Коммутация (сборник) - Леонид Каганов

Обойдя все подъезды, Гек вернулся во двор. Двор был безлюден. Гек дошел до пятачка в центре и сел на лавку. Нужно быть совершенно безумным чтобы решится устроить бойню в таком месте. Или нужно быть совершенно уверенным в своей безнаказанности. Все было сделано быстро, убийцы из машины не выходили. Старик вышел, наверно попрощавшись. Но его окликнули, подозвали к переднему окну, поспешно выстрелили два раза. Развернулись и уехали. Темные стекла. Номера наверняка фальшивые. Но зачем? Почему убийцам было не отвезти старика за город в какой-нибудь лес? Только если они спешили. Откуда и куда? Допустим они взяли его в машину где-то в соседних переулках. Отобрали у него пакет, о котором говорил Гриценко. Заехали во двор, застрелили и помчались дальше… Взять на соседних улицах и убить в соседнем дворе — это большой риск. Скорее они везли его проездом. Но тогда зачем им понадобилось сворачивать с больших городских трасс и плутать по этим переулкам, в которых не так-то просто разобраться, не зная дороги…

Гек поднял голову и снова оглядел окна. В них отражалось заходящее солнце. Проклятье. Столько окон и ни одного толкового свидетеля! Во двор вошел человек с «дипломатом» и направился к подъезду. Гек глянул на часы. Многие вернулись с работы, надо обойти оставшиеся квартиры по второму кругу. Да только будет ли толк? Ведь с ними уже беседовали местные участковые, и следователи, и люди Гриценко. Если бы что-то было известно точнее, наверняка Гриценко проинформировал бы Гека еще утром… Разве нет?

Гек вдохнул воздух двора. Остро пахло майской прохладой и сиренью. Окна напротив отражали красный огонь заходящего солнца. В косых остывающих лучах стены казались еще более обшарпанными чем днем, они были покрыты пятнами шелушащейся штукатурки, напоминавшей чешую. Не крутой домик. И жильцы не крутые. Кодовый замок на двери самого левого подъезда сломан. В остальных трех подъездах код подбирается со второй попытки. Кому нужен такой кодовый замок? Защита от полных идиотов? Кнопок десять. Из них надо нажать три одновременно. Это сколько комбинаций? Кажется такая математика называется теорией вероятности. Это было так давно, в институте, до всех этих дел, в прошлой жизни… Если правда что белок в клетках тела сменяется каждые семь лет, то математику изучал точно не Гек, а совсем другой человек. Гек задумался, представил себе замок и мысленно протянул к нему руку. Он приставил два пальца к первым кнопкам, а третьим пробежался по оставшимся. Восемь. Мысленно переставил второй палец на третью кнопку и третьим пальцем снова пробежался по оставшимся. Кажется такой принцип? Гек раскрыл блокнот и начал считать. Если на каждую комбинацию три секунды, то… Потребуется шесть минут. Шесть минут на подбор кода замка?! А если еще внимательно посмотреть какие три кнопки почернели, то замок открывается с первого раза. А ведь такие замки стоят по всей Москве. На что надеялись их создатели? В крутых домах такие не стоят. В крутых домах ставят американские замки с ключом-таблеткой. Подобрать такой ключ нельзя — внутри таблетки крохотный компьютер, который отвечает на сигналы замка особым образом. Ну а в самых крутых домах над входом в подъезд стоит малозаметная камера слежения. Она записывает изображение и хранит его несколько дней. И если вдруг в доме что-то случится, запись распечатывается и следствие получает портреты всех, кто входил в подъезд… Почему, ну почему здесь не стоит такой штуки? Хотя что от нее толку — в кадре был бы только узкий пятачок возле двери подъезда. А в подъезд никто не входил… Как знать, может пройдет лет двадцать и такая камера будет стоять на каждом столбе? Или не позволят такое сделать? Начнут кричать, что это скрытое наблюдение, что это ущемляет… Яркий, даже сквозь стекло темных очков, солнечный луч ударил в правый глаз. Гек на миг зажмурился и снова открыл глаза. На втором этаже, на подоконнике самого крайнего окна блестела крохотная точка. По спине побежали мурашки. Гек еще не понял что значит эта точка, но уже твердо знал что она сейчас крайне важна. Прихрамывая, он пошел к окну. Луч сместился и точка перестала слепить. Еще через несколько шагов Гек все разглядел. К подоконнику была приделана маленькая алюминиевая полоска-кронштейн. На ней, словно мячик для пинг-понга, крепилась миниатюрная пузатая камера. От нее шел провод вглубь квартиры. Камера внимательно смотрела вглубь двора.

