Одиночка (СИ) - Салах Алайна

Заметив меня, он поднимается. Темные глаза с интересом скользят по моей униформе, задерживаются на обуви. Я немного краснею. Ну да. Он ведь еще не видел меня в форме, которая к слову не очень-то мне и идет.

— Привет, — выпаливаю я, от волнения запуская ладони в карманы хлопковых штанов. — Ты здесь. Неожиданно.

И улыбаюсь, давая понять, что неожиданность эта приятная.

Адил смотрит на мой бейджик и лишь потом — на лицо.

— Дарья Викторовна, — цитирует надпись. — Необычно выглядишь.

— Это из-за формы, — бормочу я и, поймав на себе взгляд администратора из-за стойки приемной, смущенно здороваюсь с ней кивком головы. — Она мне немного большевата, хотя это самый маленький размер.

— Хорошо ты выглядишь. Просто впервые вижу тебя врачом.

Я розовею еще сильнее и даже убираю за ухо воображаемую прядь волос, которая надежна забрана в конский хвост. Кокетничаю.

— Спасибо. А ты откуда узнал, что я здесь? В смысле, где я работаю?

— Робсон сказал. Телефон накрылся. Не мог позвонить.

Покачнувшись на пятках, я понимающе «угукаю». У Адиля сломался телефон, а мне хочется улыбаться. Потому что теперь все наконец встало на свои места и выяснилась причина, по которой он мне не звонил.

— Ты ночью работал, да? Я не слышала, как ты ушел.

Отвернувшись, Адиль забирает со стула бумажный пакет и протягивает его мне. В поисках ярких красок цветов неприметный крафтовый сверток я пропустила.

— Что это? — завороженно спрашиваю я, хотя ответ уже знаю. Судя по теплу и аппетитному запаху внутри лежит еда: точно что-то мясное.

— Подумал, что ты есть захочешь на смене. По пути в чайхану заскочил.

От удовольствия я непроизвольно прикусываю губу. Это лучше, чем цветы. Правда. Эта трогательная неловкость, проступившая на его лице, и то, что он подумал о том, что я могу быть голодна. У меня конечно всегда есть с собой еда, но… какое это имеет значение, когда Адиль пытается обо мне заботиться.

— Это плов, да? — начинаю тараторить я, намеренно отворачивая краешек запотевшей фольги, чтобы продемонстрировать свои интерес и благодарность. — Я как раз поесть не успела. Пахнет обалденно. И горячий еще.

— Там еще салат и пирожные. Если ты вдруг такое не ешь.

— Я ем, — улыбаюсь я, поднимая на него глаза, в которых Адиль может беспрепятственно прочесть мои радость и благодарность. — Пирожных несколько? Я тогда еще девчонок угощу.

Бережно вернув пакет на стул, я вытягиваю вверх указательный палец с просьбой подождать несколько секунд и торопливо прикладываю телефон к уху.

— Вер, Игорь Алексеевич больше не подходил? Ага, хорошо. Я минут через пятнадцать подойду, ладно? Надеюсь, не критично?

Бедная Вера. Она уже не знает, чего от меня ожидать. Еще недавно я раздраженно рявкала на нее, а теперь воркую как с любимым начальником.

Получив нужный ответ, прячу мобильный в карман и киваю на стулья.

— Посидим немного? Только у меня к сожалению не очень много времени. Работа.

— Я не планировал тебя отвлекать. А ты, получается, интернатуру закончила?

— Ординатуру, — мягко поправляю я, садясь рядос с ним. — Это два года учебы, вместо одного с последующим трудоустройством. Тебя как бы заранее к больнице прикрепляют.

— Молодец.

— Да не молодец, а скорее, трусиха. Ординатура — это как бы гарантия, что тебе не придется слоняться из одного здания в другое в поисках работы. Из объективных плюсов — практика под присмотром. Я еще на четвертом курсе поняла, что будет страшно выходить в свободное плавание. Поэтому и решила дальше учиться.

— Учеба всегда хорошо. Тем более для медика. Я пока с матерью по больницам ездил, на таких тупорылых насмотрелся, — Адиль зло дергает челюстью. — Если уж в такую сложную профессию идти, то надо так как ты. Не с бухты барахты.

— А ты универ закончил? — как бы невзначай интересуюсь я, хотя уже знаю ответ.

