Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой - Дмитрий Губин

http://www.podst.ru/posts/6426/

Что бы ни пыталась – и довольно жалко пыталась – лепетать пресс-служба Владимира Путина после его освистания в «Олимпийском», Путина публично освистали. И то, что пресс-служба владельца страны все чаще оправдывается, доказывает смену политического сезона. Раньше Путин проходил как хозяин необъятной родины своей, не удостаивая поворотом головы каких-то там и чем-то там недовольных людишек, если таковые и случались по пути.

Любили, а потом разлюбили – история довольно обычная для выборных демократий, многие из глав государств на себе эту перемену испытали. Смена фигур посредством выборов – ее закономерный итог. Но Владимир Путин лучше других понимает, что Россия – никакая не демократия. А в недемократических странах – например, тоталитарных – популярность отца нации подчиняется другим законам. Отца любят навсегда, любят вопреки логике, фактам, рассудку. Тоталитарные страны в своем социальном устройстве копируют схемы первобытного, родового строя, где патриарху поклоняются просто потому, что он отец, старшина рода – а не только потому, что может стукнуть половником по голове. Любовь к Сталину навсегда в сердцах тех, кто считает себя его дочерью или сыном.

Владимир Путин абсолютно прав в том, что Россия – в социальном плане отсталая, по сравнению с Европой, страна. Европа строится не на кровных, а на глобальных связях, на ощущении всемирного родства и персональной ответственности за судьбу человечества – она в этом смысле впитала, переварила и усвоила христианство. Россия же ментально слабо интегрирована в мир постхристианской культуры, ее православие служит кесарю, а не Христу. Однако, и от родового строя наша страна ушла далеко. Сегодняшний тип социальных связей в России – тип связей клановых, дружеских, дворовых, пацанских. Когда понятие «свой» определяется принадлежностью не к семье или человечеству, а к группе, группировке, банде. Путин знаменовал понятный эстетический тип для нынешних 40-летних мужчин, выросших в советских дворах: вожака, главного пацана, пахана. Путин – это понятные дворовые принципы. Кто против нас, тот три дня не проживет. Один за всех, все за одного. Кто девушку платит, тот и танцует. Все дворы – враги.

Я сейчас не о том, что принципы пацанства могут обеспечить уважуху главному пацану и его шайке, но не могут обеспечить развитие страны, в лучшем случае – победу в драке. А о том, что когда пахан отрывается от пацанов, пацаны ведь могут решить, что он зарвался и пора бы его заменить. Вот в «Олимпийском» они и решили. Началась осень Путина. Путина не просто меньше уважают – над ним начинают смеяться, а над его шестерками издеваться.

И я не могу сказать, что это хорошо или плохо. Это хорошо, если за этим стоит пусть смутное, но осознание, что пацанство – это корь, коклюш, свинка, детская болезнь, которой не годится болеть взрослому человеку.

И это плохо, если всего лишь приведет к замене одного пацана другим.

30 ноября 2011

Бес горных лыж

Об открывшемся в Красноярске горнолыжном сезоне, о местном уровне цен и катания, а также о госуправлении времен тандема

http://www.podst.ru/posts/6498/

Я только что вернулся из Сибири, из города Красноярска, где испытал сильные ощущения от катания на горных лыжах.

Дело было в Бобровом Логу – это такой развлекательный комплекс и горнолыжный курорт. Два четырехкресельных подъемника, перепад высот под четыреста метров, склоны в полтора километров длиной, порою неплохой уклон – не Альпы, конечно, но уж поверьте, что ни в одной из горнолыжных каталок ни под Москвой, ни под Питером ничего подобного не сыскать.

А сильные ощущения я испытал потому, что склон поутру в воскресенье был практически пуст. То есть кресла уходили на макушку горы пустыми, народу была хилая щепотка, а на том склоне, что покруче, я вообще рассекал по укатанному ратраком снегу в гордом одиночестве, хищно вспарывая кантами то, что горнолыжники называют «вельвет».

Сначала я решил, что такое творится оттого, что я приехал в начале одиннадцатого, и народ еще просто не подтянулся, еще спит в воскресенье – хотя это странно, потому что в Коробицыно под Питером, куда машиной ехать пару часов, в такие же 10 утра на подъемниках начинают выстраиваться очереди. А «Бобровый лог» в Красноярске – это практически город, ехать всего ничего, туда ходят маршрутки. Но и к часу дня, когда я уезжал, народу прибавилось не сильно.

