Рабыня - Норман Сеймон

Каждый день Фцук улучала немного времени и копала, потом тщательно заметала следы, возвращала на место лопату, выбрасывала землю. Для этого приходилось тайком вылезать наверх - дело опасное, грозящее скандалом. Сначала у поселянки замирало сердце, потом она втянулась, и у жизни появился новый смысл.

Пусть здесь хозяйничает Белая, но если ее работница захочет однажды покинуть подземелье не прощаясь, то никто не сможет ей помешать. А ведь это - самое главное. Иначе нельзя хоть иногда почувствовать себя свободной, а это так важно для рабы. К Фцук вернулся аппетит, она не высыпалась, и оттого спала лучше.

Вот только Белая тревожила: все чаще говорила о скором приходе дорогих гостей, даже расширила некоторые внутренние лазы, чтобы червям было легче передвигаться по подземелью. Иногда она замирала, требовала тишины и подолгу прислушивалась у какой-нибудь стены.

- Нет, не идут… - наконец вздыхала старуха.

Фцук в такие дни особенно усердно рыла тоннель. Она отводила его подальше от выходов Белой, иначе старуха непременно заставила бы его засыпать. Время шло, и только этот лаз да странное ожидание гостей, передавшееся и девушке, придавало жизни какой-то смысл.

Ход получался длинным, извилистым, потому что в земле вокруг норы Белой оказалось много больших камней, которые приходилось обходить. Фцук трудилась дань за днем, постепенно пробиваясь к своему личному выходу на свет. Белая вроде бы ничего не подозревала, хотя как-то раз вечером, за чаем, поделилась с работницей опасениями.

- Земля появляется вокруг входов, свежая земля… То в одном месте, то в другом. Может быть, Бражан, ленивый бегунец, пробует копать своей кривой лапой? Да вроде бы лазы шире не становятся… Ты ничего не слышала?

- Не слышала, - замирая сердцем ответила Фцук. - Тихо.

- Если услышишь - сразу скажи мне. Мало ли какие твари к нам снизу да с боков подберутся… - Белая провела руками по волосам, сбросила насыпавшуюся землю. - Надо быть готовыми ко всему, всегда. Тем более, скоро гости дорогие пожалуют, будут тут ползать, смотреть…

Старуха захихикала. Фцук удивленно смотрела на нее, и Белая пояснила:

- Да не видят они ничего, черви эти. Всю жизнь под землей, наверх не выходят. Но я с ними дружу… Вот скоро придут к нам в гости, сама увидишь. Ты им понравишься, если только не будешь лениться. Сегодня опять плохо лазы промела, грязно там…

Это постоянно ожидание добавляло нервозности. Как Фцук ни убеждала себя, что старуха давно сошла с ума, и никакие слепые черви к ним не придут, но прислушивалась теперь к каждому шороху. Она потихоньку расспрашивала Белую и убеждалась, что та имеет о червях четкое представление.

- Они белые, и такие представительные, толстые, жирные… Ну как раз им в наши лазы протиснуться, только-только. Голова с виду совсем как хвост, но там рот. Едят черви то, что под землей найдут, корни да клубни, личинок да других червей. Зубов не имеют, а всасывают в себя, и понемногу переваривают. Не понимаешь? Вот найдет червь длинного дождевика - всосет его наполовину и ждет, пока желудок переварит. Тогда еще немного всосет, потом еще.

- И никогда на свет не выходят?

- Никогда! А зачем им? Они же слепые, да к тому же нежные, жирные. Такого всякий обидеть может… - Белая улыбалась мечтательно, сладко. - А уж какие вежливые, обходительные!

- Разве они говорят? - уточнила Фцук, стараясь поймать старуху на противоречии.

- Да ты, дура, не слушала меня разве раньше? Конечно разговаривают, только не ртом, как мы, а умом, мыслями. И такие у них сладкие, хорошие мысли! Чистые, прямые, порядочные. Все о земле рассуждают, о темноте, про свет меня расспрашивают. Ох, что с тобой делать… - загрустила Белая. - Не понравишься ты им, глупая ты и суматошная.

- Меня накажут? - испугалась девушка.

- Да чем же? - вздохнула старуха. - Как им, таким хорошеньким, тебя наказать? Разве что я тебя палкой отделаю. А черви наказать не умеют, они обходительные. Просто будут с тобой говорить, ты и осрамишься, глупая. А им стает за тебя стыдно, это сразу почувствуешь. Вот ты увидишь скоро гостей дорогих, ты поймешь, как я по ним скучаю.

Фцук начали сниться по ночам огромные, способные в два захода переварить огромного дождевика, белые черви. Они протискивали свои жирные тела сквозь лазы и рассуждали сладкими голосами о темноте, о том, что наверху вообще нечего делать. Там живет зло, и только его освещает солнце, а значит глаза вовсе не нужны. Девушка несколько раз просыпалась с криком, потому что черви начинали ее целовать.

Белая каждый раз прибегала с палкой, но не обнаружив врага, пускала ее в ход против Фцук. А потом усаживалась рядом и опять говорила о червях. Дни шли за днями, но гости пока не появлялись.

Впрочем, можно ли сказать, что гостей нет, если только о них и говорят? Старуха стала даже меньше ругаться и придираться к нечистоплотности Фцук. Девушка окончательно поверила в их существование, и ловила себя на том, что тоже ждет их. Скорее бы, если им обеим суждено быть пожранными червями - пусть приходят скорее.

Но настал день, когда ход вывел ее наружу. Первые лучи света ударили в глаза, ослепили. Фцук постоянно выбиралась через другие лазы, каждый раз замирая от страха, чтобы выбросить землю, но там был чужой свет, не ее. Здесь же даже солнце было другим, а воздух свежим, вкусным.

Девушка не стала раскапывать лаз широко, оставила лишь крохотное окошко. Этого достаточно, ведь расширись его и выбраться можно за одну минуту. Теперь она не пленница Белой, а гостья, которая уйдет как только захочет. И если смерть от бегунца или стрекозы покажется ей слаще пребывания здесь, то старухе придется обойтись без работницы.

- Мне кажется, у нас странно пахнет сегодня… - заводила старуха носом и Фцук испуганно прижалась к стене. - Будто бы даже дует откуда-то… Проверь все, и я проверю все, вот мы два раза и проверим. Шевелись, неряха! И когда я только приучу тебя к порядку? Опять трава сухая в лазе, все колени исколишь…

На коленях от постоянного ползанья и правда появлялись мозоли. Фцук они почему-то очень не нравились, по ночам девушка сдирала их ногтями, перевязывала ноги тряпочками. Человек должен ходить на ногах, но теперь ей такое чаще снилось во сне.

- Гости придут совсем скоро, - сказала Белая за чаем. - Я чувствую. Не могу объяснить, как, но чувствую. Будто они уже что-то говорят мне, только я не слышу. А ты что-нибудь ощущаешь необычное?

- Нет, - покачала головой Фцук. - Все как всегда. Ничем особенным не пахнет, тихо.

- Да не в запахе дело, и не в шуме! Ты к мыслям своим прислушайся: не появилось ли там чего-нибудь особенно сладкого, благостного?

- Не появилось, - сказала девушка. - И мыслей-то почти никаких не осталось.