Энергично входя в подъезд, Гек уже прикинул и вспомнил чья это квартира — это там ответил ребенок что взрослых нет. Что-то там еще было необычное? А, ну да, кнопка звонка светилась изнутри мягким неоновым светом. Гек еще подумал что тут наверняка живет какой-нибудь радиолюбитель-самодельщик из тех, что до сих пор выписывают журнал «Радио» и ищут единомышленников, выходя в эфир с помощью коротковолновой станции…

Гек поднялся на второй этаж. Теперь, когда на лестнице сгустился полумрак, подсветка была очень кстати. Гек с удовольствием нажал на кнопку. За дверью послышались шаги и мелодичный женский голос спросил: «кто там?». Гек автоматически представился следователем центральной прокуратуры. Дверь открылась на цепочку. Здесь не очень приветствовали следователей. Женщина была красива. Еще красивее чем на фотографии в 25 лет. Петровская Арина Германовна, 29, врач-невропатолог, не замужем. Тонкие черты лица, ухоженное тело. Взрослая женщина из породы вечно молодых и красивых, которым может быть и 25 и 45 лет. Ей очень шел черный шелковый халат, напоминавший длинное японское кимоно. Гек потянул носом воздух. Каждая квартира имеет свой запах. В этой пахло вкусно — соевым мясом и яблоками. А еще чуть заметно — сандаловыми благовониями и тонкими духами. Здесь было очень необычно. Маска тупого следователя не годилась. Гек преобразился. Он придал своему лицу максимум обаяния, выбрал другой тембр голоса и немного изменил осанку — с военной на более штатскую. Трудно казаться обаятельным, когда у тебя подбитый глаз закрыт темными очками, а перебинтованная голова — дурацкой кепкой. Гек улыбнулся и показал удостоверение.

— Добрый вечер, простите что отвлекаю, мне необходимо задать вам пару вопросов.

— По поводу убийства? Я уже говорила — меня не было дома, муж был на работе, ребенок у бабушки.

Ага, есть муж.

Было видно, что разговор ей неприятен, но на лице это никак не отражалась — она держалась приветливо.

— Необходимо уточнить несколько вопросов, — сказал Гек.

Женщина помялась.

— Вы знаете, мы только что уложили ребенка… Давайте поговорим на лестнице?

Гек отметил это «мы уложили». Неплохо бы повидать мужа. Не замужем…

— Давайте мы тихонько — на кухне? — предложил Гек, достал из кармана блокнот и шагнул к двери.

Арине Германовне ничего не оставалось как пропустить его. Прихожая была темна и неинтересна. Было очень тихо, и в тишине, в далекой комнате дважды щелкнула компьютерная мышка. На полу блестел паркет.

— Ботинки я сниму?

— Проходите в ботинках.

Арина пропустила Гека на кухню. Почему же ей так неприятен следователь в квартире? Что-то не то с этой квартирой.

