новую фазу своей жизни. Совершается очередное «пресуществление». Оно не происходит автоматически. Дитя не может оторваться от материнского молока, считали древние, без помощи добрых небесных духов. Их именно призывали, чтобы ребенок получился полноценным и избежал инфантильных травм и дурных последствий.

Богини и ведают процессами переключения ребенка с материнского молока на земные еду и питье. С помощью богини дитя перекладывают из люльки в обычную кровать. изменяет и укрепляет состав его костей. наблюдает за ростом мускулов.

Таинственны процессы мироздания! Далеко не так автоматичны и не просты, как понимает их внешнее зрение…

Вот время ребенку научиться ходить. Очередное пресуществление. Дитя осваивает для себя новые возможности и новые миры, и к нему приступают новые духовные покровители и наставники. и помогают ему не упасть и держаться на ногах при первых попытках ходить, держась рукой за мать или кормилицу. и учат смотреть вперед, побеждать страх и не возвращаться назад. и — смелому широкому взгляду на мир.

Необходимо выйти не только из материнской утробы, но затем и из родовой и домашней. Начинается духовное развитие и образование ребенка. Оно также происходит с помощью покровительствующих божеств.

помогает испустить первые звуки. учит различать в потоке речи слова. С помощью этого незримого «домашнего учителя» ребенок вслушивается в речь взрослых и опять же пременяется, пресуществляется, адаптируется. С помощью он овладевает сознательным потоком речи. Речь взрослых запечатляется в нем и находит осмысленное выражение. Но чтобы подражать речи взрослых, необходимо включение воли, ума, совести. Им помогают — духи здравого смысла, ума и нравственного начала: (бог сметливости), (бог мудрых решений), (богиня мудрых советов). В формировании воли участвует троица духов , и .

Но вот ребенок начинает «пресуществ-ляться» во внешний мир. Удивление не сходит с его лица. Детская впечатлительность уникальна. Душа пришла из Царствия в мир. Ей приходится адаптироваться к земной материальной среде. Она как бы недоумевает, изнемогает духовно и падает. Освоиться в этих условиях помогают , (первое проявление воли), троица богинь , , . С помощью трех незримых наставниц дитя начинает добиваться своего, приводить в исполнение задуманные решения. Без помощи ему не удастся избавиться от родовых страхов и полноценно вписаться в мир. помогает настойчиво добиваться своей цели. и — завершать начатое.

Наконец, подросток входит в порядок родовой, затем эротической и даже духовной любви. И здесь его ожидают многие духи. , , (божества вожделения) и даже — богиня наслаждения и блаженства.

Духи-путеводители различаются между собой на добрых и злых. — старая шлюха, мать чувственных и мерзких наслаждений. — богиня смущения и наваждений. Она наводит страхи и ночные кошмары.

Ребенок созревает для образования. Здесь к нему приступают другие духи. учит его считать. — петь. — вникать в мировую культуру. Ювентус и Фортуна Барбата («бородатая Фортуна») соответствуют периоду пубертации.

Затем юноша и девушка вступают в брак. Им покровительствуют новые существа. занята приданым. приводит новобрачных к супружескому дому. И так нескончаемо.

K

Одного нет в римской религии: превосходящей любви, Святого Духа, свободы и истины. Населив мир этими незримыми космическими даймонами доброго и злого происхождения, заимствованными из древних эзотерических источников, римляне не принуждали себя ни к какому духовному пути. Если возникала проблема, ее разрешали с помощью Индигитаменты — пыльного жреческого талмуда, содержавшего универсальные рецепты на все случаи жизни.

Вне жреца слева и жреца справа, этих двух ангелов-хранителей римского верующего, невозможно было сотворить ни одного священнодействия. Жрец слева читал молитву. В функции жреца справа входило следить, в страхе ли Божием воспринимает молитву душа, дословно ли повторяет ее.

Иначе, имперская римская религия сводилась к посредничеству между сонмом богов и простыми смертными. Достаточно было выбрать правильного бога, а затем достойным образом прочитать молитву или преподнести и воскурить жертву, чтобы проблема была разрешена.

Духовный путь исключался. Никакой святости, никакой лестницы совершенства.