— Бросил, как из города уехал.

— Зря. У тебя голова светлая. Наверняка можно еще восстановиться.

Адиль иронично усмехается.

— Да не буду я восстанавливаться конечно. Сейчас вообще не до этого.

— Почему это? — выпаливаю, от возмущения повышая голос. — Это отлично, что ты нашел способ хорошо зарабатывать, но вдруг тебе когда-то предоставиться возможность легализоваться… Например, пойти работать в финансовую сферу… А там потребуется диплом.

Адиль щурится.

— В офис к восьми в костюме в портфелем приезжать?

— А что плохого? Многие так работают. Зато ночами можно спать как все нормальные люди, а не существовать в сбитом графике…

— Пациентов много у тебя? — неожиданно перебивает он, кивая на кабину лифта.

— Сейчас не очень, — отвечаю я после небольшой заминки, вызванной столь резкой смены темы. — Но вот после Нового года прилив начнется. Так всегда после праздников.

— Странно. Вроде не наркология.

Я тихо смеюсь — так чтобы не привлекать внимание администратора, то и дело с любопытством поглядывающей на нас. Только Адиль умеет шутить, оставаясь полностью невозмутимым.

— Это все салаты с майонезом и жирное мясо. Хроника обостряется. С аппендицитом в хирургическое например часто привозят.

— Понял.

С этими словами Адиль поднимается, и я как по команде встаю следом. Знаю, что мне самой нужно уходить, но все равно испытываю призрачное разочарование оттого, что он сделал это первым.

— Поеду я. Не буду тебя от работы отвлекать.

Я улыбаюсь так, будто совсем не расстроена.

— Да, мне пора бежать. — Подняв в воздух пакет с едой, улыбаюсь еще шире. — Спасибо большое. Сегодня точно не умру с голоду.

Ну за бред я несу? «Сегодня точно не умру с голода?» А до его приезда я видимо каждую смену балансировала между жизнью и смертью.

Адиль продолжает стоять на месте, предоставляя мне возможность уйти первой. Неловко махнув рукой, я разворачиваюсь к лифту. Иду не торопясь, чтобы в очередной раз позорно не запулить тапок в стену. Нажимаю кнопку вызова и, не удержавшись, оборачиваюсь.

Адиль все еще никуда не ушел, отчего я испытываю новую вспышку радости. Будто так провожает меня. Радость становится еще более ощутимой, когда он подносит ладонь к уху в характерном жесте и негромко выговаривает «Завтра позвоню».

Глава 40

Приоткрыв солнцезащитный козырек, я внимательно оглядываю себя в отражении. В ожидании сегодняшней встречи я сменила три оттенка помады и хочу лишний раз убедиться, что выбрала верный.

— Так ты скажешь наконец, куда мы едем?

— В одно место, — неопределенно отзывается Адиль, останавливая машину на перекрестке. — Там вроде готовят нормально.

Убедившись, что лицо выглядит именно так, как я рассчитывала, я захлопываю зеркало и поворачиваюсь.

— А название у него есть?

Поворачиваюсь и сама того не замечая, начинаю любоваться Адилем. Есть что-то завораживающее в его расслабленной позе без капли нарочитости и в выражении лица, присущему людям, не стремящимся производить на других впечатление и как раз тем самым производящим. Многие медийные личности душу продали за умение так себя держать, не прилагая не малейших усилий.

— «Сандерс» вроде, — будто нехотя отвечает Адиль.

— Сандерс? — переспрашивая я, расплываясь в улыбке. — Это одно из моих любимых мест. Там рыба просто обалденная. Пробовал карпа?

— Я там не был. В интернете отзывы почитал.

Мне моментально становится немного стыдно за свой вопрос про карпа. Походит на понты. Адиль не из тех, кто будет обсуждать кулинарные изыски. К тому же, его много лет не было в городе, чтобы успеть посетить все самые модные заведения.

Я быстро касаюсь его руки, лежащей на консоли, легонько сжимаю и почти сразу отпускаю. Хотелось бы задержаться подольше, но смущение не позволяет. Сложно вот так запросто стать настолько открытой после пропасти в семь лет. Но поблагодарить за его внимание очень хочется. Понятно ведь, что поиск стоящего ресторана в интернете — это только ради меня. В еде Адиль не был привередлив и по истечению времени вряд ли стал.