Великие химики. В 2-х т. Т. 2 - Калоян Манолов

Старик Фишер вздохнул. Неприятно было слышать ему все это, ведь Эмиль — его единственный сын, наследник всего состояния и, самое главное, продолжатель его дела. Правда, были еще четыре дочери, но две из них уже вышли замуж, две другие тоже, конечно, скоро обзаведутся семьями. Опустеет дом… На кого оставить дело? Глубокие морщины прорезали лоб старого Фишера.

— Видно, у мальчика нет способностей к коммерции. Что ж, пусть поступает куда-нибудь учиться, — сказал господин Фишер и тяжело опустился на стул. Единственный сын», единственная надежда и такой удар! Но, видно, такова судьба, ничего не поделаешь. Дай бог, чтобы Эмиль был хорошим человеком…

Это решение, нелегкое для отца, принесло радость сыну. Как только немного потеплело и в саду взошли первые цветы, весны — желтые крокусы, Эмиль собрал багаж и вернулся» Эйскирхен. Но осуществлению заветного, желания помешала» болезнь. Тяжелая простуда дала осложнение на желудок. Эмиль потерял аппетит, худел с каждым днем. Ничего не помогало: ни специальная диета, ни заботливый уход матери, ни продолжительные прогулки с отцом — они часто охотились на зайцев и фазанов. И тогда, несмотря на то что Германия переживала тревожное время, было решено: Эмилю необходимо ехать лечиться на воды.

В начале июля 1870 года Эмиль вместе с матерью уехали в Эмс. Эхо войны между Германией и Францией донеслось в до этого спокойного курортного городка. Два государства оспаривали свое право на Эльзас. После кровопролитной битвы под Седаном исход войны был предрешен: Страсбург отошел к Германии.

Несмотря на лечение, Эмиля продолжал мучить тяжелый катар желудка. Необходимо было постоянное наблюдение медиков, и поэтому Эмиля отправили к дяде-врачу в Кёльн. В лечение активно включилась тетя Матильда, которая по предписанию супруга готовила специальные диетические блюда.

Лечение это было несколько примитивным, но оказалось действенным, и состояние Эмиля постепенно улучшалось. Наконец он поправился и был в состоянии начать учебу в университете. В начале 1871 года он отправился в Бонн — туда, где закончил школу. Прежние хозяева приняли его с распростертыми объятиями, так что он чувствовал себя, как дома.

Учеба давалась Эмилю без особого труда, но Боннский университет разочаровал юношу. Во время летнего семестра Эмиль должен был посещать только лекции. Занятия в лаборатории начинались осенью, поэтому получить место в лаборатории в середине года оказалось совершенно невозможным. Лекции по физике знаменитого Клаузиуса[267] показались скучными и сухими; ботаник — профессор Ганштейн[268] — уделял внимание в основном систематизации растений, а вопросам физиологии не придавал значения. Единственной привлекательной для Эмиля фигурой в университете был профессор Август Кекуле. Отличный оратор, талантливый теоретик, блестящий экспериментатор, он был к тому же обаятельнейшей личностью, идеалом для студентов. Обожал его и Эмиль. Однако, чтобы попасть в лабораторию Кекуле, нужно было прежде пройти через лабораторию аналитической химии. Поэтому Эмиль ждал с нетерпением зимнего семестра, чтобы начать экспериментальную работу по аналитической химии.

Но здесь его ждали новые разочарования. Метод работы профессора Энгельбаха был тяжелым испытанием для студентов. Уже в первый день Эмиль получил от ассистента профессора колбу с каким-то темно-зеленым раствором.

— Результаты анализа надо сдать не позже чем через неделю, но вам, как начинающему, даю две недели.

— Но я не представляю, как проводить анализ! — Эмиль озадаченно посмотрел на ассистента.

— У вас есть руководство и таблицы Билля! Читайте и работайте самостоятельно!

Практиканты — почти все будущие фармацевты и врачи — не задерживались в лаборатории. Некоторые украдкой выносили растворы, данные им для анализа, и откуда-то возвращались с результатами, которые принимал у них ассистент. Эмиль работал две недели, проштудировал руководство, по нескольку фаз проделал все сложные определения, а когда сообщил результаты ассистенту, тот посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

— Но это же фантастический результат. Ничего подобного в вашем растворе нет! Как вам удалось открыть никель? Откуда здесь кадмий? И калий? Нужно повторить анализ, господин Фишер. Работайте тщательнее.

