Мировые войны и мировые элиты - Дмитрий Перетолчин

Сеанс с разоблачением политического театра и снятием масок с «итальянского героя» проведет член Коммунистического Интернационала молодежи, и, как полагается, агент советской разведки Леонид Хентов (Эрнст Генри), сын разбогатевшего еврейского торговца льном из Витебска. Изданные до начала Второй мировой войны обе его весьма пророческие книги переизданы к 100-летию рождения автора при содействии Бориса Немцова и рекомендованы к прочтению лично знакомым с автором академиком Евгением Примаковым, как не утратившие «свою значимость и сегодня, и не только для историков»:

«…в Италии этот военно-промышленный блок в действительности направляется двумя людьми: Джузеппе Теплицем (или его непосредственными наследниками) и Бенито Муссолини… Фактическим хозяином современной Италии в течение ряда лет был бывший еврейский беженец из Галиции, человек, который является на небосклоне этой страны светилом гораздо более блестящим, чем многие другие. Сам Теплиц недавно (в апреле 1934 г.) официально ушел из «Банка Коммерчиале», получив много отличий, но его сын синьор Лодовико Теплиц, бывший главный директор-распорядитель, вместе с другими директорами продолжает великую династию и великую политику миланской олигархии — политику фашизма».

И надо понимать, что Джузеппе Теплиц направлял не только военно-промышленный комплекс, банк Banca Commerciale Italiana менее чем за полвека стал «подлинным олицетворением Новой Италии» в целом. Сын раввина из Триеста Джузеппе Теплиц построил свою финансовую империю — 16 филиальных банков за границей и 10 млрд. лир активов — с помощью «фондов больших банков Берлина, Вены и Парижа» [17]. Судя по тому, что в основании банка стоял другой банк с названием Societa Generale di Credito Mobiliare, в 1894 году объединившийся с Deutsche Bank, Dresdner Bank и Bleichroder Bank [18], настоящими владельцами успеха Муссолини были все же Ротшильды, под маской Арлекина скрывался венецианский купец Панталоне. Согласно книге Джона Голдберга «Либеральный фашизм», «с начала 1920-х годов и вплоть до 1938 года евреи составляли значительную часть итальянской фашистской партии… евреев можно было увидеть даже в итальянском правительстве».

«Часто повторяющееся утверждение, что евреи столь же легко становились бы нацистами, как и их немецкие сограждане, если бы им только разрешили присоединяться к этому движению, подобно тому как они записывались в итальянскую фашистскую партию до того, как итальянские фашисты ввели расовое законодательство, является только полуправдой. Оно верно только применительно к психологии отдельных евреев»

Профессор Нью-Йоркского университета, Ханна Арендт, как и Генри Эрнст, родилась в еврейской семье выходцев из России, то есть оба точно не ревизионисты. Возможно, что история головокружительного успеха дуче связана с известной любовницей Муссолини Маргаритой Сарфатти, которую называли «еврейской матерью итальянского фашизма». За призывы вступить в войну ее вместе с мужем, впоследствии погибшим на войне президентом миланского отделения Сионистской федерации Италии, исключили из Социалистической партии. Впоследствии Маргарита Сарфатти писала Муссолини политические речи и готовила поход на Рим [19].

«У Муссолини тоже есть свой Тиссен: он называется Джузеппе Теплиц, главный директор «Банка Коммерчиале»; этот Джузеппе — по происхождению еврей из Польши. Тиссен сэра Освальда Мосли называется, как говорят, Кон. Западный фашизм почти не нуждается в антисемитизме или нуждается в нем в очень небольшой мере… С другой стороны, фашизм весьма заинтересован в отечественном еврейском капитале. Он видит в еврейской крупной буржуазии союзника, и очень важного союзника, в борьбе с либеральным конкурентом. Вот почему Муссолини — друг евреев и убежденный противник антисемитизма».

Иисус, видимо был единственным «невежественным евреем», отношения с которым у Муссолини не заладились, хотя это возможно от того, что Народно-католическая партия Италии слишком энергично выступала против фашизма [5]. Зато, по словам Голдберга, Муссолини получил поддержку не только главного раввина Рима Анжело Сачердоти и значительной части еврейской общины [3], но и руководителя сионистов Хаима Вейцмана, встреча с которым произошла через два месяца после марша на Рим. Нахум Соколов, президент сионистского «Исполнительного комитета», после встречи с Муссолини в октябре 1927 года, например, заявил: «Мы начинаем понимать истинную природу фашизма, настоящие евреи никогда не боролись против фашизма» [20].

