Жертвоприношение - Шэрон Болтон

Приняв две таблетки ибупрофена, я поставила сумку Дункана назад на полочку и снова залезла в постель, приготовившись провести бессонную ночь. Через несколько минут я уже крепко спала.

Этой ночью Дункан так и не лег в постель. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы он это сделал. Где-то посреди ночи я проснулась и увидела, что Дункан стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Он склонился надо мной, протянул руку, откинул прядь волос с моего виска и снова вышел из комнаты. Я проснулась перед самым рассветом, когда тусклый серый свет летней северной ночи начал постепенно розоветь, и моя первая мысль была о дезогестреле. Теперь я знала, что это за таблетки. Если бы я вчера была в нормальном состоянии, то вспомнила бы об этом сразу же. Дезогестрел – это синтетический гормон, который искусственно понижает уровень тестостерона в мужском организме и таким образом препятствует выработке спермы. В течение нескольких лет его использовали при проведении клинических испытаний, направленных на усовершенствование мужских противозачаточных таблеток. В сочетании с регулярными инъекциями тестостерона, благодаря которым поддерживался гормональный баланс, он оказался очень эффективным. Правда, в аптеках этот препарат пока не продается, но это лишь вопрос времени.

Похоже, Дункан решил обезопасить себя от неприятных неожиданностей в виде ребенка. Наконец-то мне стало понятно, почему в течение целых двух лет, несмотря на все старания, я не могла забеременеть.

Глава 21

Я вернусь в среду, самое позднее в четверг, – сказал Дункан.

– Хорошо, – ответила я, не поворачивая головы. Я сидела в кресле, которое поставила у окна, и смотрела на пустошь, расстилавшуюся за домом. Вереск уже начинал цвести, и казалось, что верхушки холмов окутаны плотной, пурпурно-красной дымкой. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему затянуто темными тучами. Казалось, они алчно тянутся к земле, как руки скупца, который хочет схватить что-то очень ценное.

– Давай следующие выходные проведем дома, – продолжал Дункан. – Может быть, попробуем навести порядок в саду.

– Как скажешь, – сказала я, наблюдая за стайкой снежно-белых птиц с серыми крыльями, которые пролетели мимо окна.

Дункан опустился на колени рядом с креслом. Я чувствовала, что по моей щеке ползет слеза, но знала, что если буду продолжать смотреть прямо перед собой, то Дункан ее не заметит.

– Тора, я не могу взять тебя с собой. Отец говорит, что ты пока еще слишком слаба для путешествий. Кроме того, следующие несколько дней у меня распланированы поминутно. Деловые встречи идут впритык, одна за другой. Я даже не смогу…

– Мне не хочется никуда уезжать, – перебила я его.

Дункан взял меня за руку. Я позволила ему это сделать, но на пожатие не ответила.

– Извини, любимая, – сказал Дункан. – Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.

«Конечно, понимаешь. И делаешь все, чтобы мне было еще тяжелее», – подумала я, однако не смогла произнести это вслух. Несколько горьких фраз расставили бы все по своим местам, но я не могла их выговорить. Нет, я не прятала голову в песок. Просто не хотела выяснять отношения.

Он послонялся по комнате еще несколько минут, потом поцеловал меня в макушку и вышел. Я слышала звук мотора, который затихал вдали по мере того, как машина Дункана удалялась по дороге, ведущей к пристани.

Я заставила себя встать с кресла. Все равно я не смогу целый день просидеть дома. Меня сведут с ума мысли о Дункане и моем собственном, более чем неопределенном будущем. Даже если я официально считалась больной, мне необходимо было отправиться на прогулку. Я оделась и спустилась вниз. К счастью, на кухне была только Элспет. Ричард наверняка попытался бы остановить меня.

Сначала я пошла в южном направлении по дороге, идущей вдоль берега, но потом она повернула в глубь острова, к Уйесаунду. Я сделала крюк, обошла холм Буррагарт и направилась в Лундавик, к развалинам церкви Святого Олафа. Построенная в двенадцатом веке, она была одной из немногих древнескандинавских церквей, руины которых еще остались на островах. Это место очень популярно среди туристов, в основном из-за изумительного вида, который открывается оттуда на пролив Блумалл и остров Йелл. Однако в тот день я была там совершенно одна. Обойдя развалины церкви, я остановилась. Внизу был залив Лунда Вик. Ветер стих, но море по-прежнему было неспокойным. Штормовые волны разбивались о берег и откатывались назад. Ходить под парусом в такую погоду было небезопасно, да я и не испытывала ни малейшего желания снова оказаться в лодке.

