Весенние игры в осенних садах - Юрий Винничук

– Невозможно. Ты бы видела это юное цветущее создание! Впрочем, болезни не интересуются теми, кто намерен умереть.

– Ас психикой у нее все было в порядке?

– И здесь я не заметил чего-то особенного… Разве что иногда говорила загадками или удивляла своей проницательностью…

– И чем же эта история закончилась?

– Она смогла убедить, что смерть – лучший для меня выход, ведь ничего более величественного, чем собственная смерть, я уже не создам, и что в назначенный день для нас откроется окно и мы не должны упустить этот шанс. И тогда мы пришли на этот остров, и она здесь отдалась мне впервые. После чего достала из сумочки ядовитый порошок, насыпала его в бокалы с вином и мы выпили.

– Правда? И что же было дальше?

Вера выбросила недокуренную сигарету в траву.

– Мы… умерли. Оттого-то и теперь, после смерти, меня все еще неумолимо влечет сюда…

– Ты с ума сошел! – возмутилась она. – К чему эти глупые шутки?! Что было потом? Вы выпили яд?

– Выпили. Однако яд меня не взял, я всего лишь потерял сознание. А когда очнулся, увидел, что она уже холодная.

– О господи! – она прижала ладони к щекам, словно пытаясь сбить с них полыхающее пламя. – И что… что ты сделал?

– Закопал ее. Здесь. Под вербой.

– Где именно? – истерически взвизгнула Вера.

– Здесь. Где мы сидим.

– Идиот! – она сорвалась с места. – Как ты можешь? Все! Я больше не хочу слушать эту бредятину! Или ты скажешь правду, или я ушла!

– Ну, хорошо, успокойся, я пошутил, – я поймал ее за руку и потянул к себе. – Просто я сто раз именно так представлял себе эту сцену.

– Так скажи же наконец, что произошло дальше? – Она снова присела рядом, однако раздраженно отталкивала мои руки. В ожидании ответа налила себе шампанского и выпила.

– Я обманул ее. Она отдалась мне, я же отказался умирать с ней.

– Ты так поступил?! – Вера очевидно была возмущена до глубины души, и когда я наполнил ее опустевший бокал, выпила без колебаний. Затем чиркнула спичкой и стала смотреть, как она горит, а когда пламя подобралось к ее пальцам, выбросила ее в траву и зажгла вторую.

– Я знаю, это подло, я поныне корю себя за все…

– И это происходило здесь? – Голос ее дрожал, она по-прежнему не смотрела на меня, а жгла спички и одну за другой бросала их обуглившиеся останки в траву.

– Да.

– А потом ты встал, подтянул штаны и сказал «па-па»?

– Ну, что-то в этом стиле.

– В таком случае ты негодяй, – сказала она ледяным голосом. Спички она наконец оставила в покое и, уронив голову на согнутые колени, повторила: – Ты не-го-дяй.

– Я знаю, – сказал я понуро и снова попытался ее обнять.

– Ты законченный негодяй. И забери свои гребаные руки. Налей мне. Какой ужас!

Она опьянела и покачивалась всем телом в такт музыки, дрожащей в ней, и я видел, что это была мелодия отчаяния. Зачем она так близко к сердцу восприняла придуманную мной историю? Возможно, примеряла ее к себе? Теперь, наверное, думала о том, что я оказался самым большим разочарованием в ее жизни. Ну так что ж, она недалека от истины. То, что я ей поведал, не единожды стремительной кинолентой прокручивалось в моей голове, я все еще метался между искушением красиво умереть или невзрачно слинять, воспользовавшись перед тем правом первой ночи. Конечно, я мог честно сказать Марьяне: нет, я не тот, на кого ты рассчитывала. Но я заранее такую возможность исключил. Мне казалось, что я уже слишком глубоко погрузился в эту историю, чтобы завершить ее столь примитивно. Все еще думал, что Марьяна в какой-то момент передумает и до самоубийства не дойдет.

– Знаешь, – сказал я, – все это выглядит нехорошо с расстояния времени, но тогда я не воспринимал ее намерения всерьез, думал, что это игра. Ты не должна думать обо мне плохо. С тех пор я очень изменился. И представь себе – к лучшему.

Вера посмотрела мне прямо в глаза, и в ее взгляде прочитывалось недоверие.

– Ты перестал врать?

– Нет, но я перестал охмурять девушек, вешая им лапшу на уши о своих чувствах, тогда как на самом деле ничего, кроме желания трахнуть, я к ним не испытывал.

– О, это интересно. Ты перестал охмурять… однако твоя вчерашняя вылазка на остров свидетельствует о другом. Ты бессовестный лгун. Мало того, что, встречаясь со мной, ты трахаешь кого-то у себя дома, о чем свидетельствует испачканная помадой подушка, да еще и занимаешься сексом на свежем воздухе, якобы на прощание. Признайся, со сколькими ты еще собираешься распрощаться? И кому будешь рассказывать про сегодняшний вечер как про акт очередного прощания? Похоже, это у тебя традиция: устраивать прощальные вечера на этом острове.

– Ты сама настояла прийти сюда. Я все тебе честно рассказал, а в награду получил обвинение в подлости. Я лгун! Да как ты можешь такое говорить? Я лгун! – Я откупорил очередную бутылку и налил в бокалы. – Да, я лгун. Но не для тебя. У меня нет тайн перед тобой. И вообще, я именно с тобой испытал своеобразное очищение… Да-да, не смейся, рядом с тобой я преображаюсь, все темные страсти забиваются в самый глухой угол моей души и нос оттуда не показывают… Ну, разве что иногда… Однако то, что произошло вчера… это ведь исключение… Я твердо решил со всеми распрощаться, кроме тебя. Чтобы только ты и я, понимаешь? И никого между нами.

Я чокнулся с ней. Разумеется, опьянение – лучший способ приглушить психоаналитические способности интеллектуальной дамы. Вера отдалась с какой-то печалью обреченности на лице, не проронив ни единого слова.

4

Я бы с большим удовольствием отправился домой, но изрядно захмелевшая Вера потащила меня в «Вавилон». Ей, видите ли, необходимо протрезвиться за чашечкой кофе, ведь не может она в таком состоянии явиться домой.

– Ты зачем напоил меня? – упрекала она, я же вежливо отвечал, что это ей только кажется, что она вовсе не пьяна, а вполне трезвая, о чем красноречиво свидетельствуют правильно построенные сложноподчиненные предложения и употребление ею иностранных слов, значений которых я не знаю и знать не хочу.

Как только мы сели за столик, к нам тотчас присоединился Андрон со своей новой кралей и радостно сообщил, что они женятся. Избранница его сердца была худа, как жердь, имела лисье выражение лица с удивительно узкими губами. Я хотел спросить его, неужели он не смог найти чего-нибудь пострашнее, однако сдержал себя.

– Ты снова выиграл, – сказал я.

Андрон рассмеялся, подмигивая мне заговорщически, а краля вытянула шею и удивленно спросила, что именно он выиграл.

– Пять баксов, – ответил я.

– За что?

– Мы поспорили, кто из нас быстрее женится.

Андрон снова самодовольно засмеялся, не переставая подмигивать мне и строить комические гримасы. Вера с философской сосредоточенностью водила пальчиком по столу, а затем извинилась, сообщив, что ей необходимо выйти. Краля тоже вспомнила о своих надобностях и присоединилась к Вере.