Другие звезды - Евгений Гуляковский

У свинцовой реки, под холодным тяжелым небом чужой планеты эта хрупкая женщина показалась ему беззащитной и одинокой, почти такой же одинокой, как он сам. Он осторожно обнял ее, привлек к себе и неожиданно для самого себя спросил:

— Ты иногда вспоминаешь Тонино?

Она засмеялась.

— Плата за освобождение оказалась слишком высокой, но я все равно не жалею. Здесь, с тобой, я впервые почувствовала себя человеком, который на что-то годен. У Тонино я была дорогой игрушкой, а этот мир, он такой жестокий… Но здесь мы свободны, здесь мы должны отстаивать право на собственную жизнь, бороться за место на этой планете… Несмотря ни на что, я не чувствую себя несчастной. А эти страхи, ночные кошмары, предчувствия все это пройдет. Ты за меня не беспокойся. Я чувствую, как с каждым днем связь слабеет все больше, а я становлюсь все сильнее.

Он взглянул на часы — время, отведенное им на разминку, прошло.

— Пойдем, нас уже ждут.

— Как, собственно, ты себе это представляешь?

— Что именно?

— Как мы будем спать все вместе в этой кабине?

— Как-нибудь поместимся.

— Я знаю, что поместимся. Я не об этом. Они молодые мужчины. Я вижу, какие взгляды они украдкой бросают на меня. И я знаю, каково им обходиться без женщин так долго, я ведь не наивная девочка.

Ты думаешь, они смогут спать, если я останусь в кабине?

— Они солдаты, да и ты теперь тоже. Я не вижу иного выхода. Спать снаружи слишком опасно.

Словно подтверждая его слова, над рекой пронесся странный звук. Он возник где-то в стороне от них, на середине реки. Постепенно окреп и расширился, заполняя собой все пространство вокруг. Не то рев, не то стон. Но самым удивительным в этом звуке было то, что при всей своей внутренней ментальной мощи, которую оба они почувствовали, в звуковом диапазоне стон был едва слышен…

Оба как по команде повернулись к реке и стояли неподвижно, наверное, с минуту. Но звук больше не повторился.

— Ты тоже слышала это?

Она лишь кивнула, ответ был слишком очевиден.

— Это там, в реке… Алмин считает, что жизнь, не зависимая от грайров, на этой планете могла сохраниться только в воде. В среде, недоступной для их воздействия.

Никто из их спутников не услышал таинственного ночного стона. Наверно, главную роль здесь играло наличие особого ментального слуха или то обстоятельство, что в момент, когда раздался звук, все были заняты подготовкой к ночлегу. Любое дело отвлекает сознание человека, мешает ему выделить из хаотического гула шумов, которыми наполнен мир, важную часть информации. Чаще всего она бесследно теряется, как случилось и в этот раз.

Ночь прошла ужасно. Лишь под утро Элайн забылась ненадолго коротким тревожным сном, и, как обычно, в который уж раз ей приснилось, как чужие мужские руки срывают с нее одежду и она стоит перед ними обнаженной на ледяном ветру, не в силах ни убежать, ни спрятаться, потому что знает: сзади к ней медленно приближается еще одно, на этот раз нечеловеческое лицо…

Вялый рассвет разбудил их в шесть утра. Алмин пытался приготовить кофе, но у него это плохо получалось. Судя по неважному внешнему виду, всем остальным, кроме Неверова, эта ночь тоже не принесла отдыха. Селезнев возился с двигателем вездехода. Генератор антигравитации почему-то упрямо отказывался запускаться.

Они слишком долго собирались, до побережья предполагалось добраться засветло, и, потеряв наконец терпение, Неверов, который терпеть не мог вмешиваться в действия подчиненных, выполнявших свою непосредственную работу, подошел к водителю.

— Что там у тебя? Что случилось?

— Не понимаю… Вчера все было в порядке. Вообще нет модуляции.

— Стартовый генератор ты проверял?

— Проверял, там все в порядке, а этот не запускается.

— Давай, я посмотрю…

Минуты через две он выпрямился с потемневшим лицом.

— Не поступает запускающий импульс с центрального компьютера. Вчера кто-нибудь трогал управляющий блок?

— Как можно? Эти блоки запечатаны. Только кибернетики имеют право их вскрывать. Что я, правил не знаю?

Но блок все-таки кто-то вскрывал, причем довольно грубо. В результате машина лишилась хода и автоматического управления всем своим вооружением.

ГЛАВА 29

Растерянный, недоумевающий экипаж собрался около водителя. Здесь были все, включая башенного стрелка. Бластеры все равно не работали, и Неверов подумал, что сейчас их отряд представляет собой прекрасный объект для нападения.

