Сага о двух хевдингах - Наталья Викторовна Бутырская

— Я всё гадал, как же дар изменит тебя? Сварт, поди, обзаведется троллевыми ручищами до пят, у Трудюра хер отрастет до колен, Лундвар в каждой пустячной драке будет лезть под меч, чтоб заполучить рану и побольше истечь кровью. А ты, значит, будешь цепляться за хирдманов, беречь их жизни, жалеть и бояться вступить в бой. Может, лучше уйдешь из вольных? Осядешь на земле, вокруг себя поселишь ульверов, и все будут жить спокойно, мирно, без драк и тварей.

— Пустое говоришь! — отрезал я. — Все мы когда-нибудь уйдем к Фомриру. Только ты же не любой хирдман. Ты мой хёвдинг!

— Так и отправь меня к Фомриру! Чего трясешься, как наседка над последним яйцом? Повезло, что там, на пристани, я лишь медведя убил. Или хочешь дождаться, чтоб я человека убил? Голой рукой? Кого я убью? Тулле? Офейга? Рысь? Кого тебе не жалко?

Разозлился я тогда, ушел, не стал договаривать с ним. Не хотел слышать, как умный и хитрый Альрик несет всякую чушь. Не стану я его убивать! Мы найдем колдуна.

Так что утром Альрик тоже был на пристани, вместе со всем хирдом.

К моему огорчению, Дагна приехала с Хотевитом. И одета она была как богатая живичская женщина, а не как воин. Хотя чего я ждал-то? Поди, весь Раудборг глаз с нее не сводит, следит за тем, как пришлая баба себя ведет, что носит, как разговаривает. Хотевит, как ни крути, завидный жених, и немало семей затаило на Жирных обиду за выбор невесты. У Дагны, может, и есть какое приданое, не может хельт быть совсем нищим, но за ней нет рода, нет земли, нет места в вече. Интересно, как отец Хотевита согласился на такой брак?

Дагна весело поздоровалась с Альриком и с теми ульверами, которых узнала.

— Что ж ты, Беззащитный, отдал свой хирд Эрлингссону? Ладно бы, он был хельтом, а ты хускарлом! Я бы поняла.

Альрик устало улыбнулся.

— Есть у нас тайна, но коли ты эту тайну вызнаешь, так сама в хирд попросишься. А мы баб не берем.

Она сощурила глаза, потом обернулась и посмотрела на Аднтрудюра.

— Вот этого лучше на берегу оставить, иначе он одежу с меня глазами снимет.

Хотевиту надоело слушать наши непонятные разговоры, и он через своего толмача с козлиной бородкой попросил показать товары. Я пояснил, что весь груз мы перевезли во двор дома, где поселились, и что Альрик со Свистуном проводят его, всё покажут и назовут цену. Я не знал, что почем в Раудборге, и боялся продешевить, потому поручил торговлю Альрику, как наиболее опытному, и Свистуну, который два дня терся возле Игуля и уже примерно прикинул здешние расклады.

Сам же остался с Дагной на пристани. Только я собрался ей рассказать, как мы с драуграми в Бриттланде бились, она подобрала юбки и перескочила на «Сокол». Обошла весь корабль, потребовала поднять доски на палубе, чтоб заглянуть внутрь, осмотрела весла, мачту, спросила, какой ширины парус, выспросила руны всех ульверов, потом захотела узнать дары в хирде, но тут уж я опомнился и не стал ничего говорить. Сказал лишь, что даров, связанных с водой, у нас нет.

— А слухачей? Нюхачей? Кого-нибудь, кто может врага издали учуять? — тут же спросила она.

— Есть один, кто может рунную силу издалека слышать. Но как оно в воде…

— Покажи мне его.

Я подозвал Коршуна. И Дагна завалила его вопросами. Как далеко чует? Есть ли разница между рунами тварей и людей? Кого почует раньше: десятирунного или трехрунного? А в лесу? А в воде? А в железе? А если стена будет каменная меж Коршуном и рунным? А если стена будет в три шага толщиной? А если двое трехрунных встанут вплотную, различит ли их Коршун? А как различит? Как толстого трехрунного? Как двух трехрунных? Как шестирунного? И Коршун не смог ответить даже на половину ее вопросов.

— Кай, нужно проверить дар Коршуна на деле. Он должен знать, на что способен. К тому же, некоторые дары можно улучшать, если ими заниматься. Нужно знать его дальний предел для каждой руны. Это поможет и ему, и хирду. И проверять нужно после каждой полученной им руны. Согласен?