Потом я подумал, что дело в температуре –27, которую упрямо показывал мой телефон, хотя на самом деле было градусов 18. Но и это ничего не объясняло, потому как желающие катаются всегда. И еще одна штука мне была непонятна – почему, имея подъемники и горы прямо в городе, красноярцы катаются так плохо?

И ответов на эти удивительные вопросы у меня не было, пока парень, привозивший меня покататься (но не катавшийся сам) не объяснил простую вещь. Мне два часа покатушек с прокатом только лыж обошлись в 1350 рублей. Моему коллеге, которому пришлось брать в прокат ботинки, а также куртку, перчатки и брюки, пришлось раскошелиться уже на 2 с половиной тысячи. Мама, папа, я – спортивная семья означает, что день, проведенный в Бобровом Логу вытаскивает из кармана 10 тысяч рублей. Если брать инструкторов и нежиться после катания в сауне – готовьте уже 15 тысяч. Кататься в Альпах или в Дубае, где в пустыне устроена горнолыжная труба, на порядок дешевле. И красноярцы, выбирая между разовым катанием – а за один раз сильно кататься не научишься – и семейным застольем с оливье, теликом и водочкой, выбирают то, что в двадцать раз дешевле.

В многомиллионных Москве или Питере горки низенькие, но обеспеченных горнолыжников много. В миллионнике Красноярске горки высокие, но обеспеченных людей мало. Пусть тандем бормочет что-то про массовый спорт и Олимпиаду в Сочи, но в Красноярске будут идти соревнования все же по водке и оливье.

13 декабря 2011

Молчанье агнцев божьих

О сомнениях в здравости ума петербургского губернатора и размышления о молчании православной церкви

http://www.podst.ru/posts/6565/

Мне хорошо. Я атеист. Поэтому, оценивая, например, политику, я могу ориентироваться лишь на собственное миропонимание. Например, на свои представления об информационном обществе, согласно которым врать – плохо, потому как любое утверждение в эпоху интернета тут же публично проверяется на ложь. Вот, скажем, питерский губернатор Полтавченко заявляет, что призывы идти на митинги протеста инспирированы заграницей, потому как за границей находятся серверы социальных сетей. И мое миропонимание заставляет меня оценивать Полтавченко как вруна либо неумного человека. Вруна – потому что все мои знакомые пользуются социальными сетями, но никто из них указаний из-за границы не получает. А неумного – потому что, публично говоря неправду, в эпоху социальных сетей нельзя рассчитывать, что ей поверят. Именно поэтому я утверждаю: Полтавченко – неумный человек и врун, но я не утверждаю, что он агент заграницы.

Это я не к тому, чтобы обидеть назначенца Полтавченко, а к тому, чтобы показать, что мне легко оценивать явления с точки зрения «хорошо – плохо». А вот верующему человеку (кстати, Полтавченко – православный), ему тяжело. Потому что, с одной стороны, он должен руководствоваться священным для него писанием. Например, христиане – Новым Заветом, который для них есть документ прямого действия, вроде Конституции. А с другой стороны – мнениями отцов церкви, которые, будучи образованными богословами, могут оценивать современные явления. Потому что во времена Христа не было социальных сетей, 31-й статьи Конституции и отрядов милиции особого назначения. По идее, отцам церкви должно быть тоже легко давать оценки, ибо у них один судия, и завет его известен. Но на практике – если предположить, например, что церковь не от мира сего выродилась в госдепартамент – иерархи обречены на молчание. Им врать власти небесной не хочется, а идти против власти земной – не можется: они сами ее часть. Вот православный патриарх и молчит всегда, когда бурлит общество. А простые священники, когда бурлит общество, говорят диаметрально противоположное. Например, ивановский иерей Виталий Уткин призывает благословлять войска на подавление мятежа, то бишь митингов протеста против фальсификаций на выборах. А Феодор Людоговский называет тех, кто в государстве покрывал фальсификации на выборах – фарисеями. Ну, а патриарх по-прежнему молчит: возможно, проводит закрытые заседания. Мне об этом ничего не известно. С моей точки зрения, любые закрытые заседания в эпоху интернета скорее свидетельствуют о желании скрыть истину, нежели ее найти. Как, кстати, и молчание.

Так что мне остается в очередной раз поблагодарить Бога, что я атеист.