Танки оживали вновь - Иван Голушко

- Хорошо, так и порешим, - ответил маршал. Он встал и попрощался с нами, пожелав счастливого пути и успехов.

После проводов Николая Николаевича Шестакова в моем распоряжении осталось больше половины дня. И я решил посмотреть Москву, походить хотя бы по улицам, прилегающим к центру столицы.

К вечеру, вконец уставший, я задержался у входа в Спасские ворота. Слышал, что по вечерам И. В. Сталин здесь проезжает, вот и надеялся увидеть его. Час простоял, но так никого и не увидел. Какие-то машины выезжали из ворот Кремля, какие-то въезжали. Может быть, и он проезжал...

* * *

Утром следующего дня в управлении мне сообщили, что придется подождать три-четыре дня, пока не разработают необходимые документы.

Я связался по телефону с инженер-полковником Шестаковым, доложил обстановку. Он выслушал и сообщил, что на мое имя прибыло письмо от родственников. Николай Николаевич, как и мои товарищи, знал, что я со дня на день ждал вестей из родных мест - Киев, Житомир уже были освобождены.

Я попросил распечатать письмо и прочитать. Писала сестра. Она кратко сообщила о судьбе родных. Не знаю, правильно ли я поступил, но тут же по телефону обратился к Шестакову с просьбой, если это возможно, разрешить мне уехать на эти три-четыре дня домой. Он ответил, что через час-полтора позвонит и сообщит решение генерала Баранова.

Случилось так, что мне разрешили съездить домой. Уже через два часа я получил командировочное предписание за подписью генерала А. А. Сосенкова и выехал на Украину, домой, где не был три года. Ведь после окончания Киевского, танкового училища в июне 1941 года мне так и не довелось побывать в отпуске.

Только через двое суток я добрался до Киева. Здесь узнал, что на Коростень, куда надо было мне ехать, пассажирские поезда пока не ходят.

? 157

Недалеко от вокзала располагалось мое бывшее училище, и я пошел к нему, рассчитывая встретить знакомых. Я зашел в проходную, представил документы и попросил разрешения пройти в свою восьмую роту, в которой обучался.

Оказывается, командирами учебных взводов этой роты были наши бывшие курсанты: помкомвзвода В. П. Фомин и старшина А. М. Кривой. Теперь оба они были старшие техники-лейтенанты. Встреча была радостной и трогательной. Они кое-что рассказали о товарищах выпускниках: А. Д. Мусиенко, С. А. Баеве, Ф. М. Музыке, П. Н. Ананко. На фронт ушли начальник училища генерал-майор Л. М. Горикер, его заместитель полковник Ф. Н. Раевский, командир батальона майор А. В. Шевелев, наши командиры учебных взводов лейтенанты Ф. И. Цветков, И. А. Чернявский и многие другие.

Фомин и Кривой откровенно завидовали мне, очень хотели попасть на фронт. Потом я узнал, что и Фомину, и Кривому удалось все-таки попасть на фронт.

В училище мне посоветовали выйти на шоссе Киев - Житомир и ждать попутной машины. И действительно, на контрольно-пропускном пункте мне удалось сесть на грузовик, который направлялся через Житомир, Коростень в Народичи, то есть прямо ко мне домой. Это была счастливая случайность. К вечеру я буквально подъехал к порогу дома. Мать, увидев меня, только вскрикнула: "Божечки ты мий, та ты дивись, с того свиту явився" - ж... потеряла сознание. Сестры растерялись: не то со мной здороваться, не то маме помощь оказывать. Но мать тут же очнулась, улыбнулась, обняла меня и расплакалась от неожиданной радости.

Дома я был всего один день. От старшей сестры Ольги узнал, что отец погиб всего неделю назад под Тернополем. Ни матери, ни младшим сестрам об этом она не говорила, сказала, что получено из военкомата сообщение о том, что отец пропал без вести. И сестра, и я успокаивали мать, говорили, что расстраиваться пока не следует - на фронте всякое бывает.

Лишь через несколько лет мать призналась, что она знала о гибели отца, но молчала, потому что не хотела расстраивать меня. Получилось так, что я мать успокаивал, а она меня жалела, говорила, что я много и так пережил. Она с сестрами, пожалуй, пережила не меньше, а может быть, и больше меня. Но мать есть мать. Ее сердце всегда бережет прежде всего детей.

Позже я выяснил некоторые подробности об отце. Он сумел бежать из поезда, в котором его везли вместе с военнопленными из-под Ярцева, и добрался до дому. Его, видимо, кто-то из предателей заметил, и вскоре в дом ворвались фашисты. В присутствии матери и сестер Ольги, Анны и младшей одиннадцатилетней Марии был объявлен приговор о расстреле отца за бегство и содействие партизанам. Однако отцу было суждено еще жить.

Мать рассказывала, что один из фашистов, увидев на столе еду, потребовал принести еще чего-нибудь.

Мать воспользовалась этим случаем и вышла в кладовую. Там она открыла окно, которое выходило в огород, и вернулась с картофелем.

Отец стоял у печки. Она подошла к нему, загородила спиной и прошептала: "Окно в кладовой..." Отец тут же выскочил в коридор и через окно в кладовой махнул в огород.

Вслед за ним кинулись фашисты. Однако они выбежали через открытую входную дверь на улицу. Этой задержки отцу было достаточно, чтобы огородами добежать до леса и скрыться от погони.

Воспользовавшись суматохой, скрылись и мать с сестрами. Несколько дней они жили в другой деревне. Домой вернулись тогда, когда фашисты бежали: наши войска овладели Коростенем. Об отце долго не было ничего известно. Лишь позже узнали, что он снова был в рядах Советской Армии и погиб в бою за освобождение села Башковцы Тернопольской области. Там он и похоронен в братской могиле.

Глава VII. Разгром

Всесторонняя проверка. - Мальчик на Сиверской. - Смелость города берет. Подвиг комбрига. - Блокада снята полностью. - Партийное собрание. - Прием танков Волховского фронта. - Начальник и его помощники. - Укрощенные "тигры". - Фронтовые будни.

Возвратившись в Ленинград, я снова погрузился в работу. Дел было много. Командование в тот период потребовало всесторонней и глубокой проверки каждой части, подразделения, каждого танка и экипажа.

Создавались комиссия за комиссией, которые проверяли и перепроверяли. Может быть, это было и излишне. Так, по крайней мере, мне казалось. Но командование, видимо, знало, что делало. Потому что все равно каждая комиссия находила что-то новое, давала свои предложения, проверяла устранение недостатков. А главное - комиссии держали в напряжении части, способствовали поддержанию высокой боевой подготовки.

Бывая в частях, мы не только проверяли, но и помогали организовать ремонт и обслуживание танков.

Вспоминается случай, когда мне с группой офицеров было приказано переправиться через Кронштадт в Ораниенбаум, на плацдарм, где находилась наша приморская группа.

С трудом мы добрались до командующего бронетанковыми войсками приморской группы полковника М. И. Бат-лана. Уже не молодой, но очень подвижный, он искренне обрадовался нашему прибытию, тут же выделил нам двух офицеров и порекомендовал сегодня же выехать к танкистам майора Н. И. Лобанова.