Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий

ПАМЯТНИК

Я при жизни был рослым и стройным,Не боялся ни слова, ни пулиИ в привычные рамки не лез, —Но с тех пор, как считаюсь покойным,Охромили меня и согнули,К пьедесталу прибив ахиллес.

Не стряхнуть мне гранитного мясаИ не вытащить из постаментаАхиллесову эту пяту,И железные ребра каркасаМертво схвачены слоем цемента, —Только судороги по хребту.

Я хвалился косою саженью —Нате смерьте! —Я не знал, что подвергнусь суженьюПосле смерти, —Но в обычные рамки я всажен —Нá спор вбили,А косую неровную сажень —Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,Живо маску посмертную снялиРасторопные члены семьи, —И не знаю, кто их надоумил, —Только с гипса вчистую стесалиАзиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,И считал я, что мне не грозилоОказаться всех мертвых мертвей, —Но поверхность на слепке лоснилась,И могильною скукой сквозилоИз беззубой улыбки моей.

Я при жизни не клал тем, кто хищный,В пасти палец,Подходившие с меркой обычной —Отступались, —Но по снятии маски посмертной —Тут же в ванной —Гробовщик подошел ко мне с меркойДеревянной…

А потом, по прошествии года, —Как венец моего исправленья —Крепко сбитый литой монументПри огромном скопленье народаОткрывали под бодрое пенье, —Под мое — с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась —Из динамиков хлынули звуки,С крыш ударил направленный свет, —Мой отчаяньем сорванный голосСовременные средства наукиПревратили в приятный фальцет.

Я немел, в покрывало упрятан, —Все там будем! —Я орал в то же время кастратомВ уши людям.Саван сдернули — как я обужен, —Нате смерьте! —Неужели такой я вам нуженПосле смерти?!

Командора шаги злы и гулки.Я решил: как во времени оном —Не пройтись ли, по плитам звеня? —И шарахнулись толпы в проулки,Когда вырвал я ногу со стономИ осыпались камни с меня.

Накренился я — гол, безобразен, —Но и падая — вылез из кожи,Дотянулся железной клюкой, —И, когда уже грохнулся наземь,Из разодранных рупоров все жеПрохрипел я похоже: «Живой!»

Я ИЗ ДЕЛА УШЕЛ

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!Ничего не унес — отвалился в чем мать родила, —Не затем, что приспичило мне, — просто время приспело,Из-за синей горы понагнало другие дела.

Мы многое из книжек узнаём,А истины передают изустно:«Пророков нет в отечестве своем», —Но и в других отечествах — не густо.

Растащили меня, но я счастлив, что львиную долюПолучили лишь те, кому я б ее óтдал и так.Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

Пророков нет — не сыщешь днем с огнем, —Ушли и Магомет, и Заратустра.Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо.

А внизу говорят — от добра ли, от зла ли, не знаю:«Хорошо, что ушел, — без него стало дело верней!»Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,Тороплюсь — потому что за домом седлают коней.

Открылся лик — я встал к нему лицом,И Он поведал мне светло и грустно:«Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо».

Я влетаю в седло, я врастаю в коня — тело в тело, —Конь падет подо мной — я уже закусил удила!Я из дела ушел, из такого хорошего дела:Из-за синей горы понагнало другие дела.

Скачу — хрустят колосья под конем,Но ясно различаю из-за хруста:«Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо».

ДИАЛОГ У ТЕЛЕВИЗОРА

— Ой, Вань, гляди, какие клоуны!Рот — хочь завязочки пришей…Ой, до чего, Вань, размалеваны,И голос — как у алкашей!

А тот похож — нет, правда, Вань, —На шурина — такая ж пьянь.

Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, —Я — правду, Вань!

— Послушай, Зин, не трогай шурина:Какой ни есть, а он — родня, —Сама намазана, прокурена —Гляди, дождешься у меня!

