Истинная для Альфы (СИ) - Анталь Лилигрим

Чего? Какой ещё аукцион?

— А ты?..

— А я?.. А я, кажется, не подхожу под вкусы здешних покупателей, — жёсткая ухмылка разрезала ее лицо, — Даже не знаю радоваться мне или нет, — сарказма в ее словах хоть отбавляй, — Сначала радовалась, когда меня не выбирали, и из этой комнаты забирали кого-то другого. Наивно надеялась, что если я никого не заинтересую, то возможно меня отпустят. Тупая, блин… Прошло уже три дня, как я здесь сижу и, кажется, что лучше бы меня уже продали…

— П-почему? — я заторможенно заморгала, не понимая. Как вообще в нашем современном обществе можно захотеть, чтобы тебя продали?

— Потому что, есть у меня такое подозрение, что если меня не купит ни один из Альф, то мне размажут башку… Или заставят давать человечкам во все дыры в этом гадюшнике, — девушка скривилась, видимо, представляя озвученное в голове.

А я… Зависла.

— А п-почему… именно Альфам?

— Что? — нахмурилась омега и повернула голову в мою сторону. Кажется, моя речь с каждой минутой становилась все менее разборчивой, — А… Почему нас продают именно Альфам? А ты что, думала, что люди будут платить за секс и извращения с омегами? Нахуй им это надо, когда есть вполне себе доступные человечки наподобие им на любой вкус и цвет? Тем более, проституция у оборотней запрещена, а вот в человеческом законодательстве она давно легальна. Зачем человеческим мужчинкам переплачивать бабосы за нас, когда у них и так все в шоколаде? Такое себе удовольствие, знаешь ли. То ли дело Альфы… Особенно те, у которых нет возможности получить желаемое.

Как это? Меня передернуло от внезапной волны теперь уже жара, окатившего все мое тело, и я тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения.

— А ч-что за аукцион? — спросила о насущном, стоило внезапному приливу сойти на нет.

— О! — протянула девушка, — Честно говоря, без понятия, это я так, сама пришла к выводу, что вас отправляют на аукцион. По крайней мере, похоже на это. Кстати, ты целка? — прилетел вопрос в лоб.

Я непонимающе захлопала густо накрашенными ресницами, из-за которых у меня уже заболели глаза. К чему этот вопрос?

— Д-да…

— Наверное, ещё и приезжая студентка из какого-нибудь мухосранска, — продолжила она, — Только-только переступившая совершеннолетие. Без денег и попечения родителей…

К чему она ведёт?

— Я вот, к примеру, уже не девственница. А ещё темноволосая, — стала говорить загадками она, а потом зачем-то подхватила тонкую прядь моих волос, выбившуюся из общей массы, — Знаешь, я тут уже третьи сутки сижу, а до тебя здесь побывало омег двадцать, сечёшь? — честно говоря, нет. Мой мозг окончательно умер.

— Так вот, за эти три дня помимо того, чтобы трястись от страха и обсираться от перспективы ближайшего будущего, я стала понимать, зачем и куда именно попала по нелепой случайности. В бордель, да, но точно не для того, чтобы сосать за копейки простым работягам. Знаешь, какую я провела аналитику?

Я внимательно слушала.

— Чаще и быстрее всего, из этой комнаты стали куда-то уводить светловолосых или таких, как ты, рыженьких омег. Причём очень юных и стопроцентных целок, которые и члены то, наверное, даже в порно не видели, потому что мама запрещала смотреть подобную грязь. Понимаешь к чему я веду?

Честно говоря, не очень, но продолжала внимать ее словам, несмотря на то, что мое сознание иногда давало сбой и уплывало в небытие. Правда, в следующее мгновение я почти приходила в себя.

Подобное «провалы» мне совсем не нравились, но сделать с ними хоть что-то я не могла.

— Я веду к тому, что покупают не омег на опыте, вроде меня. А вот таких неискушённых целочек, вроде тебя. Понимаешь? Значит там, куда их отправляют, таких омег в недостатке. Точнее, их вообще нет. И вообще, мне кажется, что их отправляют зарубеж. Ибо в том состоянии, в которое вас вводят, тебя можно положить в чёрный ящик и в багаж, а вы даже не рыпнетесь. Жесть, да?

