Без права на тебя - Ксения Игоревна Руднева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долго наношу макияж, делаю в меру способностей контуринг, рисую стрелки, про себя смеюсь над Виталиком, послушно уплетающим мамину кашу, которого я заметила за кухонным столом, когда шла из ванной в комнату. Вспоминаю о собственной маме и звоню ей. Рассказываю про тетю Лену, не забываю и пожаловаться на то, что та захотела заставить меня готовить для сыночка. Хотя тот только и делает, по-моему, что сидит за ноутбуком. Уж яичницу мог бы и сам себе поджарить.
– Потерпи немного, дочка, – впервые после лета я различаю нежность и заботу в мамином голосе. – Я через неделю приеду уже, договорилась с начальником. Я позвоню Лене и поговорю с ней, но и ты уж, пожалуйста, не подставляй меня, не давай ей повода для жалоб. Я не хочу всех этих ссор.
– Хорошо, мам, – бурчу я. – Наберу побольше смен на работе, чтобы вообще дома почти не появляться.
– Совсем уж истязать себя не нужно, – смеется она. – Отдыхать тоже важно и учебу не пропускать, – заканчивает она строже.
– Я не пропускаю и не собираюсь, – заверяю маму.
После разговора с ней становится чуть легче, появляется ощущение, что я здесь не одна противостою выпавшим на долю трудностям. Одеваюсь и решаю отправляться в универ, а там как раз останется время позавтракать перед первой парой. По пути болтаю с Киром. Он присоединяется ко мне в столовой, и я, не сдерживаясь, вываливаю на него все свое возмущение поведением тетки. Громко говорю и бурно жестикулирую, а Кир тем временем нежно гладит меня по шее, пробирается пальцами под ворот водолазки, щекочет волоски. Хорошо хоть мы сидим спинами к самой стене, и никто не может видеть, чем там доцент Подольский занимается со студенткой.
– Кирилл, – сдавленно негодую я и сверкаю глазами. Кусочек сырника вдруг встает поперек горла. – Прекрати немедленно.
– Прекратить что? – его глаза смеются.
– Наглаживать меня у всех на виду, – шиплю возмущенно.
– Тут же никого нет.
– Но войти могут в любой момент! – возражаю.
– Если хочешь, могу убрать руку под стол, – шепчет он мне на ухо и действительно перемещает ладонь. Только кладет он мне ее на колено и плавно ведет вверх, пока не достигает края юбки. Я подпрыгиваю. – Тише, – лицо Кирилла серьезно, но вот в голубых глазах так и продолжают плясать смешинки. – Ты же не хочешь, чтобы буфетчица начала за нами следить. Не привлекай ее внимание.
– Тогда перестань гладить меня, – тоненько пищу. – Это нечестно.
– Нечестно было начать встречаться с Лехой, когда ты к нему абсолютно ничего не чувствуешь, – замечает негромко Кир и убирает руку.
В его фразе нет злости или упрека, поэтому я дую губы и даю понять, что его поведение никуда не годится.
– А если какой-нибудь другой доцент или вообще профессор будут так же делать, мне тоже терпеть и не возмущаться? – ангельским голоском интересуюсь.
– Чего? – поперхнувшись, откашливается Кир, и я заливисто смеюсь.
Оказывается, мне нравится дразнить его, это какой-то отдельный вид удовольствия, пускающий смешливую щекотку по венам. Обедаем снова вместе, но Подольский уже ведет себя прилично, вполне достойно преподавателя, и мне не приходится нервничать. Хотя я, признаться честно, вполне ожидала от него повторения утренних шуточек.
В кафе он тоже едет со мной. Так и сидит всю мою укороченную смену за дальним, неприметным столиком и работает на ноуте. Я же ношусь, окрыленная, по залу и согреваюсь теплом, разливающимся по всему телу из-за простого присутствия Кира. А взгляды, которые он периодически бросает на меня и вовсе разжигают пожар в груди. Я действительно совсем недавно на полном серьезе считала, что мое сердце замерло и разучилось чувствовать и ускоряться? Даже самой смешно. А еще немного грустно понимать, как долго обманывала саму себя и Лешку заодно. Вот уж кто точно не заслужил разбитого сердца. Но жизнь такая бескомпромиссная, и между Лехиным, моим и Кириным я выберу два последних. Тяжело кого-то разочаровывать и делать больно, но продолжать притворяться и дальше – попросту невозможно.
На следующее утро тетя Лена ведет себя приличнее, и мне даже удается доспать до восьми. Зато потом я вынуждена уступать ванну опаздывающей родственнице, и кофе я пью с нечищеными зубами. Фу! Одна радость – Виталик все еще спит, не иначе как за компьютером вчера утомился, и общаться с двоюродным братцем лишний раз не приходится. Хоть какой-то бонус.
По пути в универ какая-то машина обрызгивает меня с ног до головы из грязной лужи, нужный автобус уходит из-под носа, и на первую пару я неприлично опаздываю. Не страшно, конечно, но до зубовного скрежета неприятно.
День, не задавшийся с утра, к середине как будто затаился, затих, чтобы уже вечером как следует долбануть по голове. Я безмятежно бегаю по залу кафе, кидаю довольные взгляды на Кира, который снова поглощен ноутбуком, но время от времени провожает меня взглядом. И в эти моменты я еле сдерживаю себя от того, чтобы начать подпрыгивать прямо на ходу. Мне ото всего смешно и хочется делиться радостью со всем миром. Ровно до того момента, как во время небольшого затишья я решаю проверить телефон. На нем три пропущенных от мамы, и мое сердце пропускает удар. Дрожащими пальцами тычу в экран и перезваниваю.
Глава 33
– Ян… – безжизненный голос на том конце провода.
– Мама, привет! Ты звонила? – я стараюсь звучать бодро, будто тем самым смогу прогнать поселившийся в самом центре груди страх и охватившее волнение.
– Да, дочка. Бабушка… – она буквально мгновения собирается с силами и обрушивает на меня: – умерла.
А я чувствую себя так, словно стою под камнепадом, и прислоняюсь к стене.
– Как? – хриплю бесцветно и не могу поверить. Как так? Все же хорошо должно быть. Мне все вокруг обещали, врачи обещали, и я верила… Как она могла умереть, если уже шла на поправку?
– Повторный инсульт. Ей операцию срочную стали делать, но все равно не помогло… – объясняет что-то мама, но я не вникаю в слова. Какой в них смысл? Теперь уже никакого.
Прощаюсь и съезжаю по стеночке на пол. Рыдания рвутся изнутри, выходят наружу некрасивыми хлопками, похожими на сухой собачий лай. Я скулю и реву, вытираю нос кулаком. Я
