Капитан Быстрова - Юрий Рышков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером, вернувшись из плавания, написал обеим большие, теплые письма.
«… О девушке, — писал он матери, — я промолчал умышленно. Мне хотелось, чтобы ты спросила о ней…
Нет, она не жена мне. Эта девушка — летчик-истребитель. Я был с нею знаком, но не очень долго… Мы по-настоящему полюбили друг друга и переписываемся. Не правда ли, какое у нее чудесное лицо?.. Теперь она далеко от меня. Мне известен только номер ее полевой почты. Но полевая почта скрывает наше местопребывание. Таков закон войны.
Наши отношения были исключительно чистыми, ничем не запятнанными. Мы расстались, пообещав обязательно встретиться. О том, что могу потерять ее, стараюсь не думать, хотя о ней, как и о тебе, думаю постоянно… Эх, мама, старушка моя, знала бы ты все, так поняла бы мою тоску… Ее зовут, как и тебя, Натальей!.. Это мое любимое женское имя. Так пусть же хранит судьба вас обеих!..»
52
Первые дни на новом месте ознаменовались для Наташи большим и радостным событием: она была единогласно принята в партию. Рекомендовали ее командир полка Яков Иванович Станицын, капитан Мегрелишвили и капитан Горюнов.
Наутро вместе со своим ведомым младшим лейтенантом Гришко она впервые вылетела на боевое задание коммунистом и в тяжелом бою сбила бомбардировщик врага… Немецкий самолет рухнул в море, не достигнув цели — Мысхако, где стойко сражались на Малой земле воины Цезаря Куникова.
В конце сентября, когда на Таманском полуострове скопились отступившие с Кубани фашистские войска и развернулись бои по их ликвидации, Наташа совместно с флотом громила транспорты немцев.
Увидев корабли, Наташа пришла в восторг. Глаза ее заблестели. «Там моряки! — думала она. — Вон они!.. Может быть, это его корабли?! Я должна напомнить о себе! Я поздороваюсь с ними, пусть узнают меня, как узнавали тогда…» С разрешения командира эскадрильи капитана Мегрелишвили Наташа, как и раньше, приветствовала моряков.
* * *Флагманский торпедный катер только что в жарком бою потопил транспорт противника. Легкая зыбь бежала навстречу флагману. В небе среди тающих облаков неумолчно гудели истребители. Еле видимые, они кружили в солнечной вышине.
Сазонов обратил внимание на нарастающий гул круто идущего на снижение истребителя. Моряк поднял бинокль. Самолет из поднебесья устремился прямо на корабль. Звук мотора нарастал, ширился и наконец рванул воздух над самыми головами моряков. Промелькнув над кораблем, круто взмыл к облакам…
— Эх и дает жизни! — восторженно сказал Храпов.
Панов повернулся к товарищам.
— Она! Братишки, она! — крикнул он во все горло. — Говорил я вам, что Наталья Герасимовна вернется?!
— С чего ты взял? — недоверчиво спросил Храпов.
— По почерку видно! Ее манера приветствовать нас.
— Гвардии капитан далеко, — отмахнулся Храпов.
— Не отрекайтесь, братцы! Забыли, как она здоровалась? Она это! Поверьте мне!
Уверенность Панова передалась товарищам. Действительно, все было очень похоже. Именно так здоровалась с моряками капитан Быстрова.
— Клянусь, братцы, — продолжал Панов, — сердце сердцу весть подает!
— Не может быть! — уже не очень твердо настаивал на своем Храпов.
— Правильно, Женя! Она!.. Ур-ра! — заорал Усач, ударив Панова по плечу.
— Прав он, товарищи! — крикнул Горлов и от избытка чувств хлопнул бескозыркой о палубу.
Сазонов стоял как прикованный к месту и глядел прямо перед собой. Он не хотел каким-нибудь движением или словом выдать свое волнение.
Истребитель еще раз низко пронесся над кораблем.
Шведов повернулся к матросам.
— Судя по характеру полета, — неторопливо заговорил он, — это Герой Советского Союза гвардии майор… — Он умышленно сделал интригующую паузу. На лица моряков уже поползло разочарование. — … Гвардии майор Наталья Герасимовна Быстрова!..
Где-то разорвала небо пулеметная очередь.
— Так-то вот, морячки, — сказал Шведов и поднял к глазам бинокль.
— Пошла наша Наташа! — шепотом проговорил Усач.
Алексеев приблизился к Панову.
— Как думаешь, — спросил он, — повидается она с нами?
— Если сможет… Времени у них маловато, и база, очевидно, далеко… Но я верю в нее: она Человек!
В разговор вступил Горлов:
— Как говорит Алексей Максимович, Человек с большой буквы?
