До следующего раза (сборник) - Виталий Бабенко

Бах! Исчез терминал. Мелькнула мысль: «Ужас! А как же Алик?» Запели и лопнули надувные кресла. Невидимым языком слизало бар-холодильник. Филин вертелся юлой, дергая руками, как марионетка, — в далеком прошлом такой метод ведения боя с применением огнестрельного оружия называли стрельбой по-македонски. Иван Данилович то нащупывал канал, то терял его, наудачу давил клавишу трансвизора — на экранчике ТОПки мелькали какие-то интерьеры, улицы, площади, прыгали расплывчатые лица — все незнакомые, не попадались ни дружеские, ни враждебные, дистанция постоянно смазывалась, и вдруг Филин с отчетливой ясностью понял, что этот бой ему не выиграть. Причина неуязвимости врага открылась столь внезапно, что показалось даже, будто зазвенело в ушах: враг не один, их много! — осенило Филина. Вот почему ускользал канал. Не один только Жабрев метил в Филина дистанционной ТП-«мельницей». Наверняка и мордатый Черпаков, сидя в каком-нибудь паучьем углу, давил курок своей ТОПки, и узколицый серокожий Бэр, сочащийся ядом, стрелял по Филину внепространственным лучом, и Фалдеев, и девица Стукова, а может быть, и сам сиволапый Кабанцев дрожащими руками наводил стационарный ТОПер.

Даже с двумя ТОПками, даже стреляя по-македонски, бороться со множественным невидимым противником невозможно. В ярости Иван Данилович трижды пальнул в разные стороны — совсем уж наугад (при этом где-то, возможно, пропало что-то очень важное — увы, в состоянии аффекта мы не контролируем свои поступки), а потом перевел ТОПку в правой руке на «самопальный» режим. Сейчас он нажмет на курок и вышвырнет самого себя через внепространственный канал в какое-нибудь непредсказуемое место. Там переведет дух, а уж затем подумает об ответной акции и о том, как вернуться в Акрихин.

Филин наудачу набрал координаты «адреса» и… И понял, что его накрыло. Тяжелая дрожащая волна прошла по телу, пол провалился в тартарары, сильный удар встряхнул тело — при этом ТОПку из левой руки выбило (какая жалость!), — и Филина окутала непроглядная чернота.

Иван Данилович впервые оказался в таком состоянии, поэтому поначалу он жутко испугался. Более того, до сей поры он даже не слышал, что при ТП-переносе возможен такой эффект. Да и то сказать: не так уж много можно насчитать на Земле людей, которые побывали в «сдвинутом пространстве», а что это такое — современная физика может только догадываться.

Когда первый испуг прошел, Филин решил оглядеться. Конечно, в фигуральном смысле. Глаза при полном отсутствии света превратились в совершенно лишний придаток. Иван Данилович помахал руками и подвигал ногами, после чего смог сделать первый вывод: он висит в безопорном пространстве. Причем висит так, что это не причиняет ему никаких неудобств, а точка подвеса вовсе не чувствуется. Второй вывод заключается в том, что в этом пространстве гравитация все же присутствовала: тяготения было ровно столько, чтобы Филин осознал, где верх, а где низ, и при этом не испытал ни малейшего головокружения. Наконец третий вывод был наиболее важный: Филин мог дышать. Судя по всему, его окружал самый обыкновенный воздух, только абсолютно неподвижный, Иван Данилович не ощущал ни тепла, ни холода, атмосферное давление тоже было совершенно нормальным. А вот где он находится и как здесь течет время, — на эти вопросы Филин не мог найти ответа.

Он закрыл глаза. Потом открыл их. Никакой разницы. Иван Данилович вздохнул и расслабился. Неизвестно, сколько предстоит здесь висеть, поэтому лучше всего не поддаваться панике. В правой руке — ТОПка, уже хорошо. Надо привести в норму пульс, умерить дыхание и вызвать в сознании какое-нибудь воспоминание поярче. Например, можно вспомнить тот день, когда Филин впервые встретил Жабрева…

«ТП-канал — совокупная область пространства-внепространства, в к-рой происходит телепортационный перенос. Первоначально ТП-к. подразделялись на „твердые“ (природные) и случайные („пробитые“), или искусственные. Случайные ТП-к. затягивались в течение нескольких часов после пробоя. На ранней стадии телепортации для переноса груза и людей использовались только „твердые“ ТП-к. Возможность управляемого спонтанного пробоя пространства-внепространства и т. о. размыкания случайного ТП-к. была обнаружена и изучена лишь после изобретения ТОПок (см.)»