Византии досталась религия Рима в самом что ни на есть юридически-жреческом варианте. Сводилась она исключительно к обрядовой стороне. Каждый ритуал был обставлен множеством мелочных подробностей, из которых боже упаси упустить хоть какую-нибудь. Боги и богини в римском пантеоне любят твердое исполнение, и в общение с этим магическим миром можно вступить только дотошно и скрупулезно соблюдая каждую букву.

Специальный жрец римской иерархии приставлен наблюдать, как происходят жертвоприношения, не нарушаются ли при этом правила, точно ли выполняются жесты, прикладываются амулеты. Ритуал настолько заумен и недоступен, что само исполнение его требует едва ли не полувековой стажировки. И только жрец с сияющей лысой макушкой может похвастаться тем, что освоил принцип призывания богов.

Болезни, материальные и прочие проблемы, ссоры и иные неразрешимые вопросы относились к юрисдикции жреца. Тот прежде всего находил посредника, который мог разрешить данную проблему. Книги тайн и свитки посвященных помогали мудрым жрецам высших иерархий найти доброго ангела, после чего совершался ритуал жертвоприношения.

Римская религия не любила слишком любопытных. Духовное образование считалось едва ли не крамолой. Живая молитва отрицалась. Каждый шаг в храме сопровождался ритуальной мимикой и магией. Например, при призывании небесного храма в руках держали маленькую дверь. При произнесении слова «земное» касались земли, а при упоминании имени Юпитера смотрели на небо или били себя в грудь (римская «Mea culpa! Mea culpa!»14 перешла позже в католическую мессу).

Живая святость невозможна. Благочестивым с точки зрения жреца является не боголюбец-праведник. Благочестие заключается в страхе перед жрецом, в исполнении обряда и молитвы богам по законам данной страны. Необходимо «являться в храм в соответствующем одеянии» и в нужный момент (когда поет хор или жрец совершает магическое движение руками) «принимать предписанные законом позы».

Опытного прихожанина от профана отличали по тому, как он знал ритуальную «кухню»: когда класть поклоны, когда касаться рукой земли или деревянного парапета, когда пристраиваться к процессии жрецов, а когда смиренно стоять на коленях и призывать богов с распростертыми руками. При этом упаси боже думать или задавать вопросы. Боги любят смиренных и доверчивых. Излишнее любопытство могло быть покарано или названо крамолой не только духовными, но и светскими властями.

По примеру римской инквизиции, жрецы могли передать дело в светскую инстанцию. И сенат мог всерьез рассматривать вопрос об отлучении от храма, лишении гражданства и предании уголовному суду.

Ничто не должно волновать душу помимо того, что предписано религиозным законом. Ничто не должно отвлекать римлян от действенности, могущества и имперского духа, выраженного в симфонизме и книгах наподобие Индигитаменты. Жреческая магия — основа благосостояния государства. Следующий ей — достойный римский гражданин. Подозревающий, сомневающийся — крамольник.

Какое-либо возбуждение, экстаз, чрезмерное почитание исключается. Необходима золотая середина. Никаких экстазов, никаких «Боже, я люблю Тебя!», никаких житий святых. Молитва должна быть как можно более холодной и исключает живое прошение — душу молитвы. На живую молитву и харизматическое вероисповедание жрецы смотрели как на оскорбление богов и ущемление их достоинства. Между богами и профанами стоят они, жрецы. Им известны ключи к власти над духами. Попытка в живой молитве горячо позвать Всевышнего или обратиться к духам-покровителям воспринималась как ущемление жреческой иерархии, как вызов духовным и светским властям и наказывалось как преступление, вплоть до смертной казни.

Смысл молитвы — достичь мира и гармонии, для чего она должна быть формальной, схоластической и холодной. Думают за человека духи. Личные усилия с точки зрения римского менталитета ничего не значат. Важно войти в согласие с богами, начать «консонировать» с ними, вибрировать на одной струне, прийти в божественное единомыслие и сочетание. Но сделать это можно не с помощью вакхических экстазов и живых молитв, а с помощью храмовых таинств.

Жрец берет в руку бумажку с написанным на ней на древней латыни гимном и произносит его, сам не понимая ни слова. Формально, также не понимая ни звука, слово за словом повторяет и паства.

Отношения между божествами и смертными носят такой же формально-юридический характер. Бороться с грехом бесполезно. В этом видят элемент гордости и свободолюбия. Человек лучше виден извне, со стороны. Боги знают его лучше, чем он известен самому себе. Потому желательно, чтобы было в нем как можно меньше личных проявлений и амбиций.