Мерзкий старикашка - Сэй Алек

— Я только доехал сюда, коня оставил в корчме, да лодку у местных рыбаков купил, а тут гляжу — корабли идут. Я тотчас на весла и… Едва успел вот, — закончил дружинник.

— Серьезная ситуация, — помрачнел Касец, поворачиваясь ко мне.

Князья согласно закивали.

— Ваше высочество, если позволите, то я считаю, в столицу нам плыть сейчас нельзя, — добавил первый десятник. — Блистательные отважны, но немногочисленны, нас едва достаточно для защиты Ежиного Гнезда. В случае если князь Штарпен замыслил измену, отбить порт будет стоить большой крови.

— Да и стоит ли устраивать в столице беспорядки? — добавил все еще зеленый Арцуд Софенский. — Это, в конце концов, единственный приличный морской порт на всю Ашшорию, и такие события могут больно ударить по торговле. А противиться большой силе хефе-башкент не посмеет.

Вот ты гляди, как человек о стране переживает! Аж помирать перестал, как понял, что софенские товары могут в порту погнить без спроса.

— Ваше высочество, надо принять решение, — вступил Зулик.

Я поглядел на перевалившее зенит солнышко — мы к вечеру должны были до Аарты добраться, еще засветло, — перевел взгляд на берег и усмехнулся.

— Завтра ведь Громолет-мясоед, не так ли?

Есть такой в нашем пантеоне Громолет Охальник, третьеразрядной похабности божок, славен наставлением рогов половине Великой Дюжины, а также тем, что сначала научил людей готовить мясо, которое до него сырым ели, а потом под это дело еще и пиво варить надоумил. Вот в честь него завтра праздник, этакий антивегетарианский день, после коего Церковь в течение недели мясо есть не рекомендует. Птицу или рыбу там — это пожалуйста. Такие вот в Ашшории посты щадящие.

— Да, ваше высочество, — ответил Шедад Хатиканский. — Но что все же мы будем делать?

— Делать? Корреру, — усмехнулся я. — Капитан, причальте близ вон той деревни, что у нас по правому клюзу.

— Корреру? — удивился Касец.

— Естественно. Завтра же, говорю, Громолет-мясоед. Купим в деревне быка, да поздоровее, пир устроим… А перед тем Тумил его в лучших традициях танцовища уложит — и местным заодно развлечение. Вы моего стремянного не сильно избили, первый десятник? Сможет он выступать?

Бывший послушник и несостоявшийся монах, а теперь лицо, особо приближенное к царевичу, гигант корреры и отец моего невроза, по словам десятника, пострадал не сильно — Касец удары наносил хлесткие, болезненные, но не травмирующие, так что уже через полчаса после того, как ааки ткнулись своими тупыми утиными носами в прибрежный пляж, я в обществе Тумила и пары княжеских дружинников уже въезжал в деревню. Моему стремянному я о коррере, правда, не сказал, нечего ему раньше времени радоваться.

Первый десятник настаивал на эскорте из Блистательных, но я наотрез отказался — нечего раньше времени устраивать ажиотаж по поводу нашего прибытия в конкретно взятом населенном пункте.

Ну что тут можно сказать? Деревня довольно крупная, больше трех дюжин домов, да не лачуг каких-то, не мазанок, а добротных, частью из дерева, а частью и из глиняного сырца. Завалинки на иных — так и из кирпича обожженного. Нормально живут, не бедствуют, трактир даже свой есть, хотя и не у самого торного тракта поселились, и от реки далековато. На холме, чтобы во время весеннего разлива по дому ходить, а не плавать.

А вот храма или часовни тут не имеется, куда-то к соседям на праздники ходят, не иначе, что мне, кстати, очень на руку.

По дневному времени большая часть населения деревни, конечно, в поле — крестьянину там всегда есть чем заняться, однако, судя по звукам, долетающим из здания с надписью «Пьяная потатуйка» и изображением черно-желто-белого хохластого птаха с большой такой кружкой, отнюдь не все. Кто-то и бухает в рабочее время. Председатель этого колхоза с замами, не иначе, а как раз они-то мне и надобны.

— Зайдем в трактир, — распорядился я. — Там насчет быка и спросим. Или не спросим, а увидим…

Последнюю мою фразу спровоцировал громогласный рев некоего человекообразного (надеюсь) животного, прооравшего: «Пой, бродяга, за что тебе платим?!»

— Одну минуту, добрые господа, — отозвался звонкий мальчишеский голос. — Я просто подтягивал струны.

Ну да, ну да, какая ж пьянка без застольных песен? «Изгиб бутылки звонкой» и все такое. Одобряю.

— Пой давай или без ужина останешься! Пой! — раздался тот же голос.

— До чего же противный тип, — пробормотал я, самолично привязывая Репку к коновязи (ибо конспирация!). — Он мне уже не нравится.

Из трактира послышался мелодичный перебор — явно не сигарный.

— Лирник, — уважительно произнес один из дружинников. — Редко они так далеко на север, если только не в самую Аарту, забираются. Послушать бы…

— Отчего нет? — пожал плечами я. — Мы как раз внутрь и идем.

— А позвольте, почтеннейшие слушатели, спеть вам о сатрапе из Парсуды, который так дорожил своими богатствами, что боялся потратить из них даже малую монетку.

— Пой! — В бычьем реве прорезалась некая тень положительной эмоции.

Спроси людей, спроси богов,Богат сатрап Бантала.Царя царей казну с своейОн путал ведь немало!..[4]

Лирник задорно затянул песню аккурат к нашему появлению внутри трактира.

Слух меня не обманул — на вид паренек был действительно ровесником Тумила, только совсем уж худенький, да и одет оказался в некую не поддающуюся описанию одежку, сшитую из разноцветных кусков материи.

Зато, в отличие от заметно более крепкого княжьего сына, пел замечательно — мой-то стремянный из-за ломающегося голоса… В общем, даже под нос старается не мурлыкать ничего. И песня… Ничего так, в общем, хотя и не шедевр, про жадного парсюка, который над каждым гнутым бисти дрожит, и потратить хоть один — для него нож острый. Наниматели — компания красномордых здоровяков, пирующих за несколькими сдвинутыми в центре зала столами, — должны одобрить. Если не поймут, что парнишка над ними-то и насмехается.

И вот однажды сей сатрапПроснулся утром рано,Проголодался за ночь так —Готов был съесть барана.

Глаза мальчишки сверкнули голодным блеском, когда он случайно глянул в сторону заказчиков.

Эй, повар! Ну! Корми скорей,Зажарь муфлона пожирней!

Ожидаемо оказалось, что деньги, которые сатрап выделяет на закупку продовольствия, уже все вышли, так что герою песенки надобно умерить свои аппетиты. Ну или выделить дополнительное финансирование, на что сей скопидом, разумеется, не пошел — решил уменьшить дозировку питания. Сначала — до молочного поросенка, потом до гуся, цыпленка… Получал твердый ответ, что нема и надо покупать, попытался выкрутиться, конечно же — заполучить халявного мясца хоть на один зубок. Но сволочной повар и тут его обломал: