Любовь к человеку-ветру - Светлана Демидова

– Не знаю, Лешка… Все в моей жизни было как-то темно, скользко и… неправильно… И я подумала, что ты – единственный мой верный друг… с давних пор… Вот ведь тот… другой… он так ко мне и не приходит…

Пробормотав это, Маша отвернулась от посетителя и уставилась в полупрозрачную розовую дымность занавески. Ей очень захотелось заплакать. И не оттого, что Павловский так ни разу и не пришел. У нее была другая причина для расстройства. Совершенно случайно, из разговора врачей, она узнала, что потеряла ребенка. Врачи думали, что Маша спит, а она просто лежала с закрытыми глазами и все слышала. Это известие повергло ее в настоящий шок. Она догадывалась, что беременна, но в консультацию еще не ходила. А теперь этого ребенка, существование которого в себе она еще даже не успела как следует осознать, нет… Маша проглотила набежавшие слезы и вновь повернулась к Лешке.

Задворьев очень прямо сел на больничном стуле, оглядел ее непонятным взглядом и четко проговорил:

– Он не может прийти, потому что находится под следствием.

– Как под следствием?

Маша, которая и без того была бледна, побелела еще больше. Задворьев склонился к ней, взял за руку и тихо сказал:

– Не волнуйся, все идет как надо.

Но Маша не могла не волноваться. Все разрозненные кусочки мозаики, которые до этого беспорядочно крутились в ее мозгу, после этих Лешкиных слов, как ей показалось, улеглись почти в стройную картинку.

– Саша… – прошептала она. – Он узнал, что я с тобой встречалась, и решил меня наказать…

– Не совсем так. Он ту девчонку… ну Эльзу… помнишь ее?… Красногубая такая… Так вот он, оказывается, специально ее ко мне подослал…

– Он? Кто?

– Да Саша твой!

– Зачем? – спросила Маша и даже отмахнулась от Задворьева, будто он говорил нечто дикое и невозможное.

– Зачем? Да за тем, за самым… Я не скрывал от тебя, что она мне понравилась, и мы с ней… Ну ты понимаешь…

– Да, понимаю… – одними губами прошептала Маша.

– Так вот: не я был нужен Эльзе, и не тебя хотел наказать твой… Александр Григорьевич. Ладно, слушай… – Задворьев тяжело вздохнул. – Все равно когда-нибудь узнаешь. Может, чем раньше, тем и в самом деле лучше. Перестрадаешь сейчас и станешь наконец поправляться.

– Не томи, Леша…

Несмотря на то что сказал Задворьев, Маша все же очень надеялась услышать какую-нибудь драматическую историю о том, как Павловский, желая вернуть ее любовь, в состоянии полного отчаянья сделал неверный шаг. В глубине души она не верила в это, но желала, чтобы Лешка представил ей Сашу в романтическом свете. Иначе все выходило очень гнусно. Иначе получалось, что она, Маша, так дико обманулась, что даже думать об этом страшно…

В том, что принялся рассказывать Задворьев, места романтике не нашлось. Маша узнала, что Павловский был владельцем вовсе не компьютерной фирмы, а сети игорных залов города и даже шикарнейшего казино «Опал».

– Не может быть… – в ужасе прошептала она, а потом уже более окрепшим голосом принялась возражать: – Владельцы казино должны жить по-другому. У Саши самая обыкновенная квартира… небольшая, всего двухкомнатная… И самая обычная машина… Иномарка, конечно, но такие в городе у каждого второго… У тебя самого не хуже…

Леша посмотрел на нее с сочувствием:

– Ну, во-первых, ты можешь и не знать, какими особняками и лимузинами он владел на самом деле…

– А что во-вторых? – Голос Маши нервно зазвенел.

– А во-вторых, на него могли повесить все, что можно, его же подельники, когда он попал под следствие. Говорят, это казино уже давно шерстила милиция. Там выявили много всяких нарушений. В нынешние времена борьбы с игорным бизнесом и одного хватило бы, а в «Опале» и СЭС что-то ужасное нашла, и менты еще нарыли. Все наши газеты об этом пишут!

– Но Саша…

– А Саша твой… уж прости… еще промышлял черным риелторством.

– Нет… – Маша усиленно замотала головой. – Ты прав! На него просто сейчас хотят повесить всех собак!

– Как ни жаль мне тебя расстраивать, Машунь, но он отнимал квартиры у маргинальных элементов…

– Но ведь ты…

– А со мной пока еще не все ясно, но… Понимаешь, выяснилось, что именно меня хотела устранить Эльза. В чайник для заварки клофелин подсыпала, гадина. Вовсе не тебя, Маша! Ты просто не вовремя подвернулась. Им моя квартира понадобилась.

– Ничего не понимаю, Леша… – Маша продолжала растерянно качать головой. – Почему же так грубо? Отрава какая-то…

– А ты хотела бы, чтобы меня просто по голове тюкнули в каком-нибудь переулке?

Маша почувствовала, как к горлу подступили слезы. Все, что говорил Задворьев, было невероятно и никак не могло касаться ее, самой обыкновенной женщины, которая ничего не желала, кроме любви и обычного семейного счастья.

– Машуль? – испуганно обратился к ней Алексей и опять схватил за руку. – Может, достаточно правды-то на сегодня, а?

Маша очередной раз загнала поглубже слезы и осторожно вытащила свою руку из Лешкиной. Она должна до конца испить эту чашу.

– Нет, не достаточно. Я хочу знать все, – резко сказала она.

– Да, собственно, что тут еще добавишь… Ты спрашивала, почему вдруг отравление… Вот тут я, пожалуй, попробую твоего Павловского несколько оправдать. Он, возможно, и не посылал Эльзу меня травить. Просто дал какое-то задание, а она его поняла по-своему. Она, оказывается, бывшая проститутка-клофелинщица. Профессия у нее такая была, клофелин подливать или… подсыпать… я и не знаю, в каком виде он существует. Именно с Эльзой Александр Григорьевич и прокололся. Она не могла не понимать, что на нее запросто выйдут, поскольку даже мои соседи ее видели, а потому решила скрыться, прихватив содержимое сейфа одного из игорных залов Павловского. А сотрудники вызвали милицию, Сашеньку твоего не дождавшись. Увидели сейф нараспашку да и вызвали, дураки, ментов себе на голову. Ну вот… кажется, и все… – закончил Задворьев.

Маша молча смотрела в потолок на трещинки в виде паучка. На самом деле она должна была если и не обо всем, то о многом догадаться. Когда она ушла от Павловского, то вместе со своими книгами и журналами прихватила несколько листков, оказавшихся какими-то испорченными банковскими документами. Листы, видимо, заложили в принтер криво, а потому часть текста ушла за поля, другая была смазана. В получившихся отчетливо графах она видела фантастические денежные суммы. Вникать в это она не захотела, хотя в мозгу и билась мыслишка, что для небольшой Сашиной фирмы цифры слишком значительны. Машу тогда гораздо больше занимали собственные переживания о давшей трещину любви. Сейчас ей вспомнились обрывки телефонных переговоров Павловского, которые, бывало, удавалось услышать. Вспомнилось, что вообще-то Саша старался не говорить по телефону при ней. Выходил на балкон или на лестницу, будто и покурить заодно. Иногда даже останавливал машину и покидал ее на время ведения телефонных переговоров. Маша однажды даже спросила его: