Паруса над волнами - Николай Андреевич Внуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот раз грузом оказался керосин в жестяных банках, поставленных по две в ящики. Из-за «клиперной» конфигурации трюмов ящики плотно уложить не удалось. Во время качки они начали сдвигаться с места, несколько банок дали течь, и весь корабль сразу же пропах керосином. Керосиновые пары наполнили трюмы. Достаточно было одной искры, чтобы «Катти» взлетела на воздух.
С этим опасным грузом Мур ухитрился пересечь Атлантику, обогнул мыс Доброй Надежды и, пройдя весь Индийский океан, прибыл наконец в Семаранг на острове Ява…
Почистив корабль, Мур повел его в Индию. В Какинаде приняли шелк, пальмовый сахар и партию буйволиных рогов. Жуткая вонь от мелассы — сахарного сиропа, который образовался от смеси просыпанного во время погрузки сахара с трюмной водой, — тянулась шлейфом за кораблем. И все-таки новый капитан попытался во время этого перехода привести судно в порядок. В свободное от авралов время матросы чинили паруса, шлифовали палубу, ремонтировали рангоут и фальшборты. Через четыре месяца, к моменту швартовки в лондонских доках, «Катти» выглядела довольно прилично.
В Лондоне Мур заявил Уиллису, что не выйдет в следующий рейс, если корабль не будет оснащен новыми парусами. Несколько раз бурно поговорив с капитаном, Уиллис отпустил наконец деньги на парусину. Зато старый скряга урезал сумму, выдаваемую на содержание «Катти», с двухсот пятидесяти до двухсот фунтов стерлингов.
Странный в то время существовал обычай: капитан должен был добавлять к получаемой сумме деньги из собственного кармана. Приходилось выкручиваться разными способами. Почти каждый парусный капитан становился маленьким бизнесменом: перевозил пассажиров, выкраивал в трюме пространство для «своего» груза, частенько не гнушался и контрабандой. Никаких пенсий тогда не существовало, капитанам самим приходилось заботиться о своей старости. Поставив на «Катти» новые паруса и снасти, Мур отправился в Австралию с генеральным грузом. Он дошел до Ньюкасла за семьдесят девять дней и вернулся назад, обогнув мыс Горн, за восемьдесят два, обогнав все другие парусники, шедшие тем же путем.
Старый Уиллис не поверил глазам, когда увидел швартующийся в порту клипер. Никогда он не думал, что «старушка», которой исполнилось четырнадцать лет (для клипера это пожилой возраст), может так ходить!
— Как вам удалось это? — спросил он Мура.
— У мыса Горн, где в шторм все убавляли паруса, мы шли под полными брамселями. Хорошо, что у корабля сняты верхние стеньги и такая широкая корма! — ответил Мур. — Я рад, что первым попал к январскому шерстяному аукциону.
Ассоциация судовладельцев поздравила Уиллиса и капитана Мура с рекордным пробегом.
Старая Белая Шляпа неожиданно хорошо заработал на аукционе шерсти. Мур получил большую премию.
Да, в этот год — 1883-й — взошла наконец поздняя звезда «Катти Сарк». О ней заговорили и в Австралии, и в Китае, и в Соединенных Штатах Америки. Но каким трудным был этот путь в число мировых суперклиперов!.
Еще два раза сходил Мур за шерстью в Австралию. Оба пробега оказались рекордными. Но капитан не радовался. Он видел, что парусники доживают последние годы. На океанских дорогах появлялось все больше и больше паровых судов. Хирели знаменитые парусные верфи. Их стапеля переоборудовались для шитья других кораблей. Томас Генри Исмей, владелец компании «Уайт Стар лайн», царил на Атлантике. Его железные чудовища «Британик» и «Джерманик», беря на борт по тысяча семьсот пассажиров, пересекали океан со скоростью четырнадцати узлов. Кунард построил пятипалубную «Сервию». Сияя электрическими лампами, гремя музыкой, она пробегала путь из Европы в Америку меньше чем за неделю! Не за горами были и австралийские рейсы паровиков. Да и служба на них была неизмеримо легче, чем на прославленных клиперах.
Мур ушел от Уиллиса.
Старик не долго думал, кого назначить новым капитаном на «Катти». Ричард Вуджет — вот самый подходящий человек. Он ненавидит паровики. Он влюблен в море, как в первую улыбку ребенка. Он не упустит своего — даже командуя тридцатипятилетней развалиной «Колдстрим», умудряется приносить доход. И ко всему прочему— он давно заглядывается на «Катти Сарк».
Вуджет сразу поставил дело на практическую основу: он превратил клйпер в учебно-коммерческое судно. Только восемь опытных моряков, получающих жалованье, оставил он на борту. Остальные пятнадцать — двадцать человек были бесплатными практикантами. Впрочем, относительно бесплатными. Согласно контракту с Уиллисом, эти юноши работали и попутно обучались морскому делу. За учение они должны были платить — от пятнадцати до двадцати фунтов стерлингов в год. Старая Белая Шляпа знал, на что шел: Вуджет зарекомендовал себя прекрасным преподавателем. От учеников не было отбоя. Имя нового капитана «Катти» служило лучшей рекомендацией для поступления в Морской колледж.
Итак, за все время своей жизни «Катти» впервые оказалась в руках заботливых и умелых. Ее выскоблили от киля до клотиков мачт. Ее заново отлакировали. Заменили все мало-мальски ненадежные снасти. Приобрели второй отличный комплект парусов. Даже самые незначительные поломки на борту сразу же ликвидировались. Старые моряки специально приходили в порт полюбоваться, как будет она отплывать или швартоваться после дальнего плавания. Десять «шерстяных» рейсов сделал на ней капитан Вуджет. И во всех рейсах она не знала равных. Ллойд регистрировал ее рекорды: семьдесят, шестьдесят девять, шестьдесят семь дней от Сиднея или Ньюкасла до Темзы. Восемьдесят, семьдесят восемь, семьдесят семь дней от Лондона до Сиднея вокруг мыса Горн! Давно побеждены не знавшие до того поражений «Фермопилы». В 1887 году «Катти» обогнала своего соперника на восемь, а средние клипера на восемнадцать — двадцать суток!
Но пароходы наконец добрались и до австралийской линии. Они брали на борт в пять-шесть раз больше груза, чем парусники, и — самое главное! — они ходили по расписанию. Они совершенно не зависели от капризного ветра. Владельцы пароходов, спокойно покуривая сигары в своих конторах, могли с точностью до часа сказать, когда их любимый «Балтик» или «Викториан» выйдет из Сиднея и прибудет в Лондон.
В 1890 году владельцы «Фермопил», не выдержав конкуренции, продали своего чемпиона канадской фирме «Рефорд» в Монреале. Рефорд перепродал их в 1895 году португальскому правительству. Еще двенадцать лет проплавали «Фермопилы» под новым именем «Педро Нуньес» как учебное парусное судно. В 1907 году клиперу исполнилось сорок лет. Перед владельцами
