Глухая стена - Хеннинг Манкелль

Он смотрел на экран и не верил своим глазам. Фальк гарантировал, что с системами защиты никто справиться не сумеет.

Тем не менее кто-то явно сумел.

Картер вспотел. Усилием воли заставил себя успокоиться. Фальк установил сложнейшую многоуровневую защиту. Сердцевина системы - невидимые микроскопические информационные ракеты - спрятаны за мощными укреплениями и стенами, разрушить которые никому не под силу.

И тем не менее кто-то пытался.

Картер обдумывал ситуацию. После смерти Фалька он незамедлительно послал в Истад человека, поручив ему следить за обстановкой и регулярно докладывать. Там произошло несколько весьма неблагоприятных инцидентов. Но до сих пор Картер полагал, что все под контролем. Ведь он принял меры, быстро и без колебаний.

Да, он решил, что все по-прежнему под контролем. Тем не менее кто-то влез в компьютер Фалька, во всяком случае попытался влезть. Это не подлежит сомнению. Надо срочно что-то делать.

Картер напряженно размышлял. Кто это может быть? Едва ли кто-нибудь из полицейских, которые, согласно рапортам, без видимого успеха расследовали смерть Фалька и ряд других событий.

Но кто же тогда?

Он не находил ответа. Хотя просидел за компьютером до тех пор, пока Луанду не окутали сумерки. А когда наконец встал, был по-прежнему спокоен.

Что-то случилось, поэтому он должен выяснить, что именно, и как можно скорее принять ответные меры.

Около полуночи он вернулся к компьютеру.

Как же ему не хватает Фалька!

Засим Картер послал зов в киберпространство.

И примерно через минуту получил ответ.

Валландер стал рядом с Мартинссоном. Роберт Мудин сидел за компьютером. По экрану с бешеной скоростью промчались колонки цифр. Потом все остановилось. Вспыхнуло несколько единиц и нулей, и экран почернел. Роберт Мудин взглянул на Мартинссона, тот кивнул, и он продолжил. Новые команды, новые рои цифр порхнули по экрану. И вдруг разом замерли. Мартинссон и Валландер подались вперед.

- Я не знаю, что это, - сказал Роберт Мудин. - Никогда не видел ничего подобного.

- Может, расчеты какие-нибудь? - предположил Мартинссон.

Роберт Мудин покачал головой:

- Не думаю. Скорее цифровая система, ожидающая следующей команды.

На сей раз головой покачал Мартинссон:

- Может, пояснишь?

- Вряд ли это расчеты. Никаких вычислений тут нет. Цифры соотносятся только сами с собой. Мне кажется, это шифр.

Валландера кольнуло недовольство. Он толком не знал, чего именно ожидал, но уж точно не этого. Не множества бессмысленных цифр.

- Разве от шифров после Второй мировой не отказались? - спросил он, но ответа не получил.

Все трое неотрывно смотрели на экран.

- Тут что-то с цифрой двадцать, - вдруг сказал Роберт Мудин.

Мартинссон опять наклонился к монитору, но Валландер не последовал его примеру. Спина заболела. Роберт Мудин что-то показывал на экране, объяснял. Мартинссон с интересом слушал, а Валландер отвлекся, думая совсем о другом.

- Может, дело идет о двухтысячном годе? - предположил Мартинссон. - Вроде бы тогда ожидается всемирный хаос, потому что компьютеры растеряются?

- Нет, двухтысячный тут ни при чем, - упрямо отрезал Роберт Мудин. - Речь идет о цифре двадцать. К тому же компьютеры растеряться не могут. В растерянность впадают только люди.

- Через восемь дней, - задумчиво обронил Валландер, сам не зная почему.

Роберт Мудин и Мартинссон продолжали свою дискуссию. О каких-то новых цифрах. Валландер услышал подробные разъяснения насчет того, что такое модем. Раньше он знал только, что эта штуковина через телефонную сеть соединяет компьютер со всем окружающим миром. Мало-помалу его охватывало нетерпение. Хотя он прекрасно понимал, что Роберт Мудин, возможно, приблизился к чему-то очень важному.

В кармане зазвонил мобильник. Комиссар отошел к входной двери, ответил. Звонила Анн-Бритт.

- Пожалуй, я кое-что раскопала, - сообщила она.

Валландер вышел на лестничную клетку:

- Что именно?

- Я говорила тебе, что собираюсь покопаться в жизни Лундберга. И прежде всего хотела побеседовать с его сыновьями. Младшего зовут Карл-Эйнар Лундберг. Ну так вот, мне показалось, я где-то видела это имя раньше. Только не могла вспомнить, где и в какой связи.

Валландеру это имя ничего не говорило.

- И я заглянула в наши базы данных.

- Я думал, это один Мартинссон умеет.

- На самом деле, похоже, один ты не умеешь.

- И что же ты нашла?