Мы с Коршуном кивнули вместе.

— Тогда сегодня я заберу его с собой. Вечером верну.

Я невольно подумал, а не стоит ли рассказать ей обо всех дарах ульверах? Вдруг она подскажет что-то и по ним? Ну, кроме моего, конечно.

Лундвар сообразил первым.

— А у меня силы растут, когда я ранен и кровь течет. Может, и меня проверишь?

Дагна насмешливо окинула его взглядом.

— Кровь? А если без крови? Если я тебе палец сломаю, сила прибавится? Вдруг дар не от крови, а от боли действует? Хорошо, что сказал. Если что, буду на тебя тварь выманивать.

Потом она перешла обратно на причал, позвала меня в сторонку.

— Я поклянусь Фомриром и Орсой, что никому не скажу о дарах твоих хирдманов, но мне нужно это знать. И твой дар тоже. Ясно же, что Беззащитный не просто так отдал хирд тебе.

Я смотрел в ее глаза, вдыхал еле слышный запах воска и медовых трав и с трудом понимал, о чем она вообще говорит. Боги, как хотелось схватить ее за плечи, дернуть к себе, уткнуться носом в ее грудь, а потом…

— Эрлингссон! — ее голос резал не хуже ножа. — Какие у твоих хирдманов дары? Я поклянусь Фомриром и Орсой, что не выдам их никому, даже Хотевиту.

Я вздрогнул, приходя в себя.

— Почем мне знать? Вдруг ты уже переметнулась к живичским богам? Вдруг клятва Орсой для тебя ничего не значит?

— Мне нужно поймать эту тварь, иначе надо мной будет смеяться весь Раудборг. И пусть бы смеялись, но они и над Хотевитом потешаться будут, а я и так немало бед ему принесла.

Я отвел глаза от Дагны, не желая больше выставлять себя дураком. Она же насквозь меня видит! Знает, о чем я думаю. Ведь она старше на зим десять, не меньше. Но как же я хотел задрать ей юбки и… Надо перед отплытием сходить с Трудюром к бабам и валять их до посинения, чтоб даже мысли дурной потом не появлялось. Да и весь хирд нужно отправить туда же, иначе мы до твари не доберемся.

Немудрено, что Дагна всю жизнь проходила без хирда. И сдается мне, половина ее рун не от тварей, а от мужчин, что захотели уложить ее под себя.

— Надо всё обсудить, — с трудом выдавил я из пересохшего рта. — Ты скажешь, что знаешь про тварь, поклянешься. Потом я скажу про дары. И решим, как будем тварь ловить.

— Добро. Приходи вечером к Хотевиту, там и поговорим.

Дагна не стала дожидаться жениха, взяла Коршуна и уехала обратно на Вечевую сторону. Трудюр ошеломленно пробормотал ей вслед:

— Баба-хельт! Это кто же кого одолеет? Кто первым пощады запросит?

Я же вздохнул.

— Что же, братья-ульверы, сами видите, кто у нас нынче наниматель. Шутки шутить с Дагной можно, ей не привыкать, сама над кем хошь посмеется. А вот руками не лезть! Не хочу, чтоб мой хирд стал еще меньше. Кому невтерпеж, сходите к гулящим.

Несколько дней мы готовились к охоте на озерную тварь. Ну, как мы… больше Дагна. Она вызнала дары всех ульверов, кроме моего и Рыси. Как по мне, дар Леофсуна никак не помог бы в ловле. Еще я не рассказал ей про Тулле, Живодера и беду Альрика. Каждого из одаренных хирдманов она забирала на полдня и проверяла, на что тот способен, можно ли улучшить дар. И многое нас изрядно удивило.

Например, Эгиль мог видеть ночью всё, что крупнее кошки, если оно стоит на месте, а если движется, то до размера мыши. Цвета он в темноте не различал, лишь очертания, а горящую свечу угадывал в лесу за сотни шагов лишь по отсветам на деревьях. Квигульв хорош не только с копьем, но и с длинной палкой, с гарпуном, словом, со всем, что сидит на длинном древке. Лундвар наконец узнал, что самую большую силу он получает, когда сольет три чаши(1) крови. Если больше, то слабость от потери крови перекрывает силу от дара. Каждая слитая чаша дает ему прибавку примерно в руну. Жаль, только что долго он так держаться не может, потому Дагна ему посоветовала отдавать не больше чаши крови, если это большое сражение, и не больше двух — если бой будет коротким, три — только если ему будет грозить гибель. Еще она сказала, чтоб он хотя бы раз в две