«Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине - Арнольд Гессен

В этом же январе Пушкин пишет из Кишинева брату Льву в Петербург:

«Благоразумный Левинька! Благодарю за письмо – жалею, что прочие не дошли – пишу тебе, окруженный деньгами, афишками, стихами, прозой, журналами, письмами, – и все то благо, все добро. Пиши мне о Дидло, об Черкешенке Истоминой, за которой я когда-то волочился, подобно Кавказскому пленнику».

9 мая поэт приступает в Кишиневе к работе над «Евгением Онегиным» и уже в первой главе отдается мечте снова увидеть Истомину:

Мои богини! что вы? где вы?Внемлите мой печальный глас:Все те же ль вы? другие ль девы,Сменив, не заменили вас?Услышу ль вновь я ваши хоры?Узрю ли русской ТерпсихорыДушой исполненный полет?

Пушкин вспоминает свои встречи с Истоминой, Истомину на сцене, годы, прожитые в Петербурге после лицея, и рисует живой портрет своей обаятельной сверстницы:

Театр уж полон; ложи блещут;Партер и кресла, все кипит;В райке нетерпеливо плещут,И, взвившись, занавес шумит.Блистательна, полувоздушна,Смычку волшебному послушна,Толпою нимф окружена,Стоит Истомина; она,Одной ногой касаясь пола,Другою медленно кружит,И вдруг прыжок, и вдруг летит,Летит, как пух от уст Эола;То стан совьет, то разовьет,И быстрой ножкой ножку бьет.

Пушкин вспоминает в «Евгении Онегине» и царившего в ту пору мага и волшебника балетной сцены. Дидло:

Там и Дидло венчался славой,Там, там под сению кулисМладые дни мои неслись.

Через год Пушкин отбывает уже свою михайловскую ссылку. Здесь узнает из писем друзей, что 8 декабря 1824 года в петербургском Большом театре состоялось первое представление «волшебно-героического балета в пяти действиях «Руслан и Людмила, или низвержение Черномора, злого волшебника» с Истоминой в роли Людмилы.

Снова мечты: как чудесно было бы вырваться из михайловского заточения, оказаться в Петербурге и, сидя в партере, снова встретиться со своей Людмилой в лице блистательной, полувоздушной Истоминой!..

В «Евгении Онегине» Пушкин отметил и эпизод из балета «Зефир и Флора», в котором появилась на сцене сперва Данилова, а после нее Истомина. Он сравнивает их:

Дианы грудь, ланиты ФлорыПрелестны, милые друзья!Однако ножка ТерпсихорыПрелестней чем-то для меня.

Истомина в те годы пленяла и чаровала всех своим изумительным искусством. По свидетельству современников, исполнение ее отличалось негой, страстностью, огнем, жизненной правдой.

Она была обаятельна и как женщина. За театральными кулисами царила особая атмосфера влюбленности. У Истоминой было много поклонников. Из-за нее состоялась нашумевшая тогда двойная дуэль: Шереметев – Завадовский, Грибоедов – Якубович. Шереметев был убит, а Грибоедову Якубович прострелил ладонь левой руки. Только по этому признаку и сведенному мизинцу его удалось опознать в Тегеране среди оставшихся после резни трупов…

Милорадович ухаживал за балериной Е. А. Телешевой. Прочитав посвященные Пушкиным Истоминой стихи «Евгения Онегина», он искал поэта, которому можно было бы заказать стихи в честь Телешевой, с условием, чтобы они были похожи на стихи Пушкина об Истоминой.

Двести двадцать восемь лет, с 1738 года, существует в Ленинграде, на улице зодчего Росси, старейшее русское хореографическое училище. Из него вышли многие замечательные артисты, на весь мир прославившие русский балет. Немало дала их и Москва. Были и самородки из глубины России.

На одном конце этого славного двухвекового пути стоят знаменитая крепостная танцовщица Гранатова-Шлыкова и уже во второй половине восемнадцатого века танцевавший в Вене Бубликов, на другом – Анна Павлова, Галина Уланова, Семенова, Лепешинская, Дудинская, Плисецкая, Шелест, Чабукиани, Фадеечев, Жданов.

Но есть на средине этого пути имя, ярко блиставшее в окружении созвездия талантливых балерин и танцовщиков той эпохи – Колосовой, Даниловой, Телешевой, Глушковского, Гольца.

Имя это – Истомина. Его донес до нас почти через полтора столетия Пушкин.

«Я не рожден царей забавить…»[43]

В июне 1816 года лицеист Александр Пушкин вынужден был выполнить царский заказ.

Выходила замуж сестра императора Александра I, великая княжна Анна Павловна, и мать невесты, императрица Мария Федоровна, вдова Павла I, обратилась к поэту Ю. А. Нелединскому-Мелецкому с просьбою написать стихи в честь новобрачных.

Это был довольно известный поэт той поры, автор стилизованных народных любовных песен – из них до наших дней пользуется популярностью песня «Выйду ль я на реченьку». Но был он уже стар, стихи не ладились, и он попросил Н. М. Карамзина помочь ему.

Карамзин дал совет обратиться за помощью к семнадцатилетнему Пушкину, который уже начал тогда приобретать известность.

Сестра царя выходила замуж за сына нидерландского короля Вильгельма I – принца Оранского, вступившего позднее на престол под именем Вильгельма II.

Писать стихи в честь дочери Павла I, сестры Александра I, юному Пушкину было не по душе, но отказаться невозможно было.

Стихи Пушкин написал в течение двух часов. В них не было ни славословия, ни фимиама. Пушкин использовал лишь исторические факты: Наполеон, бежавший с острова Эльбы («Оковы свергнувший злодей»), восстановивший императорскую власть, в битве при Ватерлоо был разбит войсками союзников под командованием Веллингтона («герой дивный Альбиона»).

В этом сражении принц Оранский был ранен, и Пушкин воздал в своем стихотворении должное герою войны:

Его текла младая кровь,На нем сияет язва чести:Венчай, венчай его, любовь!Достойный был он воин мести.

Стихотворение это положено было на музыку.

Но юный Пушкин, приветствовавший первый период царствования Александра I – «дней Александровых прекрасное начало», уже прозревал. После либеральных мечтаний этого «прекрасного начала» Александр I вступил на путь реакции. Новые, оппозиционные настроения проникли и в лицей. В одном из лицейских сборников появилась даже эпиграмма, которой император Александр Павлович Романов сравнивался с Александром Павловичем Зерновым, лицейским помощником гувернера:

Зернов! хромаешь ты ногой,Романов головою…

Пушкин сразу же пожалел о том, что вынужден был написать стихотворение «Принцу Оранскому»:

И даже, – каюсь я, – пустынник согрешил.Простите мне мой страшный грех, поэты,Я написал придворные куплеты,Кадилом дерзостным я счастию кадил.

Между тем вдова-императрица, жена Павла I, прислала Пушкину за стихотворение «Принцу Оранскому» золотые часы. По этикету поэт не мог отказаться от царского подарка, но, как гласило лицейское предание, часы эти Пушкин сразу же «разбил нарочно о каблук».