А чем болтать — взяла бы, Зин,В антракт сгоняла в магазин…Что, не пойдешь? Ну, я — один, —Подвинься, Зин!..

— Ой, Вань, гляди, какие карлики!В джерси одеты, не в шевьёт, —На нашей Пятой швейной фабрикеТакое вряд ли кто пошьет.

А у тебя, ей-богу, Вань,Ну все друзья — такая рваньИ пьют всегда в такую раньТакую дрянь!

— Мои друзья — хоть не в болонии,Зато не тащут из семьи, —А гадость пьют — из экономии:Хоть поутру — да на свои!

А у тебя самой-то, Зин,Приятель был с завода шин,Так тот — вообще хлебал бензин, —Ты вспомни, Зин!..

— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики!Нет, я, ей-богу, закричу!..А это кто в короткой маечке?Я, Вань, такую же хочу.

В конце квартала — правда, Вань, —Ты мне такую же сваргань…Ну что «отстань», опять «отстань», —Обидно, Вань!

— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы —Накрылась премия в квартал!Кто мне писал на службу жалобы?Не ты?! Да я же их читал!

К тому же эту майку, Зин,Тебе напяль — позор один.Тебе шитья пойдет аршин —Где деньги, Зин?..

— Ой, Вань, умру от акробатиков!Смотри, как вертится, нахал!Завцеха наш — товарищ Сатиков —Недавно в клубе так скакал.

А ты придешь домой, Иван,Поешь и сразу — на диван,Иль, вон, кричишь, когда не пьян…Ты что, Иван?

— Ты, Зин, на грубость нарываешься,Все, Зин, обидеть норовишь!Тут за день так накувыркаешься…Придешь домой — там ты сидишь!

Ну, и меня, конечно, Зин,Все время тянет в магазин, —А там — друзья… Ведь я же, Зин,Не пью один!

ПЕСЕНКА ПРО КОЗЛА ОТПУЩЕНИЯ

В заповеднике (вот в каком — забыл)Жил да был Козел — роги длинные, —Хоть с волками жил — не по-волчьи выл —Блеял песенки всё козлиные.

И пощипывал он травку, и нагуливал бока,Не услышишь от него худого слова, —Толку было с него, правда, как с козла молока,Но вреда, однако, тоже — никакого.

Жил на выпасе, возле óзерка, —Не вторгаясь в чужие владения, —Но заметили скромного КозликаИ избрали в козлы отпущения!

Например, Медведь — баламут и плут —Обхамит кого-нибудь по-медвежьему, —Враз Козла найдут, приведут и бьют:По рогам ему и промеж ему…

Не противился он, серенький, насилию со злом,А сносил побои весело и гордо.Сам Медведь сказал: «Робяты, я горжусь Козлом —Героическая личность, козья морда!»

Берегли Козла, как наследника, —Вышло даже в лесу запрещениеС территории заповедникаОтпускать Козла отпущения.

А Козел себе все скакал козлом,Но пошаливать он стал втихомолочку:Как-то бороду завязал узлом —Из кустов назвал Волка сволочью.

А когда очередное отпущенье получал —Всё за то, что волки лишку откусили, —Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал, —Но внимания тогда не обратили.

Пока хищники меж собой дрались,В заповеднике крепло мнение,Что дороже всех медведей и лис —Дорогой Козел отпущения!

Услыхал Козел — да и стал таков:«Эй вы, бурые, — кричит, — эй вы, пегие!Отниму у вас рацион волковИ медвежие привилегии!

Покажу вам „козью морду“ настоящую в лесу,Распишу туда-сюда по трафарету, —Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,И ославлю по всему по белу свету!

Не один из вас будет землю жрать,Все подохнете без прощения, —Отпускать грехи кому — это мне решать:Это я — Козел отпущения!»

…В заповеднике (вот в каком — забыл)Правит бал Козел не по-прежнему:Он с волками жил — и по-волчьи взвыл, —И рычит теперь по-медвежьему.

СМОТРИНЫ