Мат - Юрий Алкин

И мы все говорили, говорили, говорили… Хотя надо отдать должное Майклу – он молчал. Басил Алекс, говорил суровый Брендон, Крис, конечно, пытался руководить дебатами, что-то как всегда в точку подмечал Роберт, горячо рвалась в бой Стелла, Кевин распространялся о моральных нормах, осмотрительно ехидничал Пол, угрюмо возражал Алан. Не говоря уже об этом невыносимом Россе – тот достал уже со своими речами о «настоящем лидере». А Майкл собрал всех и молчал. Молчал до предела, молчал, пока его напрямую не попросили высказаться. Потому что без его мнения стало уже как-то непривычно. Подлец, подле-ец, мерзавец, а все равно хочется знать, что он же скажет, что же он думает. Ну, хотя бы для того, чтобы знать, как ему посильнее навредить. Да и вообще…

И у него, как всегда, нашлось, что сказать. Да так сказать, что все разговоры сразу утихли. Сказал он простую и очевидную вещь, которую каждый и так понимал, но никто не озвучивал. Раньше, – как всегда четко и неторопливо, сказал Майкл, – каждый из нас был сам за себя. Мы все это знаем. До четырех часов этого дня у нас был Закон Джунглей. А теперь, хотим мы того или нет, мы в одной лодке. И нам надо просто выбрать рулевого. У нас осталось несчастных двадцать с лишним часов. Теперь уже не до игр и не до записочек. Теперь начинается дело. Система у нас уже есть, и менять ее незачем. Нет на это ни времени, ни причин. Надо лишь использовать ее для настоящего выбора. И для тех, кого по-настоящему волнует карьера, выбор этот может стать критическим. Потому что завтра все не заканчивается. Завтра все только начинается. И нечего нам сейчас болтать, а надо все остановить до завтра. Дать каждому время подумать, принять решение, подготовиться. Для того чтобы завтра мы все сделали верный выбор.

Нам придется выбрать того, кому такое под силу, кому мы все доверяем и за кем мы все пойдем. То есть меня, прямо-таки слышалось в этом месте. И тем оглушительнее прозвучала следующая фраза. Что же касается меня, я буду только голосовать. Кандидатуру свою я снимаю. Как снимаю? – даже не понял Брендон. Вообще? Да ты что? Да, вообще, подтвердил Майкл.

И было, конечно, ясно: ломается, кокетничает, цену набивает. Умный ход. Сейчас его попросят, и он быстро одумается. Но оказалось, что не кокетничал. Могу ли я руководить такой группой? Да. Уверен ли я, что сделаю это хорошо? Да. Нужно ли мне это сейчас? Нет и еще раз нет. Этот пост – чистейшей воды администрация. Это необходимость понимать, что происходит в десяти различных отраслях. Это мгновенный переход от всего, чем я занимался последние пять лет, к чему-то совершенно другому. И мне это, честно говоря, совершенно не надо. Мне будет гораздо лучше отвечать полностью за то, чем я занимаюсь сейчас, а не за все в целом. Когда-нибудь позже это может стать правильным шагом для меня. Но не сейчас, не сегодня. Сегодня для меня главное – случайно не выбрать того, кто стоит за всеми этими совпадениями. Вот такие у меня приоритеты. Он, как всегда, был откровенен, как всегда, прям, и, как всегда, ему было невозможно не верить. И у нас стало на одного кандидата меньше.

А потом еще на одного. Мне это тоже, честно говоря, не надо, – сообщил Пол. Еще меньше, чем Майклу. Какой уж там из меня администратор. А вот главным по технической части вы меня, будьте добры, сделайте. И идиотов не подсовывайте. Ну вот, теперь вы знаете, как можно купить мой голос. Это было ключевое слово: «купить». И рванула у нас с места невидимая, не слышимая никем, открыто непризнаваемая купля-продажа. Где каждый – покупатель и каждый – продавец. И все разошлись, думая об этой самой купле-продаже.

Впрочем, думалось не только о ней. Думалось еще, например, об Эде. О том, как бы его, сердечного, использовать поудачнее. Что происходит, например, когда народ выбирает одного человека, а специалисты рекомендуют другого? Не зря же он свою летопись пишет. «Выделился несомненный лидер»… Значит, эта информация куда-то пойдет? На чей-то стол ляжет? И не все равно ли тогда, о чем мы здесь договорились, главное, чтобы в конечном варианте было правильное имя. Видимо, вечернее рандеву становится теперь еще важнее. Главное – нельзя чтобы он что-то заподозрил. Истинные причины нашего внезапного романа ему, скорее всего, ясны, и они его нисколько не волнуют. А вот о нашем тесном знакомстве с его блокнотом знаменитым, что внутри зеленой папочки лежит, ему знать никак нельзя. План на вечер, таким образом, образовался. Но оставшиеся до встречи с Эдом несколько часов надо тоже использовать с умом. Причем осторожно. Нам ведь теперь работать вместе. А это резко меняет то, что еще вчера было можно, на то, что нельзя.

