Катастрофа. История Русской Революции из первых рук - Александр Фёдорович Керенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
13 июня началась артиллерийская подготовка. Два дня наша артиллерия обстреливала окопы противника. Ответом бдительного врага было молчание. Передний край их окопов был расчищен немцами. Их хорошо замаскированная артиллерия ждала своего часа. Правда, не все было в порядке в боевом духе 7-й и 11-й армий, предназначенных для наступления. В дивизиях шло брожение, граничащее с мятежом. Были полки, демонстрирующие лишь формальное послушание. Были офицеры совсем без «сердца» и некоторые откровенно саботировали подготовительные операции.
17 июня я проинспектировал позиции. Сейчас трудно описать наше душевное состояние. Высокое напряжение, целеустремленность и, временами, ощущение приближающегося триумфа! Армия пережила много мыслей и чувств. И офицеры, и солдаты теперь шли в бой не с прежними эмоциями. Мы отчетливо чувствовали их стремление что-то преодолеть в себе, освободиться от несвойственных накануне боя ощущений. Было больше глубины, больше одухотворенности, но меньше концентрированной гармонии. Солдаты, казалось, чувствовали, что брешь в их рядах не совсем устранена. До самого последнего момента офицеры не знали, пойдут ли за ними в атаку солдаты. Солдаты не совсем были уверены, нужно ли умирать, когда там, в тылу, сбывались заветные мечты поколений.
В этот день, в нашем последнем обращении к войскам перед сражением, каждый из нас, выступавший, был особенно взволнован. Разве наши речи не были последним приветствием перед смертью? Солдаты и многие офицеры упивались каждым словом, пытаясь найти в нем ответ на мучительный вопрос, который до последней минуты волновал их простые души.
Помню толпу солдат в районе 11-й армии, у блиндажа, привлекшую внимание немецкой артиллерии. Приходилось разговаривать под музыку летящих снарядов. Но никто не шевельнулся, никто не рискнул искать укрытия, никто даже не склонил головы.
Снова вспоминаю поездку поздно ночью. Дождь и буря. В одном месте нас поджидали только что прибывшие полки. Под страшным ливнем, под аккомпанемент грома и молнии, промокшие насквозь, тысячи людей не шевелились, желая обрести, благодаря моим словам, веру в справедливость грядущей смертельной жертвы.
Глава X
Битва
Наконец, 18 июня! Общий вид — страстной седмицы: торжественный, молитвенный, скорбный. Двигаемся к наблюдательному пункту, расположенному на холме цепи возвышенностей, идущей вдоль линии наших позиций. Непрестанно гремит тяжелая артиллерия. Над нашими головами жалобно свистят чудовищные снаряды, устремляясь к вражеским окопам.
Наши артиллеристы в замешательстве: многие орудия, присланные нам союзниками, не выдержали двухдневной работы. Видимо, наши союзники поступили по старой русской поговорке: «На тебе, Боже, что нам не гоже».
Мы сейчас на смотровой площадке. Отсюда мы видим поле битвы так ясно, как если бы оно было на ладони. Но пока все пусто.
Там никого не видно.
Артиллерия гремит дальше.
С растущим нетерпением мы смотрим на часы.
Наконец, внезапная полная тишина. Приступ страха!
Пойдут ли войска в атаку?
Войска пошли!
Там, перед первой вражеской линией, какие-то едва заметные бегущие точки. Они увеличиваются! Бой развивается бурно. Почти в самом центре появляются наши английские броневики. Немецкая артиллерия начинает их обстреливать. Наша сейчас молчит.
Особенно тяжело положение на левом фланге противника. Там наши войска должны захватить склон, прозванный за свою форму «утюгом».
В бинокль мы ясно видим, как по нему скользят черные фигурки наших людей и как в известном месте их начинает бить немецкая артиллерия. Стук. Густой дым и мусор. Вместо фигурок — воронка. Снизу снова поднимаются фигуры. Но почему молчит наша артиллерия? Над нашими головами начинают тихонько свистеть вражеские снаряды. Мы должны прервать свой торопливый завтрак в тени старых дубов и перебраться в землянку наблюдательного пункта, двигаясь дальше по линии соединительных траншей, а уже не по прямой линии леса.
В первый день боя мы захватили 10 000 пленных и несколько орудий, но не смогли прорвать линию к Бжежанам. Нерешительными были и бои на нашем правом фланге, где действовала 11-я армия. Пушки, пленные, но ни шагу вперед!
Там, где в прошлом году Брусилов атаковал австрийских славян, остались только немецкие и венгерские дивизии с примесью турок.
Но на левом фланге, где действовала 8-я армия, наши войска в несколько дней добились блестящего успеха. Прорвав австрийский фронт у Калуша, войска генералов Корнилова и генерала Черемисова прорвались вглубь вражеских порядков и 27 июня захватили старый город Галич.
Успеху под Калушем способствовало то, что на этом участке фронта в рядах противника было много славян. Кроме того, нашему командованию удалось за несколько дней до боя получить все необходимые сведения о расположении войск противника и планах командования противника.
Наступление русских войск произошло ровно через четыре месяца после начала революции, в середине периода между февралем и октябрем.
Операции, начатые нами в Галиции, впоследствии были распространены на Западный фронт под командованием генерала Деникина и на Северный фронт. Очень скоро они утратили наступательный характер и стали чисто оборонительными действиями. Неудачи русских армий стали в этой связи одним из самых острых и ядовитых орудий в борьбе против Временного правительства, которую вели руководители корниловского военного заговора, созревшего в сентябре. Но это использование в политических целях восстановления боеспособности русской армии не может, если смотреть объективно, умалять ее историческое значение.
В самый разгар ядовитой кампании, ведущейся против Временного правительства под прикрытием дипломатического флирта официальных правящих кругов Англии и Франции, штаб нашего главнокомандующего 2 или 3 октября направил в штабы союзников следующее сообщение, которое, кстати, было засекречено союзными властями:
«С начала нашей Революции прошло более шести с половиной месяцев, но наши армии продолжают сдерживать, как и прежде, силы противника. Причем эти силы не уменьшились за этот период, а, наоборот, возросли. В день возобновления наступления наших войск в Галиции, 18 июня, число дивизий противника на русско-германском фронте равнялось таковому 27 февраля [т. е., последний день монархии — А.К.]. А в разгар боев в Восточной Галиции и Буковине силы противника увеличились на девять с половиной пехотных дивизий. Это увеличение полностью состояло из немцев, а количество австрийцев и турок сократилось. Артиллерия противника была увеличена за этот период на 640 орудий различного калибра. Кавказский фронт в этом отчете не рассматривается».
Таким образом, после первых моментов военного ослабления Россия после Революции продолжала удерживать на своем фронте врага, численность которого, по крайней мере, равнялась дореволюционному периоду.
