И тьма не объяла его - Владимир Васильев

Но полет еще не закончен… Вершина сверкает слишком далеко…

— Мы назовем его Айк, — попросила Айяла.

— Я согласен, но почему ты считаешь, что это будет он? — спросил Айс.

— Я знаю.

Айс улыбнулся и погладил ее ладонью по лицу.

— Придется отменить решение Стаи, — сказал он.

— Хочешь сказать, что теперь я не гожусь тебе в Айяры?

— Я хочу сказать, что тебе теперь нельзя идти на Священную Вершину.

— Но Айт был Айяром и без этого! — хотела возмутиться Айяла, но вспомнила, что из этого вышло, и согласилась: — Хотя ты прав. Стае придется найти более подходящего кандидата… Но жаль. Мне казалось, что я буду полезна и тебе, и Стае. Верховным Айяром должен быть мужчина, а Айяром женщина…

— Ты права, Айяла. Мы не будем спешить. А пока помоги мне наладить жизнь Стаи. Меня боятся, а тебя любят… Айяр Айяров мудр, но мудрость любви выше, потому что это живая мудрость…

— Мне нужно в пещеру Паука, Айс, — осторожно сообщила Айяла.

— Опять? — нахмурился Айс. — Его же нет там!

— Мне нужен не Паук, — еще тише объяснила Айяла.

— Айяла, но это же болезнь! — воскликнул Айс. — Сколько можно терзать себя иллюзиями?.. Там никого нет!..

— Тем более не стоит так волноваться, — положила она руку на его крыло. Мне просто надо побыть одной… А там наиболее подходящее место для этого.

— Не думаю, — уже не так энергично возразил Айс. — Ты наполнишь пустоту пещеры призраками…

— Мои призраки всегда со мной…

— Извини, Айяла, — помолчав, согласился Айс. — Я же говорил, что ты мудрее Айяра Айяров… И все же, я беспокоюсь за тебя…

— Все будет в порядке, — успокоила его Айяла. Хотя не совсем четко представляла, как он должен выглядеть — этот порядок…

В пещере стояла такая тишина, которой Айяла не могла представить. Даже постоянно дующий сквозняк куда-то подевался.

Нет, страха Айяла не чувствовала. Разве что некоторую настороженность. После того, как отсюда ушли в мир небытия ее сын и муж, эта пещера перестала быть опасной для нее… Место разлуки стало местом встреч… Только состоится ли очередная Встреча?.. Айяла понимала, что встречи происходят благодаря помощи Паука, его удивительному способу мышления… Но теперь его здесь нет…

«Где ты, друг мой?» — с грустью подумала она. Никто не отозвался. Оставив факел в расщелине стены, Айяла полетела на свечение паутины.

Как обычно, она легла спиной на сетчатое ложе и стала погружаться взглядом в светящуюся глубину спиралей. И повседневный мир, со своими заботами, страхами и сомнениями постепенно вытеснился из ее сознания тишиной и покоем. Единственное, что осталось от прежних эмоций — это ожидание встречи с Айком…

Но он все не появлялся, и сладостно-волнующее ожидание стало мучительным.

— Айк! — мысленно позвала Айяла, и ей показалось, что в глубине Большой Ловушки появилась знакомая черная точка… — Айк! — обрадовалась она. Но точка, приближаясь, не превращалась, как прежде, в летящего твердокрыла, а заполняла собой внутреннее пространство пещеры, словно затягивая Большую Ловушку прозрачной черной пеленой.

И тут Айяла встревожилась, хотя и не глубоко. Но ее тревога была услышана. И в ней возник голос. Голос ее Айка.

— Не бойся, ма! Это тоже я…

И темная пелена окутала ее, и стала вращаться вокруг нее. Возникло ощущение, что она тоже начинает вращаться… И когда вращение стало таким, что Айяле показалось, будто она вытянулась в тонюсенькую ниточку, что-то произошло… Как будто эта тонюсенькая ниточка куда-то проскользнула… И вплелась в необозримый узор, заполнивший собой безграничное пространство… Его рисунок был прекрасен, и Айяла всеми силами пыталась запомнить его. Это казалось чрезвычайно важным — запомнить! Словно в этом рисунке была зашифрована разгадка тайны, которая давно мучила ее…

— Ты хотела видеть мир, в котором я существую, ма… — раздался в ней голос Айка.

— Но где здесь ты?!

— Везде…

— И что это за паутина?