Да, действительно, жесть. Точнее, полная ж…

Какова вероятность, что меня действительно увезут заграницу и продадут какому-нибудь Альфе? Кажется, что все это бред полный, но, черт возьми, мое похищение и плен и так перешли все границы моего понимания, чтобы позволить себе поверить в возможность того, что меня хотят продать в сексуальное рабство!

— Смотрю на твоё лицо и понимаю, что ты уже заценила все прелести нашего с тобой незавидного положения. Точнее, твоего положения. Уверена, меня и в это раз отсюда не заберут, — усмехнулась девушка.

М-да…

Внезапно внешняя дверь открылась и на входе я увидела рыдающую навзрыд знакомую, непробужденную омегу при полном параде. А сзади неё стоял все тот же амбал, который грубо впихнул девушку внутрь, и, прежде чем захлопнуть дверь под замок, выдал:

— Принимайте в свои ряды!

— Бля! — простонала черноволосая омега, сидящая рядом со мной, — Они что, и детей теперь продавать собираются?! Мерзкие уебки!

Непробужденная омега все не успокаивалась, закрывая своё зареванное лицо копной белокурых кудрей. М-да, стилистки-проститутки расстарались на славу: девочка выглядела, точно ангел, сошедший с небес. И даже откровенное платье нисколько не портило ее невинный образ.

Только вот с каждым часом ее непрекращающееся нытьё действовало мне на нервы. По голове будто обухом ударили — настолько мне было плохо. Мое тело бросало то в жар, то в холод. Конечности заходились в бешеной трясучке, а из горла вырывалось мое хриплое, прерывистое дыхание. И с каждым часом мое состояние только ухудшалось.

Нас не выпускали. Новых омег не приводили. Да и в принципе ситуация никак не менялась. Правда, один раз нам принесли что-то вроде перекуса: графин с водой и льдом и нарезанные фрукты. Ничего более съестного. Но даже от вида фруктов меня мутило, хотя в моей желудке уже больше суток не было ни крошки.

— На, держи, — вдруг черноволосая омега приподнесла мне графин и пару выловленных из него кусочков льда, — Другим омегам до тебя хорошо помогал лёд.

Поблагодарить я ее не смогла, лишь схватила графин, залпом выпивая ледяную воду из него, почти вполовину опустошив емкость. А потом приложила льдинки к пылающей жаром шее и лбу. Боль и тошнота не прошли, но переносить их стало значительно легче. И я облегченно выдохнула, обмякнув от бессилия.

— Что с ней? — все это время рыдающая девица, наконец, оторвалась от своего раздражающего меня занятия и, лишь тихо всхлипывая, спросила у другой омеги.

— Приступ, — хмыкнула она, — Ее обкололи возбудителями и вот итог.

— Меня ничем не кололи…

— Конечно, не кололи! Ты ещё не пробудилась, а эта дрянь действует только на омег в предверии течки. От неё несёт эструсом за версту, хотя… ты же ещё этого не чувствуешь.

Черт, и вправду! Мой запах стал более интенсивным и тяжелым, буквально пропитывая все пространство вокруг. И с каждым часом ситуация все ухудшалась. Впрочем, как и мое состояние.

Черноволосая все больше кривилась и прикрывала нос ладонью, а вот непробужденная сидела себе, как ни в чем не бывало. Изменений в моей запаха она не чувствовала, и лишь изредка странно косилась на меня.

Уверена, видок у меня ещё тот. Оттого она так и смотрит. Но сделать с этим я ничего не могу, страдая от дряни в моей крови с каждым мгновением все сильнее.

Боже, когда же все это кончится?

Глава 35

Лёд уже не помогал. Температура тела скакала то вверх, то вниз, изнуряя меня обильным выделением пота, жуткой слабостью и дикой жаждой. Воды, как мне кажется, я выпила уже литров пять, но мне все равно было мало.

Черноволосая омега, плененная вместе со мной в этом людском доме порока, оказывается имела красивое имя Катарина. Белокурого, вечно рыдающего ангелочка же звали Аманда. Так, за несколько часов, проведённых вместе в неволе, и познакомились. Почти сдружились и породнились, потому как, все знают, трудности сближают…

А трудность у нас была одна на троих. До тошноты омерзительная… невыносимая.