Аскатон. Белая повелительница (СИ) - Тимощенко Анастасия

Она оказалась в заброшенном замке, в том самом зале, где жестокий тиран расправился с беззащитными детьми из-за своей трусости. Шаги Ксенервы эхом отдавались в пустом зале. У окна она заметила темную фигуру. Девушка медленно пошла навстречу. Когда ОН обернулся, Кеси заметила в его руках детскую куклу с надломленной головой.

– Узнаешь? – Вкрадчиво прошептал Рагул.

– Неет… – Протянула Ксенерва, понимая, что припоминает эту игрушку. Она где-то уже видела эту куклу.

– Надо же, а в детстве ты была очень привязана к ней. Сентиментальная до отвращения, как и твоя мать. – Скривился Рагул. – Видимо ее презренная кровь не могла не наложить отпечатка.

– Ты знаешь мою мать? – Удивленно прошептала, Ксенерва.

– О, очень близко. Как и твоего отца. Я видел его лицо… Дайка подумать… – Рагул нахмурился и пальцем постучал по подбородку. – Ах да, буквально сегодня утром… в зеркале. – Даймон явно наслаждался растерянностью Ксенервы. – О, они тебе не сказали! Как же они могли? Я думал, что эта встреча пройдет… в более теплой обстановке.

Он медленно шел на встречу к Ксенерве. Девушка попятилась назад. Рагул отшвырнул куклу прочь.

– Здравствуй, дочь! – Торжественно сказал он и раскрыл объятия.

«Не может быть, не может быть»

– Ты мой отец… А Таурелия…

– Да, твоя мать. – Кивнул Рагул.

Висок Ксенервы пронзила боль, воспоминания судорожным калейдоскопом взрывали ее мозг. Этот замок был ее домом. Вечером в обеденном зале снова идет пирушка. Они с матерью сидят на постели и с тревогой прислушиваются к пьяным воплям. Они знают, что он скоро придет. От скрипа открывающейся двери, они обе вздрагивают. Вот ее отец входит в спальню, запинается об куклу, затем со злостью ломает игрушку и идет к ней, к Ксенерве. Ей страшно, она знает – будет больно. Ее мама кидается на ее защиту, но даймон одним грубым толчком впечатывает Таурелию в стену и бьет ее по лицу, чтобы та не мешала ему.

Затем в памяти всплывают другие воспоминания. Мама отправляла Ксенерву в Регул, чтобы та не терпела больше издевательств отца, который лишь обрадовался такому повороту.

– Давно пора избавиться от этой мелкой сучки. – Сказал он и громко рассмеялся, больно ущипнув мать за попу. – Она лишь мешается под ногами.

По щекам матери текут слезы, как и у Ксенервы. Девочке жаль оставлять мать одну.

Следующее воспоминание о том, как мать вместе с дядей, ночью выкрадывает ее и других детей из Регула. Ксенерва плачет, она знает, что видит маму в последний раз. Она понимала, что отец не знает о том, что делает Таурелия и он не простит ее… не простит и убьет.

От этих воспоминаний в груди Ксенервы разгорался пожар, гнев затопил каждый уголок ее сознания.

– Ненавижу! – С этими словами она отправила огненный шар в сторону ненавистного родственника. У Ксенервы язык бы не повернулся назвать его отцом. В следующий момент она раскрыла крылья и выпустила когти, готовясь во всеоружии начать схватку.

– Неплохо. – Сказал Рагул и с легкостью увернулся от шара. Затем выхватил из голени сапога кинжал и оправил его в Ксенерву.

Ксенерва почувствовала, как боль пронзила здоровое крыло. Хуже всего было то, что кинжал пригвоздил ее к стене. Ксенерва дернулась вперед, но от мучительной резкой боли, отпрянула назад к стене.

Рагул подошел вплотную. Проведя когтем по ее щеке, оставил алую борозду и прошептал ей на ухо:

– А, теперь поговорим, дочурка.

Послышались приближающиеся шаги. Рагул нехотя повернул голову.

– Привет, папуля! – За спиной Рагула стояла Тая. Ксенерва уже и забыла про девушку, ради которой Аймон отправился в другой мир. Тая недобро улыбалась, сжимая в руках, какой-то тряпичный куль. – Не ожидал познакомиться с еще одной дочкой?

– Не буду скрывать, удивлен таким сюрпризом. Прям вечер идиллии, почти вся семья в сборе. – Улыбнулся Рагул, несколько не опасаясь Таю. – Ты тоже жива. Не обнимешь папулю? – Сказал он, издевательски смеясь.

– Мама говорила, что ты не очень трепетно относился к своим потомкам. – Сказала девушка с угрюмым лицом.