— Паутина небытия…

— Небытия… — повторила Айяла. — Какое страшное слово!.. Но

почему у него такая прекрасная паутина?

— Потому что она неосуществима…

— Значит, — спросила Айяла, — здесь есть все, чего нет в жизни?

— Да, — ответил голос Айка. — И я тоже здесь…

— Как же ты тогда пришел ко мне в жизнь? — удивилась Айяла.

— Это ты пришла ко мне в небытие… — голос был тих и грустен. — Ты заберешь меня отсюда, ма?..

— О, да, да! — воскликнула Айяла. Я пришла за тобой…

И наступила тишина. Долгая томящая тишина.

— Где ты? — прошептала Айяла.

Никто не ответил. Но паутина небытия вдруг ожила, пошла волнами, заклубилась, потом вспыхнула, на мгновение ослепив Айялу, и превратилась в ярко светящуюся точку, которая устремилась в одинокой ниточке жизни, висящей в пространстве небытия… Светящаяся точечка коснулась конца нити, и та обвила точку и продолжала обвивать, пока не превратилась в прозрачное яйцо, сквозь стенки которого что-то светилось…

… Айяла открыла глаза. По-прежнему царила тишина. Вокруг мерцала Большая Ловушка. На душе было хорошо и спокойно, как, пожалуй, никогда еще не было… Она посмотрела наверх. Сквозь свод пещеры просвечивали звезды… Она посмотрела в темноту и увидела сквозь стены пещеры, как у входа беспокойно топчется Айс, не решаясь нарушить ее уединение и боясь оставить ее одну. И ощутила его тоску…

А еще дальше и выше, на вершине какой-то горы сидела громадная белая птица со светящимися зеленоватыми крыльями. А рядом на небольшой паутине уютно устроился Паук!.. Айяла внимательно всмотрелась в странное видение и встретилась глазами с белой птицей. И ее словно вознесло над пещерой, над горами, над миром…

— Спасибо, Учитель, — услышала она голос Паука. — Ты сделал больше, чем я просил…

— Не торопись, друг мой, — ответил белый мягкокрыл. — Еще неизвестно, чего я заслужил больше — благодарности или проклятий…

В любом случае я — всего лишь посох на ее Пути…

7. ЗОВ

Оолла услышала Его зов и сразу же откликнулась на него, сменив направление полета. Не то, чтобы Он звал на помощь. Он никогда этого не делал за исключением одного единственного раза… Но тогда, видимо, Он сделал это непроизвольно. Так птенец, попавший в беду, зовет своих родителей.

У него родителей не было. По крайней мере, никто их не знал, хотя мягкокрылы с подчеркнутым вниманием относились к родословной каждого члена Стаи. Не для того, чтобы заслугами предков приумножить собственные достоинства, но пытаясь сберечь обретенное ими богатство жизненного опыта. Единственное достояние, имеющее реальную цену. Он появился в Стае вдруг. Словно бы из ниоткуда. Сразу взрослым и ни на кого не похожим. Собственно, Он не навязывал себя Стае, но каждый мягкокрыл почувствовал Его появление в ментальном поле Стаи. И хотя Его поле резко отличалось от индивидуальных полей других мягкокрылов как существенно большей энергией, так и информацией, в нем заключенной, оно не было враждебно духовному вектору Стаи. Напротив, усиливало устремленность к духовным высотам и благоденствию каждого члена Стаи. Это означало, что он принес в Стаю новый жизненный опыт, ранее ей неизвестный, и значит, обогатил Стаю. Потому у Стаи не было оснований отторгать таинственного пришельца. Ни у кого из мягкокрылов не возникло такого желания. Интерес возник, и немалый, но чтобы изгнать… нет! Стая вовсе не представляла из себя некой жесткой социальной системы. Она была, скорее, духовной, нежели социальной общностью. Хотя не есть ли это высший уровень социальности?.. Впрочем, сей вопрос — из Его интеллектуального арсенала. В Стае бы он никогда не возник ввиду отсутствия предмета рефлексии. Каждый мягкокрыл вполне успешно сам решал свои жизненные проблемы, благо щедрость природы обеспечивала для этого все условия. И живности, и съедобных растений на склонах гор было предостаточно, за исключением редких суровых периодов, во время которых и проявлялись элементы социальности в форме совместного выслеживания добычи, коллективной охоты и разделения ее трофеев между всеми членами Стаи. Но это была чрезвычайно редкая ситуация, сохранившаяся только в коллективной памяти Стаи.