Золотой холм - Светлана Крушина

— Да не хочу я ни от кого отрекаться… Просто я хочу понять…

— Что понять?

Нэль заворочался, усаживаясь удобнее. Кажется, пришла пора объясниться. Пусть Арьель и не поймет всего… да ведь это и необязательно.

— Видишь ли, мне еще в храме не давала покоя высшая магия творения. Считалось, что она подвластна только Двенадцати, что смертный не имеет силы творить живое. Но я был уверен, что ограниченность наших возможностей обусловлена слабостью нашего физического тела и леностью нашего духа. Если подняться над своей материальной сущностью, освободить и закалить дух, то мы встанем на одну ступеньку с богами. Это достижимо, друг Арьель. Есть тексты, которые свидетельствуют, что давным-давно Двенадцать были обычными смертными людьми. Смертными магами, которые сумели превзойти человеческую природу…

Арьель смотрел на него расширенными, испуганными глазами.

— Опять ты за свое? Ведь это ересь, Нэль! Ведь Двенадцать создали и этот мир, и людей, а Тринадцатый хотел уничтожить их творение, и после великой битвы его лишили имени и погрузили в сон.

— Да, так написано в священных книгах. Но это история победителей… А так ли все было на самом деле? Между людьми и богами, между богами и магией есть какая-то связь, в храмовых книгах о ней не написано, а я хочу нащупать ее.

— Конечно, связь есть. Магия — это дар Гесинды смертным, не так ли?

— Есть и другая связь…

Арьель помолчал, хмуря светлые брови.

— Я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно… Но почему — храм Безымянного?

— Потому что я нашел его книги.

— Это… те книги, которые ты все время читаешь? — отшатнулся музыкант.

— Да. Арьель, ты не обязан идти со мной. Наша встреча была не случайна, но я не знаю, кто свел нас вместе. Может быть, это сам Безымянный…

— Зачем бы я ему понадобился?

— Вот и я хотел бы знать, зачем… Безымянный спит уже много веков и не может вмешиваться в дела людей — так твердят храмовники. Но я думаю, что это не так. Он привел меня в Рябинники и сделал так, чтобы я нашел книги Като. Он теперь посылает мне видения и гонит меня на юг. Он подстроил и нашу встречу…

— Нэль, ты бредишь… — со страданием в голосе сказал Арьель.

— Может быть… — Нэль потер лоб. — Много лет я только и делаю, что сомневаюсь в себе и в своем рассудке. Но… посмотри на это.

Он быстро вытянул руку и указательным пальцем коснулся перед собой невидимой точки. Воздух под его пальцем начал уплотняться, темнеть, обретать форму, и через секунду крохотный серый комочек обернулся птичкой-малиновкой. Расправив крылышки, она спорхнула на подставленную руку Нэля. Он улыбнулся ей, подкинул птаху в воздух, и она с радостным щебетом исчезла в листве.

— Видел? — Нэль повернулся к музыканту — тот сидел со странным выражением лица.

— Видел… — встряхнулся Арьель. — Хм… а что? Это какой-то фокус?

— Какой еще фокус… Ты слушал или нет, когда я рассказывал про магию творения?

Арьель виновато пожал плечами.

— Прости, я что-то не совсем понимаю…

— Ну, тогда попробую объяснить попроще… В искусстве магии, как и в любом другом, существует несколько ступеней, от низшей — к высшей. Хочу только сразу оговориться насчет магии ментальной, она стоит особняком, и немногим доступна, тут уж человек или способен, или нет, учение и старание ничего не даст. Потому ментальные маги и встречаются так редко… Что до магии обычной, то самая ее простая форма — это манипуляции объектами, например, перемещение. Такое умеет делать любой ученик при храме Гесинды после полугода обучения, умеет и почти любой деревенский ведун. Для этого и всего-то и нужно сосредоточение да толика силы. На той же ступени стоит и умение создавать иллюзии, которое, на самом деле, лишь немногим большее, чем обман зрения. Далее идет умение изменять свойства неживой материи. Маг, владеющий этим знанием, может без прикосновения заставить предмет нагреться или, наоборот, охладиться, изменить форму, цвет, и даже само его качество, например, превратить камень в пыль или грязь, а железо — в дерево. Следующая ступень — магия исцеления, магия, направленная на взаимодействие с живой материей. Это требует уже большой силы и мало кому подвластно… Высшее же искусство — искусство созидания. Не управление материей, не изменение уже существующего, а создание нового, никогда не существовавшего. Для магии творения недостаточно заученных формул и пассов, да и не всякую вещь можно сотворить. Здесь важно чувствовать окружающий мир и поток извне. Только сильнейшие маги способны созидать. Но никому и никогда еще не удавалось сотворить живое существо. То есть, никому из людей…

— Нэль, ты меня совсем запутал, — выдохнул музыкант. — Люди не могут творить живое, но эта птаха, мне кажется, была вполне живой… Так чего все-таки ты хочешь: подняться к богам или стащить богов к себе?

— Ни то, ни другое, — нетерпеливо возразил Нэль. — Не хочу я никуда подниматься и никого стаскивать вниз… я только хочу понять, как Двенадцать стали тем, кем они стали. И чем им не угодил Безымянный…

Арьель долго молчал — по-видимому, обдумывал услышанное. Нэль не мешал ему. Он взял с импровизированной скатерти надкусанное яблоко и продолжил его грызть, полностью сосредоточившись на этом занятии. Минут через пять Арьель молча махнул рукой, как бы признавая собственную несостоятельность, потом положил толстый ломоть сыра на хлеб и приступил к ужину.

После истории с малиновкой Арьель перестал сдерживать свое любопытство. Он понял, что если не дознается толком, чего же все-таки хочет маг, ни за что не успокоится. Объяснения Нэля, как всегда, были слишком уж туманными. Арьель еще несколько раз спрашивал у него: "Чего же ты все-таки ищешь?", — и каждый раз получал другой ответ. Впрочем, Нэль, вероятно, говорил о чем-то одном, но музыкант по скудости своего разумения не мог того понять.

С весны Нэль действительно сильно изменился. Во-первых, внешне. Он загорел, еще сильнее похудел и отпустил бороду, которая придавала ему диковатый вид, — но это были мелочи. В нем произошли какие-то внутренние, более глубокие перемены, суть которых Арьель затруднялся сформулировать. Но почувствовал их в первый же вечер, когда, выбрав место для ночлега, Нэль взялся врачевать свою рану. Маг просто подержал над ней ладонь две или три минуты, не проронив ни слова — и края рассеченной кожи сомкнулись, остался только розовый шрам. Арьель, который помнил, как полгода назад, зимой, после лечебного волшебства Нэль едва не падал на пол от усталости, смотрел и не верил глазам: похоже было, что теперь такое чародейство ему ничего не стоит. Потом был случай с малиновкой, из которого Арьель сделал пугающий вывод: сила, подвластная Нэлю, превосходит силу любого смертного настолько, что маг ставит себя на одну ступеньку с богами и готов бросить им вызов…