Вокруг меня были сотни морских птиц, которыми всегда славились Шетландские острова. Моевки, олуши, глупыши, крачки и поморники сидели на камнях, пикировали со скал и парили в воздухе. Они летали вокруг меня и оглашали воздух пронзительными криками. Я вертела головой, наблюдая за тем, как нарастает их возбуждение. Когда же оно достигло кульминации, птицы, парившие надо мной, почти одновременно спикировали к заливу и набросились на косяк песчанок, которых штормом вынесло на мелководье. В сплошном вихре перьев невозможно было ничего разобрать.

Мне захотелось кофе, и я уже задумалась, хватит ли у меня сил добрести до кофейни в Уйесаунде, как вдруг буквально в десяти метрах от дороги заметила вертикально стоящий, немного покосившийся камень. Он был примерно трех с половиной метров в высоту и, порос бледно-серым лишайником. Мне стало любопытно, и я подошла. У меня не было какой-либо определенной цели, скорее я просто хотела убить время. Камень был гладким – если не считать вырезанных на нем знаков. Я не знала этих знаков, но они показались мне знакомыми. Я совершенно точно видела их в книжке о древнескандинавской письменности, которую Дана взяла в библиотеке. Руны. Правда, я отнюдь не была уверена в том, что хочу и дальше заниматься этим делом, но в тот момент мне было гораздо легче думать о рунах, чем о Дункане.

Я снова отправилась в путь. Десять минут спустя зазвонил мой мобильный. Это была Дана.

– Я слышала о несчастном случае с лодкой. Как у тебя дела?

– Нормально, – автоматически ответила я, так как подобный вопрос предполагает именно такой ответ, верно? – Но как ты могла узнать?

В трубке раздался треск, и я остановилась. Связь снова наладилась.

– …в участке увидела отчет береговой охраны. Послушай, может быть, тебе нужна помощь? Хочешь, я приеду?

Я была тронута. Мне очень хотелось, чтобы она сейчас была рядом, но я понимала, что это чистой воды эгоизм. У Даны чересчур много работы, чтобы все бросать и нянчиться со мной. Я зашагала дальше.

– Спасибо, за мной здесь хорошо присматривают. Есть какие-то новости?

– В общем-то да. Я бы позвонила тебе в любом случае. Ты сейчас можешь разговаривать?

Я оглянулась по сторонам, увидела удобный камень и плюхнулась на него.

– Конечно. Я тебя внимательно слушаю. Правда, связь может оборваться в любую минуту.

– Я еще раз поговорила с лечащим врачом Мелиссы Гээр. Хотела перепроверить кое-что из того, что он мне рассказал в первый раз.

– И что?

– Он сказал, что хотя опухоль Мелиссы определенно нужно было обследовать, он не особенно встревожился, когда обнаружил ее, предполагая, что в самом худшем случае это окажется злокачественное образование на очень ранней стадии развития. Он сказал, что был потрясен, когда услышал о скоропостижной смерти Мелиссы. Он, конечно, не сказал прямо, что такое невозможно, но у меня создалось впечатление, что он недвусмысленно намекает именно на это.

Ветер усиливался, и я подняла воротник куртки.

– Хочешь знать, что я думаю по этому поводу?

– Конечно, – нетерпеливо сказала она. – Что ты думаешь?

– Это, конечно, был бы не совсем обычный случай, – начала я. – Такое случается очень редко, но все же случается. Возможно, она не сразу заметила опухоль, и та спокойно разрасталась в течение довольно длительного времени, прежде чем Мелисса пошла на прием к своему лечащему врачу. А врач мог просто недооценить опасность.

– То есть такое возможно?

Мне стало зябко. Чтобы не замерзнуть окончательно, я встала и снова зашагала по дороге.

– Да. Теоретически такое возможно.

Она попросила меня еще раз повторить то, что я сказала. Потом связь прервалась, но почти сразу восстановилась.

– Что тебе удалось выяснить насчет Стивена Гээра?

– Вчера я заехала к нему домой. Славное местечко. Познакомилась с его новой женой и ребенком, который якобы у нее от первого брака.

– Ну? – нетерпеливо сказала я. В ее словах явно был какой-то подтекст, но пока я не могла понять, к чему она клонит.

– Это маленький мальчик. Ему почти два года. Зовут его Коннор Гээр. Стивен официально усыновил его.

– Ну и молодец. А…

– Мальчик удивительно похож на своего отчима. И они очень близки.