– Ах, ты и эту тупую суку отыскала? – Вскинул брови Рагул.

– Она сама меня нашла. – Сказала Тая, вскинув подбородок. – И не смей ее так называть.

– Странно, что я не заметил твое появление в Аскатоне. – Сказал Рагул, задумчиво потирая подбородок, и игнорируя последнюю фразу девушки.

– Видимо был слишком занят своей старшей дочуркой.

Ксенерва поняла, что и сама она была очень занята, позабыв про девушку и бросив ее одну в этом новом мире. Ей было стыдно за это. Не мудрено, что она только сейчас узнает, что у нее есть сестра и сумасшедший отец. Удели она свое время Тае, то сейчас оказалась бы более осведомленной о своих родственных связях.

– Знаешь, я очень рад такому исходу. – Сказал Рагул. – Будет очень символично прибить вас обеих в том же зале, где перебили толпу тех мелких крысенышей из Регула.

– А, я думала, что ты не настолько глуп, чтобы оказаться здесь вместе с нами. – Губы Таи растянулись в хищной улыбке. – Ведь мы можем знать твой секрет.

Рагул напрягся. Он только сейчас заметил, что у Таи в руках какая-то тряпка, которую та медленно разворачивала.

– Мне очень жаль, что у меня такой отец … – Сказала Тая. – Но мне совсем не жаль быть его убийцей. – Она извлекла из своего свертка пузырек, который Ксенерва видела в ту ночь, когда узнала о сговоре против Аймона. – Узнаешь?

В пузырьке бешено метался тот самый червяк, которого уже видела Ксенерва. Глаза Рагула округлились и наполнились страхом. Он дернулся в сторону Таи, но девушка бросила пузырек с червем на пол и начала медленно топтать ногой. Рагул скривился от боли и извивался подобно червю под ногой у Таи. Из его глаз и ушей потекла черная, как смола жидкость. Пронзительный вопль вырвался из его груди. По мере того, как жижа вытекала из Рагула, его тело словно иссыхало, пока не превратилось в скрюченный зародыш. Даймон издал последний протяжный стон и навсегда затих.

Ксенерва не могла поверить, что уже держала в руках оружие против этого чудовища, но даже и подумать не могла, что именно это было. А ведь как легко можно было уничтожить сумасшедшего даймона, еще несколько дней назад. Тогда, возможно все повернулось бы иначе. Но что же, что было, то было. Ничего уже не изменишь. Лучше сейчас, чем никогда. Девушкой из пророчества, которая должна была убить Рагула, оказалась не она Ксенерва, а Тая.

– Тая, помоги мне. – Ксенерва не могла сама достать до кинжала и выдернуть его из своего крыла.

– Конечно, сестра. Сейчас, потерпи. – Попросила Тая и поспешила к Ксенерве. Что-то в интонации девушки напрягло Ксенерву, но она никак не ожидала того, что произойдет в следующий момент: Тая выдернула из-за пояса широченный нож и вонзила его во второе крыло Ксенервы.

– Что не ожидала? – Сладким голоском спросила девушка. – Думала, я спасу тебя от нашего дрянного папаши, и мы заживем долго и счастливо? Так-вот спасла… Чтобы самой тебя убить. – Она прокрутила рукоятку ножа, после чего, Ксенерва почувствовала адскую боль.

– Тая… Зачем ты это делаешь? – Со стоном выдавила Ксенерва. – Я не враг тебе.

– Мне все равно. Я ненавижу вас всех. Из-за вас я всю жизнь страдала. Думаешь, мне легко жилось там, в другом мире? Я нищенствовала, голодала и никогда не знала материнской любви, тепло ее рук. Все из-за вашей гребаной семейки, из-за твоей матери, что выбросила меня из Аскатона, словно щенка.

– Тая, ты ошибаешься. – Прохрипела Ксенерва. – Она спасла тебя.

Тая с ненавистью сжала челюсти, выдернула кинжал из крыла Ксенервы, чтобы снова его туда воткнуть. Ксенерва видела безумие, плескавшееся в глазах Таи, перед тем, как потерять сознание.

Когда Ксенерва очнулась, была уже ночь. Крылья казалось, онемели. Тая сидела в углу у зажжённой свечи.

– Очнулась. – Констатировала она. – А я уже соскучилась, сестренка.

– Как ты узнала, что, раздавив червя, убьешь Рагула? – Спросила Ксенерва.

– Моя мать много лет провела подле нашего папашки. Однажды ей удалось подслушать разговор Рагула с кем-то из местных шишек – древних, как их здесь называют. Вроде отец твоего суженного.