— Положим, он сказал: «Человек — это звучит гордо».
— Панов, Горлов и Алексеев! Прекратите… Порезвились — и хватит! — раздался голос Сазонова.
— Виноваты, товарищ капитан второго ранга!
— Вы отвлекаетесь от своих прямых обязанностей и отвлекаете меня…
«Что я говорю?» — подумал Сазонов и, одновременно торжествующий и недовольный собой, поднялся на мостик.
Лишь через две недели беспрерывных и ожесточенных боев Сазонов узнал, что неподалеку базируются летчики бывшего смирновского полка. Ему рассказал об этом летчик, который посадил свою поврежденную машину на прибрежную гальку около базы моряков.
Раненому оказали немедленную помощь, и Сазонов решил доставить его в полк.
«Наконец-то увижу Наташу!» — мечтал он.
Уложив раненого в санитарную машину, Сазонов спросил:
— Далеко ехать?
— Пустяки, километров пятнадцать…
Но надежды Сазонова не сбылись: днем раньше Наташа по вызову вылетела в Москву.
* * *Наташа явилась в Генеральный штаб точно к назначенному часу.
— Товарищ полковник! — четко отрапортовала она. — По предписанию Генерального штаба Советской Армии гвардии майор Быстрова явилась в ваше распоряжение!
— Здравствуйте, гвардии майор, — просто и дружески протянул руку строгий на вид полковник с бритой головой и пышными усами. — Садитесь, пожалуйста, дайте ваше направление…
Как и предполагала Наташа, разговор оказался недолгим:
— Завтра, товарищ Быстрова, вы с группой военных летчиков и инженеров командируетесь на авиационный завод принимать и проверять технику, руководить ее переброской, обучать и тренировать летный состав запасных частей, контролировать переподготовку пилотов…
В первый момент Наташа растерялась:
— Позвольте… Как это?.. А мой полк?..
— С ним вы уже расстались.
— Рассталась?.. Нет! Я не могу… — волнуясь, говорила она. — Скажите, товарищ полковник, почему я попала в такой… переплет? Я же фронтовик, строевой летчик! Для подобной работы можно найти более подходящих людей… Очевидно, какое-то недоразумение…
Полковник, строго насупив брови, сказал сухо и холодно:
— Товарищ гвардии майор! Приказ не подлежит обсуждению. Вы офицер, коммунист. Вас посылают в тыл, — значит, так нужно. Придет время, и вы вернетесь на фронт…
На следующее утро Наташа вылетела из Москвы. И началась другая, тыловая жизнь.
53
В упорном труде и хлопотах незаметно прошла зима, наконец повеяло первыми весенними ветрами, и вновь подошло лето.
Слушая по радио сводки Совинформбюро — хорошие, радостные сводки наступления, — Наташа вспоминала друзей, родной полк. Она часто писала Станицыну, Кузьмину и Мегрелишвили, но чаще всего Сазонову.
Иногда рождалось твердое решение пойти к начальству, переругаться со всеми, наскандалить, но вырваться на фронт… Но она вспоминала разговор в Москве… и продолжала испытательные полеты, оформление актов, занятия с летчиками, прибывавшими на завод получать самолеты для своих частей.
И опять пришла осень, опять закружили январские метели, наступил февраль. Он принес Наташе долгожданную радость: она сделала свое дело и могла со спокойной совестью выехать в полк…
* * *Нетерпение росло по минутам. Хотелось скорей попасть в свой полк, увидеть своих боевых товарищей. А время тянулось удивительно медленно. Казалось, оно вообще остановилось.
Наташа ехала в открытой полуторке в район Кюстрина, где, как сказали в штабе армии, дислоцировалась дивизия Головина.
Влажный мартовский ветер трепал белые флаги на домах немецких городов и деревушек, мимо которых проносилась машина.
Пестрели многочисленные плакаты и надписи на домах: «Вот она, проклятая неметчина!», «Дорога на Берлин!», «Даешь Берлин!», «Мы за Одером!».
Там и здесь валялись подбитые, сгоревшие вражеские танки, автомашины, повозки, орудия. Тянулась по шоссе наша пехота. Изредка в небе гудели невидимые самолеты. «Наши, наши!» — по звуку определяла Наташа.
На участке фронта, где базировалась дивизия Головина, было временное затишье: погода, как назло, стояла скверная — низкое туманное небо, дожди…
В полку Наташу встретили как старого друга и боевого товарища. Не было конца расспросам и разговорам.
К ней возвратились ее бывший ведомый, старший лейтенант Гришко, и механик Кузьмин.
В середине марта развернулись жесточайшие бои за Кюстрин — последний опорный пункт врага на правом берегу Одера, и летчикам пришлось крепко поработать, поддерживая наступление советских войск.