- Зацепку. Несколько лет назад Карл-Эйнар Лундберг проходил у нас как обвиняемый. Ты в ту пору, по-моему, долго сидел на больничном.

- Что он натворил?

- Видимо, ничего, потому что был оправдан. Но обвиняли его в изнасиловании.

Валландер задумался.

- Пожалуй, стоит в этом разобраться, - сказал он. - Хотя мне трудно связать сей факт с нынешним расследованием. Менее всего с Фальком. Да и с Соней Хёкберг тоже.

- Словом, я продолжу, - решила Анн-Бритт. - Как договорились.

Разговор закончился. Валландер вернулся к остальным.

Мы топчемся на месте, подумал он в приступе усталости. Ведь не знаем даже, что ищем. Сидим в полной пустоте.

22

В самом начале седьмого Роберт Мудин выбился из сил. К тому же пожаловался, что болит голова.

Но он не сдался. Щурясь, посмотрел в очки на Мартинссона и Валландера и сказал, что продолжит завтра, и с огромным удовольствием.

- Мне надо подумать, - пояснил он. - Наметить стратегию. И посоветоваться с друзьями.

Мартинссон договорился, что его подбросят в Лёдеруп.

- Что он имел в виду? - поинтересовался Валландер, когда они с Мартинссоном вернулись в управление.

- Именно то, что сказал: ему надо подумать и наметить стратегию. Как и нам. Мы решаем проблемы. А Роберт Мудин нам помогает, верно?

- Говорил он как старый доктор, обнаруживший у пациента странные симптомы. Он, мол, посоветуется с друзьями.

- Как я понимаю, он просто позвонит другим хакерам. Или свяжется с ними через компьютер. А сравнение с доктором и странными симптомами меткое, в самую точку.

Похоже, Мартинссон примирился с тем, что они без разрешения привлекли Роберта Мудина к работе. Ну и хорошо, но все-таки лучше на всякий случай не касаться этой щекотливой темы.

Анн-Бритт и Ханссон до сих пор были в управлении. В остальном вокруг царил обманчивый воскресный покой. Валландер мельком подумал о текущих расследованиях, количество которых растет как снежный ком. Потом собрал группу на совещание. Нужно хотя бы символически подвести итоги недели. Впереди по-прежнему почти сплошной туман.

- Я поговорил с одним из кинологов. С Нурбергом, - сказал Ханссон. - Он, кстати, решил поменять собаку. Геркулес совсем одряхлел.

- Я думал, Геркулес давно помер, - удивился Мартинссон. - Он же тут с незапамятных времен!

- А теперь, видать, конец. Слепнет пес.

- Хоть роман пиши, - сухо хохотнул Мартинссон. - Слепые полицейские ищейки.

Валландеру было не до смеха. Ему наверняка будет недоставать старого пса. Может, даже больше, чем иных коллег.

- Я вот тут призадумался насчет собачьих кличек, - продолжал Ханссон, - и худо-бедно могу понять, когда собаку называют Геркулесом. Но чтоб Честным?

- Да у нас вроде нет собак с такой кличкой? - недоуменно заметил Мартинссон.

Валландер хлопнул ладонью по столу - самый авторитарный жест, на какой он сейчас был способен.

- Все. Довольно об этом. Что сказал Нурберг?

- Что предметы или трупы, подвергшиеся заморозке, вполне могут утратить запах. К примеру, собаки с трудом находят трупы в сильный мороз.

Валландер быстро продолжил:

- А машина? «Мерседес»? Что-нибудь узнал?

- Черный «мерс»-фургон несколько недель назад угнан в Онге.

Валландер покопался в памяти:

- Где этот Онге находится?

- Недалеко от Лулео, - уверенно заявил Мартинссон.

- Черта с два, - буркнул Ханссон. - От Сундсвалля. В том районе, по крайней мере.

Анн-Бритт встала, подошла к карте. Ханссон оказался прав.

- Возможно, это он и есть, - сказал Ханссон. - Швеция - маленькая страна.

- Нет, все-таки маловероятно. - Валландер покачал головой. - Угнанных машин может оказаться больше, просто об угоне еще не успели заявить. Так что надо следить за сводками.

Затем слово взяла Анн-Бритт:

- У Лундберга двое сыновей, причем они очень разные, не поверишь, что братья. Старший, Нильс-Эмиль, живет в Мальмё, работает в школе охранником. Я звонила ему по телефону, но не застала. По словам жены, он тренировал группу по спортивному ориентированию. Она вообще охотно отвечала на вопросы. Смерть отца стала для него тяжелым потрясением. Как я поняла, Нильс-Эмиль из числа практикующих христиан. Таким образом, интерес для нас, видимо, представляет младший брат, Карл-Эйнар. В девяносто третьем его обвиняли в изнасиловании девушки по фамилии Энглунд, уроженки Истада. Однако доказать обвинение не удалось.

- Я помню, - сказал Мартинссон. - Жуткая была история.