Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

Пока говорили, ни разу массачузы трубку с табаком не достали. Сами не закурили, новгородцам не предложили. Дурной знак, дурной.

Ленок запарился, стараясь переводить точней. Все же язык чужой ему знаком не слишком. А тут каждое слово – на вес войны и мира.

Черная Сова сказал:

– Бледнолицые похитили девушек из племени массачузов. А других бледнолицых окрест нет.

Белян сказал:

– Почему массачузы решили, что это совершили бледнолицые, а не кайюги какие-нибудь или тускароры? Сам Черная Сова раньше называл те племена воинственными. Почему не они?

Черная Сова сказал:

– То могли быть и кайюги или тускароры. Но лица похитителей были грязью темной измазаны, зато спины белые. У кайюгов с тускарорами и спины, и лица красны. А кроме того, стрелы, поразившие массачузов в камышах, наконечники имеют железные, не каменные. Такие только у бледнолицых.

Белян сказал:

– Да, деваться некуда. То бледнолицые сделали. Но другие, чужаки. А мы, здешние, только и желаем в мире жить. И это так. Бледнолицые тоже разные и между собой враждуют почище, чем те же кайюги и тускароры с массачузами.

Черная Сова сказал:

– Откуда массачузам знать, что бледнолицые не сговорились между собой и не отправили в море за горизонт тех, кто юниц похищал и воинов стрелами разил? А потом, если сейчас о мире договориться, те другие бледнолицые вдруг возвратятся и объединятся заново с обитателями усадьбы.

Белян сказал:

– Объединиться с чужаками не получится. Да и не возвратятся они. Пойдем, Черная Сова, посмотришь. Покажу.

Пришли к холму насыпанному, свежему. Там, сказал Белян, чужаки свалены. И те, кто массачузов из камышей пострелял, и те, кто юниц похищал.

Громкий Ворон по правую руку от Черной Совы склонился к его уху, бормотал что-то, кося недоверчивым глазом. Понятно, о чем бормотал.

Белян, не дожидаясь, позвал Гру-корсара и Канута-кубаря. Те головой поникли, вздумалось, что Белян сдать их решил краснокожим. Но нет. Белян приказал копать холм, трупы показать, потом снова зарыть. Ну, а кому еще копать, как не Гру-корсару и Кануту-кубарю?! Пусть еще спасибо скажут Беляну, что не сдал… Откопали, показали. Снова забросали песком – холм выше прежнего получился.

Белян сказал:

– Видишь, чужаки войну с нами хотели затеять, да все полегли. Даром, что тоже лицом бледны. А мы войны ни с кем не хотим. Мира хотим. Топор наш по-прежнему в земле зарыт. Вон, видишь, бугорок? Помнишь? Или думаешь, нет его там? Откопать? Показать?

Черная Сова сказал:

– Нет. Не надо. Верю. Но решения моего пока не будет. Мы сейчас уйдем. С племенем своим говорить буду. А завтра снова придем. Утром. Тогда и решение объявлю.

Не спали. За полночь юркой змеей приполз от склерингов к усадьбе Быстрый Волк, брат Ту-ки-си. Бесшумно. Уж на что Ленок, карауливший на башенке, чуткий ухом и тот проворонил. Только когда склеринг курлыкнул по-ихнему, по-массачузски, встрепенулся Ленок:

– Ась?! Волк, ты?

А ежели б все полторы сотни склерингов таким манером к усадьбе подкрались?

Но Быстрый Волк был один…

– Лазутчик?! – вскочил со шкур Сивел, когда Ленок ввел склеринга в дом.

– Охолони, Сивка, – предупредил Ленок Сивела, схватившегося было за топор. – То не лазутчик. То шурин мой, считай.

– Шурин, говоришь? И на кой твой шурин среди ночи к нам проник?! Оно, конечно, может быть, и шурин, но и лазутчик. А?!

Нет, не лазутчик, оказалось. Не за тем проник Быстрый Волк к ним, чтобы разведать, а за тем, чтобы предупредить…

Склерингов, да, полторы сотни в лесу – хоронятся, пока им знак не будет к штурму. И все идет к тому, что знак будет. Черная Сова настроен мирно, хотя и насторожен. А вот Громкий Ворон сильно против того, чтобы бледнолицых щадить. Остальные колеблются – и Олений Рог, и Зуб Щуки, и Сильный Бизон. Сам Быстрый Волк к Черной Сове склоняется – иначе не приполз бы сюда сейчас. Остальные – все-таки больше к Громкому Ворону.

Как быть? Против полутора сотен неполному десятку всяко не устоять, если пересилит Громкий Ворон Черную Сову… И бежать стыдно, да и некуда. И оборону держать сил надолго не хватит.

И подстрелишь кого из краснокожих при их штурме, так они пуще прежнего разъярятся. А на милость массачузам сдаться – и обсуждать глупо.

– А что если… – сказал Ленок, осенило его. – Скажи-ка, Быстрый, нет ли у вашего племени такого обычая вроде… Сейчас растолкую. Вот у нас есть такой обычай…

Поутру от леса снова выступил Черная Сова в окружении ближних соплеменников. И Быстрый Волк среди них, будто и не ползал никуда ночью.

На сей раз не трепыхалась на острие копья Черной Совы тряпица. Знать, все решено уже у склерингов, и решено не в пользу пришлых бледнолицых. Что ж, чему быть, того не миновать.

Черная Сова в окружении ближних соплеменников не подошел, как давеча, к частоколу, окружавшему усадьбу. Встал на полпути, руки скрестил. Остальные его – тоже.

– Ждут, – вздохнул Белян, до последнего надеявшийся на мирный исход. – Пойдем тогда навстречу, что ли? Иначе за трусов сочтут.

Пошли. Сам Белян, братка Сивел, юный Ньял, Торм-молчальник, степенный Гуннар. И Ленок, само собой, дабы понять друг дружку сподручней было.

Черная Сова сказал:

– Не должно быть бледнолицых на земле массачузов. Так решил совет племени. Два пути есть у бледнолицых. Или они остаются в усадьбе, но тогда пусть готовятся принять бой. Или они грузятся в свои лодки со всем скарбом, который унести смогут, и больше никогда не пристают к берегу массачузов. Таков обычай у племени массачузов… – Поднял открытую ладонь на уровень плеча, он все сказал.

М-да. Хрен редьки не слаще.

Второе, конечно, предпочтительней. Выйдя в море, можно вдоль берега, вдоль берега – до тех границ, где земля массачузов кончается и начинается земля, например, кайюгов или тускароров. Но это три дня и три ночи плыть! А то и четыре. А то и пять. Ладно, рано или поздно доплывут, хотя это ж какой запас воды и еды брать надо. Но, положим, доплывут. Дальше-то что? Кайюги и тускароры воинственны. У новгородцев же с исландцами оружия хоть и в достатке нынче, но, на голом берегу высадившись, превратятся они в живые мишени, как давеча лихие люди Аульва.

А если выбрать первое, то бишь укрыться за частоколом и принять бой – сколько они продержатся? Пусть те же три дня и три ночи. А то и четыре. А то и пять. Рано или поздно массачузы их одолеют. Не умением, так числом.

В общем, что так, что эдак не станет бледнолицых на земле массачузов. Вот и выбирай из двух зол.

Из двух зол Белян выбрал третье.

Белян сказал:

– Обычай племени массачузов нельзя не уважить. Вы хозяева на этой земле, а мы всего лишь гости. Но и у нас есть свои обычаи. И тут вам решать, уважить ли обычай гостей или нет. Все-таки гости…