В соответствии с доктриной «тоталитаризма», фашистская партия настаивала на вмешательстве государства в образовательный процесс и внесении в школьные программы национального уклона. Что такое национальный уклон становиться понятно из устава фашистской милиции, куда вступали молодые члены фашио: «Фашистский солдат обладает своей особой, только ему присущей, моралью»:

«К нечистым относится и тот, кто проявит какую-либо слабость характера, кто не использует всех имеющихся в его распоряжении средств для мужественного нападения на внутренних, явных или тайных, врагов Италии, того, кто не сумеет в борьбе с этими врагами встать на принцип — жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, руку за руку, поджог за поджог, удар за удар, рану за рану, того, в ком хоть сколько-нибудь поколеблется вера, в душу которого внедрится малейший скептицизм или сомнение в момент, когда военное выступление уже предпринято [8]».

В то время Banca Commerciale был сравним по значимости с наиболее важными промышленными предприятиями Италии — например, почти со всеми железнодорожными компаниями и электрическими трестами, с контролирующим миллиарды Meridionale, с «кузницей Муссолини» — заводами Терни, крупнейшими текстильными компаниями, к примеру с включающим в себя 23 фабрики трестом Stabilimenti Tessili, стальным трестом llva S.p.A., контролирующим большую часть выплавки чугуна, железа и стали и связанным с немецким Vereinigte Stahlwerke A.G., с химическим трестом Montecatini, где вице-президентом трудился Теплиц [17][21]. Montecatini возник на базе медных рудников и к 1937 году в его сферу контроля, помимо добычи цветных металлов и мрамора, входила химическая промышленность Италии, часть его акции принадлежала I.G. Farben [22]. Еще 10 июля 1923 в Италии в военном министерстве был создан аналог немецкого «бюро Хабера» — ведомства, организовавшего взаимодействие 200 офицеров и многочисленных ученых — Servizio chimico militare. Основу военно-химического вооружения Италии составили авиабомбы с фосгеном и ипритом, примененные во время колониальной войны в Эфиопии (Абиссинии). 22 декабря 1935 года главнокомандующий южным фронтом Родольфо Грациани впервые сбросил ипритовые бомбы на абиссинцев. В последующем итальянцы использовали их регулярно, истратив в общей сложности 300 тонн химического оружия, от которого погибли 350 000–760 000 абиссинцев [23].

«Итальянская армия, оснащенная современным вооружением, стала громить и уничтожать неподготовленного, почти безоружного противника с небывалой жестокостью, утверждая новый стиль бесчеловечного ведения войны, применяя даже отравляющие газы. Столь же беспрецедентным моментом было то, что известные офицеры, в том числе сыновья Муссолини Бруно и Витторио с гнусным высокомерием хвастались, что они устраивали веселую охоту на целые толпы, сотни и тысячи людей и истребляли их зажигательными бомбами и бортовым оружием своих самолетов»

Витторио Муссолини считал войну «великолепным спортом» и «отличнейшим развлечением», он участвовал в том самом налете, когда итальянская авиация разбомбила госпиталь Красного Креста в Аломате. Существует мнение, что это было совершено умышлено, чтобы ликвидировать врачей как свидетелей применения отравляющих веществ [6].

Деньги на войну в размере 100 млн. долларов Duche дал Джек Морган [24], так что хватило еще и на захват Албании в апреле 1939 года [25]. Лига Наций ввела против Италии санкции, но реальная причина этого, вероятно, скрывалась в вопросе о концессиях на албанскую нефть, которые правительство передало британской Anglo-Persian Oil Company, что было опротестовано правительством Муссолини. Чемберлен реагировал однозначно: «… если Муссолини считает, что может вести себя в отношении нас так нагло, словно имеет дело с третьестепенной державой, он совершает роковую ошибку». Несмотря на полюбовный раздел, по которому Италии досталась треть албанской концессии, этот протест Муссолини видимо так и не простят, к тому же годом раньше в Италии появляются свои расовые законы [6], подводящие основу под «ариизацию».