Кухня сверкала безукоризненной чистотой и была набита самой разнообразной техникой — микроволновка, инфракрасная плита, фирменный серебристый холодильник с небольшим пультом и окошком для льда… Хорошо зарабатывающий мужчина. Средний класс. А там, где не было техники, стояли плетенные вазы, резные подставки из можжевельника, висели маленькие метелки, пучки пряностей, связка чеснока, будто с витрины фирменного магазина… Заботливая женская рука. Арина внимательно и настороженно смотрела на Гека. Ох, сложно будет тут работать, ох непросто.

— Арина Германовна, — мягко начал Гек и увидел как дрогнули ее большие зрачки, — Я действительно веду расследование по поводу убийства у вас во дворе. И мне хотелось бы поговорить с вашим супругом…

Как Гек и ожидал, при слове «супруг» что-то мимолетно изменилось в ее лице. Так меняется лицо художника-мультипликатора если его назвать мастером живописи. Непривычный, немного старомодный, не соответствующий реальности термин рождает мимолетное удивление, но в следующий миг — понимание: да, и впрямь обратились ко мне, с точки зрения этого человека я мастер живописи.

Арина молча вышла из кухни. Значит официально не расписаны, а живут давно и ребенок, видимо общий. Почему не расписаны? В коридоре послышались шаги и в кухню зашел высокий худой человек с открытым, располагающим лицом. На вид ему было лет тридцать — ровесник Гека. Он прикрыл за собой двери и взглянул на Гека белыми пронзительными глазами.

Стоило Геку взглянуть в его глаза, и он понял — этот человек ненормальный. Не псих, нет. Ненормальный — в самом хорошем смысле этого слова. В смысле сильно отличающийся от нормального. Не безумный — наоборот, умный. Такая ненормальность свойственна всем гениям, но чаще она встречается у обычных людей без явных признаков гениальности. Гек хорошо знал эту породу — такие люди обычно умны, разносторонни и смекалисты. Они гуманисты, фантазеры и мечтатели. Они могут быть вполне успешны в повседневной жизни. Могут, если захотят, образцово-показательно справляться со служебными обязанностями. Но их беда, а может счастье, состоит в том, что слишком большой внутренний мир словно не умещается в черепной коробке, а от того причудливо комкается и сгибается. И в каждой точке, где ломается внутренняя картина мира и прогибается восприятие реальности, как грибы растут многочисленные комплексы, а между ними ползают стаи внутренних тараканов. И поэтому такие люди неизбежно выделяются среди окружающих, просто не могут не выделяться. От такого человека можно ожидать чего угодно. Он может оказаться вегетарианцем. А может, наоборот, быть убежденным пожирателем сырого мяса или адептом еще более странной диеты. Он может удивлять соседей купанием в проруби, бегать босиком по снегу, обливаться водой на морозе или ночевать на балконе на ковре из гвоздей. Такой человек может оказаться непоколебимым трезвенником или, наоборот, идейным наркоманом, знатоком галлюциногенов и психоделиков, теоретиком фармакологии и мистики. Он может исповедовать идею счастливой любви — одной на всю жизнь до самой смерти. А может быть сторонником гарема или свободных отношений. А может быть ярым противником секса вообще. Главное, что любые странности такого человека всегда идейно обоснованы и аргументированы, и спорить с ним невозможно — его убежденность в истинности своего пути непоколебима. Он может всюду пропагандировать атеизм или, наоборот, истово веровать в какого-нибудь экзотического бога. Он может являться редким знатоком какой-нибудь полузабытой древней культуры или создать свое учение и вести за собой толпы учеников. Он может в совершенстве владеть мертвыми языками или обладать международным дипломом инструктора по какому-нибудь нелепому на вид, но грозному в умелых руках холодному оружию. Иными словами, такой ненормальный человек может все, что не может прийти в голову любому нормальному. Такие практически никогда не бывают преступниками, но терпеть не могут представителей любой власти. И найти подход к ним очень сложно. Гек любил таких людей. Он мысленно прокрутил десяток стандартных моделей предстоящего диалога и не нашел ни одной подходящей. Нужно было что-то ненормальное.