Примерно здесь и появился Алан. Очень своевременно, надо сказать, появился. Никого вокруг не было, как в тот первый раз, два бесконечных дня назад. И голос его теперь нужен был, как никогда, и помучался он уже достаточно, и пора было его уже ублажать и приводить в нужное состояние. Да только Алан оказался не тем – словно подменили. До того странная перемена с ним произошла, что даже жутью какой-то повеяло. Поначалу казалось, что сама в этом и виновата – перестаралась, вот и не желает обиженный мальчик общаться. Типичные были приметы – даже почудилось на минуту, что это снова восьмой класс и Свен, набычившись, сообщает, что больше он подобные штучки терпеть не намерен. И плотно сжатые губы наличествовали, и слова цедились нехотя, и стальные глаза смотрели угрюмо и тоскливо. Все было, как бывало уже не раз, и никакой сложности все эти глаза и губы собой не представляли. Но время шло, разговор вяло продвигался, а слова все так же неохотно текли, словно вода из плохо закрытого крана, и глаза не теплели. А под самый конец стало вообще ясно, что все не так просто и что школьные воспоминания сейчас ничем не помогут. Речь в тот момент шла о том, как интересно будет всем работать вместе и что кого бы ни выбрали, Брендона, Алекса или самого Алана, атмосфера уже сложилась правильная.

Тут он это и буркнул. «Атмосфера, – его рот странно искривился, – он вам покажет атмосферу». И хотя Алан немедленно навалил на эту короткую фразу кучу замечаний, она под ними осталась и оттуда, из-под словесной кучи, поблескивала опасным блеском. Не было в ней обид, разбитых сердец и дешевой романтики. Была в ней тревога и тайна. Кто «он»? И почему «вам»? Но вытащить из Алана на эту тему ничего не получилось. Он снова вывалил груду соображений, а потом торопливо стал прощаться. И в этом прощании снова проглянула та пугающая фраза. Потому что так не прощаются обиженные и оскорбленные в лучших чувствах мужчины. Так прощаются мужчины, которым до тебя дела нет. Вообще никакого дела.

– И что в этом плохого? – спросил Майкл. – Кто-то же здесь действительно орудует.

– Время не то, – терпеливо повторил Алекс. – Раньше надо было. Вчера. А теперь от этого вред один.

Майкл вынырнул из мягких объятий кресла и стал, опираясь на борт бильярдного стола.

– Почему же вред? – возразил он, скользнув равнодушным взглядом по стойке с киями. – Наоборот, теперь это стало важно. Как-никак, трое в одной лодке, не считая лидера. А вчера это как раз выеденного яйца не стоило.

Алекс вздохнул.

– Ну что ты хохмишь. Народ сейчас вместе должен быть. Что было, то было. Нельзя их сейчас пугать. Понимаешь? Нельзя. А ты их запугиваешь весь день. Ладно другие, но ты-то должен понимать, что теперь все забыть пора. Все, шутки кончились. Делом заниматься надо. А не упырей искать.

– А что насчет записки?

– А что насчет ее?

– Уже не интересно, кто ее подкинул?

– Майк, ты просто не слушаешь. Да плевать мне, кто ее написал. Теперь – плевать.

– А на что не плевать? – с интересом спросил Майкл.

– Сам знаешь, на что. На то же, что и тебе.

– Не совсем, не совсем, – немного растягивая слова, произнес Майкл. – Я же сказал – меня теперь победа не интересует.

– А меня интересует, – неожиданно холодно ответил Алекс. – Я из этого секрета не делаю. И твоя охота на ведьм мне начинает мешать. И не только мне. Всем от этого хуже будет. И тебе самому – тоже.

Майкл мельком глянул на часы.

– Ясно. Хорошо, я твое мнение приму к сведению. Ты только для этого хотел встретиться или что-то еще было?

– Для этого, – Алекс немного подобрался в кресле, словно огромный зверь перед прыжком. – Но на чем мы расходимся, я что-то пока не понял.

– На чем расходимся? – удивился Майкл. – Я же сказал: понял. Твое мнение учту. Тебе мешают поиски интригана.

– Ты… – Алекс резко поднял палец, но тут же опустил руку. – Ты будешь продолжать? Или нет?

– Если сочту нужным.

– А что ты считаешь нужным? – казалось, Алексу приходится говорить через силу.

– Пока что считаю нужным искать дальше. Ведь если подумать, такие поиски мешают только некоторым. Двум категориям, точнее: тем, кто думает, что это отвлекает людей, и тому, одному…

– На воре шапка горит? – с сомнением произнес Алекс, едва заметно расслабляясь. – Думаешь, этот тип перепугается и сглупит?