Только он один догадался взять с собой из кабины бластер, остальные были безоружны, и он не стал исправлять этой ошибки своих подчиненных.

— Что со связью? — спросил он у Делони, который за несколько минут до этого безуспешно пытался вызвать базу.

— Сплошные помехи. А чего ты ждал? Грайры хорошо планируют свои операции. Как ты думаешь, каким образом им удалось испортить управляющий блок?

— Незаметно проникнуть в машину снаружи невозможно. Это сделал кто-то из нас.

— Я тоже так считаю. Нас пятеро, и кто-то из пятерых работает на грайров.

— Разумеется. Управляющие блоки не вскрываются сами собой.

— Что же ты собираешься предпринять?

— У нас здесь нет лаборатории, чтобы провести специальное обследование, но существует более простой и безошибочный способ обнаружить укушенного грайром человека, — Неверов нарочно говорил громко, чтобы его все слышали, и теперь, не меняя голоса, закончил: — Всем присутствующим придется раздеться. Полностью.

— Это довольно странная шутка, — ледяным тоном произнес Алмин.

— Это вовсе не шутка. Мы должны быть уверены, что среди нас нет человека со следами укусов грайранской собаки.

— Вы хотите сказать, что это касается и вашей жены?

— Нет, ее это как раз не касается. Мы и так знаем, что у нее есть шрам от укуса. Но блок вскрыла не она.

— Почему ты в этом уверен? — спросил Делони, на лице которого явственно читалась смесь недоверия и сомнения.

Неверов не смог бы вразумительно ответить на этот вопрос. Он просто знал, что это сделала не Элайн, и потому сказал первое, что пришло в голову:

— Это сделали не женские руки. Чтобы так искорежить крышку, нужны недюжинная сила и опыт работы со слесарным инструментом. К тому же, кто бы это ни сделал, он произвел свою работу прошедшей ночью и ухитрился никого не разбудить. Элайн спала рядом со мной, и я знаю, что она не вставала.

— Ну, а что ты скажешь о себе самом?

Обстановка накалялась, и Неверов не собирался еще больше обострять ситуацию. Находящийся среди них грайранец воспользуется малейшей возможностью, чтобы помешать собственному разоблачению.

— Меня это касается в полной мере. Я разденусь вместе со всеми.

— Я не стану раздеваться в присутствии женщины! — неожиданно заявил Селезнев.

— Чтобы не смущать вас, Элайн поднимется в кабину.

— Там есть оптические датчики!

Это заявление Селезнева вызвало всеобщий смех и немного разрядило обстановку. Но Неверов ни на секунду не забывал об инциденте у ворот базы, когда он чуть не стал жертвой неожиданного нападения. Тогда его спасла невероятная удача. Сегодня он больше рассчитывал на собственную предусмотрительность, и потому, дождавшись, когда Элайн закроет за собой люк кабины, он отступил на несколько шагов от остальной группы.

Дистанция, в случае любой неожиданности, могла ему пригодиться… Он все время помнил о том, что бластер придется положить на землю, чтобы снять защитный комбинезон. У него должно остаться достаточно времени на то, чтобы при необходимости успеть вновь взять оружие в руки.

Одежда троих мужчин постепенно падала на землю. Только Селезнев дольше всех копался с застежками своего костюма. Неверов, закончив раздеваться, сразу же взял в руки бластер и вопросительно уставился на водителя.

Он, единственный из них, все еще оставался одетым, и глаза остальных, бегло исследовав чистую, без всяких следов шрамов кожу друг друга, теперь сосредоточились на Селезневе.

— Я не обязан раздеваться в вашем присутствии! — Селезнев почти кричал, медленно пятясь в сторону вездехода. Неверов схватил шлем от своего костюма и, пользуясь внутренней, не подверженной помехам связью, прокричал в микрофон:

— Элайн! Запри входную дверь!

Щелчок замка прозвучал за спиной Селезнева, как пистолетный выстрел.

— Вы не можете меня заставить! Вы не имеете права!

— Мы и не заставляем, но в таком случае ты не сможешь остаться с нами. Так что у тебя есть выбор.

В последний раз затравленно оглянувшись и не сказав больше ни слова, Селезнев швырнул на землю сверток своего костюма и, как был, в нижнем белье, бросился бежать прочь от вездехода. Неверов, бросив бластер на землю, начал неторопливо одеваться.

— Почему ты не стреляешь? — спросил Делони. — Мое оружие осталось в вездеходе.