С той поры прошло меньше года, за этот срок техника телепортации на глазах Филина сделала резкий рывок вперед. ТП-каналы известны всем и каждому с детства, но о ТОПках широкая публика тогда ничего не знала, о ТИПах тоже имел представление только очень небольшой круг лиц. Публика пользовалась стационарными ТП-кабинами и ТП-камерами, и, разумеется, не всякому это было по душе. По чести говоря, защитников ТП было куда меньше, чем недовольных. Граждане реагировали по-разному. Одни кашляли в кулак и безмолвно роптали, другие, подавляющее большинство, обрушивали на министерство транспорта лавины письменных, видео- и компьютерных жалоб, третьи — наиболее отчаянные головы и пытливые умы — заваливали Комитет по изобретениям доморощенными проектами усовершенствования телепортации.

Иван Данилович относился к первым. Он, в общем-то, безропотно сносил все причуды телепортационных станций, но дело в том, что работал Филин в видеогазете «Накануне» и постоянно пропадал в командировках по наказам зрителей, поэтому раздражение от неполадок в ТП-системе накапливалось постепенно и в нем, человеке тихом и доброжелательном. И Филин тоже вынашивал идею гневного видеописьма в высокие инстанции.

Судите сами, ТП-перенос — это, конечно, хорошо: мгновение, и ты уже за десять тысяч (или за миллион) километров от исходного рубежа. Но вот беда: войти в природный ТП-канал можно только в определенной точке — в узле или так называемой пучности, — а эти узлы и пучности расположены в пространстве крайне неравномерно и притом порой в совершенно неудобных местах. Счастье, если узел обнаруживается на поверхности земли или невысоко от нее — как, например, в Киеве, где таких точек целый десяток. Гораздо чаще пучности встречаются под землей или под водой, тогда строительство ТП-станций — целая проблема. В Кимрах, скажем, чтобы воспользоваться ТП-камерой, надо спуститься на пять километров под землю.

В Москве всего три узла. Центральный — в Екатериновке — всегда страшно загружен. Высотный расположен в стратосфере, на высоте двенадцать километров, — туда добираются самолетами, но пользоваться ими тягомотно: летающую платформу то и дело относит от пучности, и нужно всегда долго ждать, пока пилоты ювелирно подгонят станцию к нужной точке. Наконец, есть ТП-станция в Малаховке. Она размещается на верхушке огромного пилона высотой восемьсот метров.

Вот как раз этой станцией Филин чаще всего и пользовался. А раздражало его — и всех остальных пассажиров — больше всего то, что ТП-каналы вели себя совершенно непредсказуемо. Сейчас канал открыт (или, говоря языком специалистов, разомкнут), а через три минуты — тю-тю: пространство сомкнулось. Сиди и жди, пока канал откроется снова. Причем это может случиться через пять минут, а может — через двое суток. И ничего не поделаешь — природа!

Главное же неудобство Малаховской станции заключалось в том, что зал ожидания находился внизу, у подножия пилона. С технической точки зрения это было вполне обоснованно: поди размести помещение на тысячу мест на вершине почти километровой башни, но — только с технической. Человеческая психология с указанным обстоятельством мириться никак не хотела.

В тот день Иван Данилович добрался до Малаховки на монорельсе. Вошел в здание ТП-станции и обрадовался: канал был открыт. Возле ближайшего регистрационного терминала пассажиров не наблюдалось. Филин подошел к ярко-желтому ящику и сунул в щель свой «вечный» билет. Машина щелкнула. Вытянув билет, Филин увидел, что на нем светится число 1014. Значит, в очереди он был тысяча четырнадцатым. Цифирки мигнули, и вместо четверки загорелась тройка — очередь двигалась.

Ждать пришлось часа полтора, не меньше. Когда на билете засветилось число 200, Филин, действуя по всем правилам, покинул зал ожидания и направился к подъемникам. Пятьдесят лифтов действовали бесперебойно: за считанные минуты они доставляли пассажиров на восьмисотметровую высоту и выплевывали порции людей в «редуктор» — большой зал на верхушке пилона. По редуктору петляла бесконечная очередь, головой упиравшаяся в малахитовые двери под большим розовым табло. Каждые пять секунд на табло вспыхивала надпись: «Свободно», — и каждые пять секунд очередной пассажир отправлялся в мгновенное путешествие через внепространство.

Вместе с десятком пассажиров Филин вошел в зеркальную кабину лифта, и подъемник начал стремительный разбег. Секунд через двадцать он вдруг резко затормозил, качнулся и остановился. Свет в кабине погас. Наступила звенящая тишина. Кто-то тоскливо вздохнул. Кто-то тихо выругался.