Эмиль покраснел, в висках стучало, его охватило отчаяние… А в аудитории Энгельбах продолжал читать свои скучные и монотонные лекции — строгие и педантичные правила и прописи.

Когда на следующий год Эмиль начал работу по количественному анализу, он окончательно разочаровался в химии: анализы проводились классическими методами, примитивными и давно устаревшими.

— Брошу химию и займусь физикой, — решил Эмиль.

— Глупо, — уговаривал его двоюродный брат Эрнст. — Раз уж ты выбрал химию, продолжай. Если тебе не нравится здесь, поезжай в другой университет.

— Если исследования всюду проводятся по таким методам, я не смогу работать. Знаешь…

Эмиль не договорил, раздался стук в дверь, и в комнату вошел другой его двоюродный брат — Отто Фишер[269].

— Отто? А ты по какому случаю в Бонне? Неужели тебе Берлин не понравился? — вместо приветствия спросил Эмиль.

— Понравился, но я решил попутешествовать. Не могу сидеть на одном месте. Анализы, анализы… Меня тошнит от этих анализов!

— Не говори мне об этом! — махнул рукой Эмиль. — У меня восьмой день фильтруется гидроокись алюминия. Сидишь, сидишь перед воронкой, следишь за этими бесконечными каплями, терпения не хватает! Взял бы штатив да и выкинул в окно вместе с этой проклятой воронкой!

— А почему вы не используете для фильтрования водяной насос, предложенный Бунзеном? В Берлинском университете это давно уже практикуется.

— А здесь ничего подобного и в помине нет. У нас все делается по старинке.

— Говорю тебе, — вмешался Эрнст, — поезжай в другой университет.

— Великолепная идея! — воскликнул Отто. — А что если и я с тобой отправлюсь? Берлин хорош, но ведь не сошелся свет клином на ученьи. Нужно повидать мир.

Лицо Эмиля просветлело.

— Решено! Куда же отправимся?

— Я предлагаю — в Вену, — сказал Отто. — Мне рассказывали об этом городе мною интересного.

— К сожалению, это слишком далеко от Эйскирхена, Отто: Ведь ты же знаешь, у меня больной желудок. Мне всегда нужно быть поближе к нашим. А что ты скажешь о Страсбурге?

Отто на минуту задумался, потом махнул рукой.

— Хорошо! Пусть будет Страсбург!

Осенью 1872 года Эмиль и Отто стали студентами Страсбургского университета. Они сняли квартиру на двоих, и оба приступили к изучению химии. В следующем году приехал Эрнест.

В Страсбурге все было необычным. Даже люди были какими-то необычными. Сказывалось то, что Страсбург долгое время находился в границах Франции — его жители многое переняли из французских обычаев.

Непривычными были и отношения между студентами и профессорами. Братья Фишеры интересовались и медициной, и микробиологией, но больше остальных преподавателей их привлекал профессор химии Адольф фон Байер.

Байер встретил юношей очень тепло. Вскоре он стал приглашать их к себе домой, где было по-домашнему уютно и покойно. Все здесь располагало к дружеским и доверительным разговорам.

Через некоторое время под руководством профессора Байера Эмиль начал работу над докторской диссертацией, посвященной синтезу флуоресцеина[270]. Химия теперь уже не казалась ему сухой и скучной наукой, работа под руководством профессора Байера была живой и интересной. Байер не уставал повторять основной принцип работы исследователя: «Природа устроила живые организмы таким образом, что в них создаются сотни веществ. Чтобы распознать их, нужно вначале их изучить, а затем и синтезировать! Только после успешного синтеза ученый может сказать, что довел начатое дело до» конца».

Работа с флуоресцеином продвигалась успешно. Параллельно Эмиль задумал провести и другой синтез, но прежде решил» посоветоваться с профессором Байером:

— Меня заинтересовало восстановление одной из солей диазония, например хлорида фенилдиазония. Будет ли конечный продукт производным гидразина?

— Попробуйте, — согласился Байер. — Реакции восстановления уже привели ко многим открытиям. Попробуйте взять цинк и уксусную кислоту.

Эмиль принялся за дело с еще большим увлечением. Легко сказать «цинк и уксусную кислоту», нужно ведь подобрать соответствующие условия, определить концентрации, при которых протекала бы реакция. Он не выходил из лаборатории целыми днями.

Его кузен Отто тем временем занимался исследованием розанилиновых красителей и получил очень интересные результаты.

Однажды, когда Эмиля и Отто не было в лаборатории, зашел Эрнест. Он поздоровался с практикантами и спросил: