Танец со змеей - Егор Вакула

– Замечательно... а за перволинейного вольного ведущего – нельзя? Должен же хоть кто-то понимать, что я всю жизнь не в деревенскую дружбу училась играть?

– Я понимаю. Тебе мало? Перволинейных тут, может, никогда и не видели. А солдаты – те, что есть – свои ребята. Жили себе, и сейчас большей частью живут так же.

– Для них это работа. – Процедила Октис. – А для нас это было единственным предназначением…

– Ну ладно, не грусти. Я тебе это как в шутку сказал. Может, чтоб в следующий раз похитрее была.

– К Богам! Поехали отсюда?

Он бросил ей кошелек, совсем не тот из которого ранее высыпал разменную жесть.

– Что это?

– Посмотри.

Октис, сидя верхом, развязала кошель и достала оттуда золотую монету чеканки Загори. Там внутри было еще множество таких же. Не сказать, что она никогда раньше не держала в руках золота. Как отрядный ведущий внешней охраны дворца, Октис успела получить жалование в размере трех золотых монет. Тогда она потратила весомое количество времени и сил, чтобы обменять одну на ходовую жесть. И совсем не поняла, что хорошего было в жаловании золотом. Остальными монетами она так и не воспользовалась. Не успела.

– Тис, я получил контракт и встретил тебя по пути с запада на восток.

– Ты все-таки подкупаешь меня?

– М-м-м, да. Что-то типа того. У меня заказ – понимаешь? Я шел на восток, чтобы исполнить его, и встретил тебя. Честно говоря, тебя все это не касалось, пока ты не изволила рассказать историю о ненавистных тебе Стокамене и загорийцах. Я подумал и решил, что больше не могу тянуть и скрывать от тебя свою цель. Тайной я создаю ненужные препятствия на нашем общем пути. А чем больше я оттягиваю разоблачение этой тайны, тем круче будет перепутье, к которому мы неминуемо близимся. – Он указал на кошель. – Вот оно. Еще есть время – выбирай. Пойдешь со мной, поможешь мне – половина контракта твоя. Это золотые. На такие деньги можно даже дом купить. Хотя, думаю, когда узнаешь, кто клиент, ты мне еще и приплатишь обратно.

Октис рассматривала следующую монету уже другой чеканки. Какого-то западного города-государства. Она хотела праведно отказаться, лишь бы еще раз бесполезно показать себя в их споре. Но тут же ее одолели страхи возвращения к недавнему прошлому. Ей было, что терять. Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится, что старшие ее бросят. Она останется одна, и волк ее загрызет. Только теперь волком была сама жизнь, перед которой опытная перволинейная была абсолютно беззащитна. – И что же это за человек, смерти которого я буду так рада? Седимир? Нет, нельзя – он же Царь! Мне стыдно только от того, что я подумала об этом! Глава городской стражи Сердграда. Князь Хрония. Вот кого бы не мешало убить, да помедленней...

– Ну, так...

– Я согласна.

– Так вот просто?

– А что? Я должна дать себя уговаривать, как девочка? Я уже пробовала – там, в лесу, когда ты встал и ушел...

– Хорошо. – Он улыбнулся, вспоминая тот маневр. – Этот кошель твой. Там твои пятнадцать монет. Поможешь мне. Но ты даже не спросила, кто наш клиент? Мне кажется, ты пропустила все мои слова о выборе и перепутье…

– Знаешь, я только что вдруг захотела убить такого богоподобного... после этого можно убить уже кого угодно.

– Ты недавно говорила, что вы так и не отомстили загори. А я тебе сказал, что пути Творцов нам не ведомы. Мой клиент – молодой князь Каменной, сын Стокамена – Кремен. Это род, покаравший твой народ.

Октис уставилась на Воронея. Она поняла, наконец, почему торговец смертью подходил к сути столь нелепым для нее – ветерана Миррорской войны – способом.

Род Стокамена… – Да, в Змеях с самого начала взращивали эту злость и ненависть. Ущербность и желание мести. Страх перед грубой силой, и желание победить ее на том же поле ее же средствами. Загори олицетворяли все это. Но с каждым сезоном они превращались во что-то недостижимое. Несуществующее на самом деле. В мечту, в венец их жизни и всех стремлений. Октис подумала, сколько бы Змей, ее бывших соратниц, зацепились бы за такую возможность. Сколько позавидовало бы ей. Она разом могла решить их старую проблему, избавить и избавиться от вечного ощущения уязвленности и беззащитности, лежавших в основе их мироздания.

– А Стокамен? Его не убьем?

– Не получится, лучик. Стокамен умер от старых болезней, Кремен теперь уже правящий князь Каменной.

– Хорошо, убьем сына. Хорошо... – Закивала она.

Они молча ехали дальше. Октис испытывала гнетущее тяжелое возбуждение, словно ее кровь сгустилась, но силы не потеряла. Голова гудела от срывающихся с места в пустоту мыслей.

– А-а-а-а... как мы это сделаем?

– Пока не знаю. – Честно ответил он. – Думаю, что нам придется с тобой сыграть роли, раз мы такие хорошие актеры. Пока не знаю только какие и для чего именно. Я думаю над этим...

***

Размышляя над столь крутым поворотом ее пути, Октис упустила несколько деталей, которые должны были волновать ее больше других. Она вдруг поняла, что скоро ей придется пересечь границу Эдры и направиться в княжества загори в качестве мирного жителя. Ей придется существовать в этих рамках там, так же как и здесь. Она не могла понять, как это произойдет. Ведь ей казалось, что Твердь та полыхает в огне, а у людей там ночью светятся глаза – они нападут на нее, едва лишь завидев.

Также до нее вдруг дошло: чтобы попасть в Загори, Вороней ведет ее через Змееву долину. Покинутое место, полигон ее детских воспоминаний, переживаний и ночных кошмаров. Скорее всего, они уже в долине, просто он ей не говорит. С той деревни и бани прошло уже около полтора суток, они обогнули лес по дороге, ночевали в поле и теперь уже должны быть здесь.

– Мы ведь в Змеевой долине, да?

– Да, ты чувствуешь?

– Нет, просто посчитала... – Ей стало немного стыдно, что она не «чувствовала». Но оставалось ощущение, словно она уже прикасается к праху родственников, хранящему их очертания. Надо затаить дыхание и быть осторожной: любое грубое действие – и их образы начнут обваливаться, превращаясь просто в кучу пепла.

Лес расступился, и путники сразу увидели реку Змеиную, изгибающуюся в низине долины. Октис старательно накладывала образы из детства на представший вид, но, к своему сожалению, не находила соответствия. Она даже начала изменять воспоминания, лишь бы побыстрее удовлетворить и расквитаться с этим болезненным стремлением. Стремлением доказать самой себе, что она не забыла и не осквернила все, что было до загорийцев. Они поехали дальше по дороге вдоль изгибов реки. Дорога была старая, местами заросшая. Видно было, что ею теперь не часто пользуются.