Грех - Наталия Рощина

– Да нет семьи, как вы не понимаете? – плакала Карина. – Я не люблю его. Никогда не любила. Я совершила ошибку.

Тогда ей прочитали лекцию о нравственности и безнравственности. Заключительная часть затрагивала тему прощения и чувства вины. Выслушав ее, Карине пришлось ехать обратно. Только у самой двери она вспомнила, что в порыве ярости оставила ключи в прихожей. Ужасно. Ей предстояло объяснение с Тарасовым. Карина подумала, что можно позвонить Степану, но это было бы наглостью. Секс в лифте не дает права требовать от парня такого радушия. Карина замешкалась, но тут дверь распахнулась. На пороге стоял бледный, встревоженный Тарасов. В глазах его застыл страх, что рассердило Карину. Ничего не объясняя, она быстро вошла, закрыла за собой дверь. Бросив сумку на пол, развела руками:

– Я хотела уйти от тебя. Я обязательно сделаю это в другой раз, когда мне будет куда уйти! – с вызовом произнесла она.

– Ты не можешь так поступить со мной, – прошептал он. Слава растирал шею, грудь. Ему было трудно дышать. На Тарасова было страшно смотреть: губы его тряслись, глаза повлажнели. Бледность сменилась алыми пятнами, разлившимися по щекам. Как будто своими словами Карина отхлестала его.

– Весна, Славик, гормоны берут свое! – усмехнулась Карина и, невероятно довольная тем, как складывается ситуация, зашагала в комнату.

– Гормоны?..

Она не поняла, что случилось, потому что в следующее мгновение оказалась на полу. Вещи ее трещали под натиском сильных пальцев Тарасова. Карина в первые мгновения даже не сопротивлялась. Почувствовав резкую боль, она испытала удовлетворение. Ей было приятно и больно одновременно. Тарасов пытался своеобразно постоять за свое поруганное мужское самолюбие. Отомстить за него ценой ее унижения. Она не стала сопротивляться и после того, как муж снова и снова брал ее.

Она уже ничего не чувствовала, даже глаза не закрывала, чтобы все это время видеть выражение его лица. Видеть, как отражается на нем пик наслаждения. Ведь он получал от происходящего наслаждение. Иначе откуда такая сила, такая потенция? За три года она не помнила ни разу, чтобы они занимались любовью более двух раз за ночь, а тут такой шквал! Боль, неприязнь отступили, и в какой-то момент Карина снова почувствовала вибрации, отдаленно напоминающие удовольствие. Она тут же пристыдила себя: разве может уважающая себя женщина наслаждаться в такой ситуации? Сегодня у нее урожайный денек. Она совокуплялась с двумя мужчинами с промежутком в полтора часа. Это поднимало Карину в собственных глазах. Будет что вспомнить.

– Что это было? – вяло спросила она, когда Тарасов, едва дыша, повалился на пол.

– Гормоны, – тяжело ответил он.

– Давно бы так, – заметила Карина вставая. Она подняла разбросанные вещи. Некоторые были безнадежно испорчены. Оставалось их выбросить. – Только одна просьба: в следующий раз будь поаккуратнее с моей одеждой.

Она направилась в ванную, призывно покачивая бедрами. Карина знала, что Слава наблюдает за ней. Закрывшись, она включила воду, сделала напор посильнее. Ее охватил приступ безудержного смеха, остановить который она не могла. Как не могла остановить обезумевшего Славу несколько минут назад. Он как будто передал ей часть своего безумия.

Смех прекратился так же неожиданно, как и начался. Полная тишина заставила Славу насторожиться. Карине давно пора выйти из ванной и дать ему возможность привести себя в порядок. Но из ванной не доносилось ни звука. Тарасов насторожился и вдруг принялся барабанить в дверь. Карина не собиралась открывать, пусть взломает. А она тем временем сделает воду погорячее.

Холодное острое лезвие прошло по венам, отозвавшись резкой болью. Словно ожог. В воде ей стало удивительно спокойно. Как хорошо. Даже громкий стук в дверь ее не раздражает. Если муж войдет, то сможет спасти ее, а ей не нужно, чтобы ее спасали. Человеку, которому некуда бежать от своих проблем, одна дорога. Карина закрыла глаза. Приятное головокружение уносило ее далеко отсюда. Но Слава взломал дверь. Первое, что ему бросилось в глаза, – следы крови на полу, кроваво-красная вода, в которой лежала улыбающаяся Карина. Она недовольно посмотрела на него и отвернулась.

– Что ты наделала?! – Тарасов попытался вытащить ее из воды. Обмякшее тело стало неожиданно тяжелым. Быстро выдернув пробку, Слава подхватил Карину, положил на пол. Несколько пощечин привели ее в чувство, а потом она закрыла глаза. Он просил ее посмотреть на него, а сам тем временем туго обвязывал полотенцем кровоточащие запястья.

– Оставь меня… – Карине было трудно говорить. Дело не в большой потере крови, а в том, что от одного ее вида ей стало дурно. Ей не было страшно и хотелось последний миг прожить красиво. Тарасов все испортил. Она пыталась сосредоточиться, сказать запоминающуюся фразу. Ту, которая будет преследовать мужа всю жизнь. В голову ничего не приходило. Наблюдая из-под полуопущенных век за суетившимся Тарасовым, Карина спокойно и радостно прощалась с этим миром, в котором все делала не так. В другой жизни она поступит лучше, умнее, а потому обязательно получит свою порцию счастья.

Тарасов вел себя крайне собранно. Он оказал ей первую помощь и вызвал «скорую». Бригада приехала довольно быстро. Мужчину и женщину в белых халатах Карина видела уже сквозь пелену, а потом отключилась. Когда Карина пришла в себя, она лежала в палате с очень молоденькой девушкой. У той было ужасающе белое лицо, словно маска. Позднее Карина узнала, что ее соседке девятнадцать и что у нее уже третья суицидальная попытка. Глядя на красивый профиль девушки, Карина силилась понять, что могло заставить ее играть со смертью? Собственный поступок уже выглядел нелепостью. Карина смотрела на свои забинтованные запястья и с ужасом ждала появления в палате Славы. Ей казалось, она не сможет смотреть ему в глаза. Но он пришел и вел себя так, что ей не было стыдно. Он все время пытался накормить ее апельсинами, но есть не хотелось. Карина отворачивалась, а Слава мял ее ладонь и твердил, что все будет хорошо. В это она как раз верила меньше всего. То, что произошло, не могло не повлиять на их отношения.

Сразу после выписки Тарасов был к ней излишне внимательным, предупредительным, ограждал от работы. Со временем ему наскучило играть роль няньки, и Слава стал пропадать на работе с утра до ночи. Карина возвращалась с занятий, в одиночестве ужинала, в одиночестве смотрела телевизор, слушала музыку. Она могла бы найти себе работу по дому, но после больницы на нее напала еще большая, чем раньше, лень, апатия. Беспорядок раздражал Тарасова. Он то мягко, то в ультимативной форме требовал выполнения супружеских обязанностей. Уборка была, по его мнению, сугубо женским делом.