Красавица и шпион - Джулия Лонг

Его жребий – женщины, подобные графине, знающие правила игры. Ему следует до окончания их с Сюзанной совместной работы над книгой установить между ними дистанцию. Он во что бы то ни стало постарается разгадать причину покушений на нее, а потом вернется к своей прежней лондонской жизни.

Но в какой-то момент Кит вдруг понял, что не может, просто не в состоянии упустить представившуюся возможность. Нежно, украдкой он наклонился и... прикоснулся пальцами к щеке Сюзанны.

И тут же пожалел об этом. Ее кожа была необычайно мягкой и нежной, именно такой Кит и представлял ее в своих мечтах.

Глава 13

Не успел Кит вернуться домой, как ему принесли письмо от отца, что нисколько не подняло ему настроения. Рука сильно болела, мазь мало помогла. А каждое слово в письме дышало сарказмом:

Дорогой Кристофер!

Надеюсь, ты с пользой проводишь время в Барнстабле. Мне не терпится увидеть результаты твоих трудов. Будь так добр, безотлагательно пришли мне копии твоих записей и зарисовок.

С теплым приветом твой отец. Герцог Уэстфолл.

P.S. На всякий случай заказал для тебя место на пароходе, который отправляется в Египет в начале следующего месяца.

Проклятие! Из-за того, что кто-то пытается убить Сюзанну Мейкпис, у него имелось в наличии всего несколько рисунков с мышатами, несколько папоротников, два-три серебряных дуба. Ну и конечно же, прекрасный эскиз, где он изображен голым на мостках у пруда. Все эти рисунки едва ли исчерпывают богатую флору и фауну Барнстабла. Кит не знал, то ли удивляться тому, что отец знает его как облупленного, то ли возмущаться, что отец ему не доверяет, то ли стыдиться, поскольку недоверие это Кит заслужил – ведь он целый день проболтался в Горриндже с дочкой убитого агента, как из альтруистических, так и из чисто эгоистических соображений. По странному совпадению имеющих отношение к Морли.

Вот еще одно свидетельство того, что отец изучил его как свои пять пальцев. Но теперь, когда Кит точно знал, что дело действительно серьезное, поскольку видел собственными глазами, как кто-то напал на Сюзанну с ножом, он не мог рассказать об этом отцу.

В одиночку он не в состоянии выполнить свое задание – гордость просто-напросто не позволит представить отцу собственные неуклюжие зарисовки. Кроме того, если книга выйдет, рисунки Сюзанны получат известность, и она сможет устроить свою судьбу за пределами Барнстабла.

Такая женщина, как Сюзанна, заслуживает интересной жизни. И теперь ему предстоит обеспечить ее безопасность.

Она опять забыла свой альбом в экипаже. Кит начал листать его и снова невольно увлекся. Легкость, изящество и точность ее рисунков по-прежнему вызывали в нем трепет. Словно кто-то знакомый колдует волшебной палочкой. А ведь мало что могло внушить Киту трепет. Рисунки Сюзанны показались ему смелыми, страстными еще задолго до того, как он узнал ее ближе. Чтобы понять суть ее натуры, ему следовало только познакомиться с ее рисунками.

Неожиданно Кит наткнулся на рисунок, которого раньше не видел.

«Это же я», – удивленно сообразил он. Рисунок был не слишком лестным, Кит далеко не выглядел на нем красавцем, что ранило его самолюбие. Но Сюзанна разглядела энергию и силу в линии подбородка, ум и твердость, смягченную ранимой душой, в разрезе глаз. А из его губ она сделала настоящую поэму!

Когда она успела сделать этот рисунок? Но главное, как разглядела в нем все это? Смотреть на рисунок ему было почти так же неловко, как на тот, где он изображен голым. И этот рисунок позволял узнать о Сюзанне почти столько же, сколько о нем самом.

Ему понравилось то, каким она его видела.

Заходящее солнце прочертило по небу желто-лимонные полосы. Меньше чем через час стемнеет. Кит подумал о Сюзанне. Сейчас она в доме у Франсис Перриман. Кит вспомнил про сучок в седле, лопнувшую подпругу и неприметного мужчину с ножом, который внезапно вынырнул из толпы.

Кит свернул одеяла, взял бутылку бренди, фонарик, коробок спичек и перезарядил пистолеты. Мушкет тоже зарядил, иногда не мешает перестраховаться. Через минуту он спустился вниз.

– Но вы же только что вернулись, сэр, – воскликнул Бултон в замешательстве. – И снова куда-то собрались? Неужели на бал?.. – Но он тут же умолк, увидев тюк в руках Кита и его явно не бальную одежду. – Может быть, пообедаете? – спросил он.

– Я загляну на кухню, Бултон, и захвачу с собой поесть. Сегодня ночью мне... надо поработать.

Кит вошел на кухню, взял хлеба, сыра и холодного цыпленка. Потом нацедил бутылку воды.

Выйдя из дома, он направился вниз по тропинке. Он уже придумал, где разобьет маленький лагерь, невидимый из окон коттеджа. Боль в руке не даст уснуть, но бренди поможет ее заглушить.

Никто больше не подберется к Сюзанне незамеченным. А если попробует, пожалеет, что родился на свет.

Кит всю ночь прислушивался к шорохам, стрекоту сверчков, играм, оленей в подлеске, первым птичьим трелям. Когда восход озарил небо, он устало подошел к пруду, быстро окунулся, прополоскал рот водой из фляги. В глаза точно кто-то насыпал песку. Он провел рукой по покрытому щетиной лицу. Ничего, потом побреемся.

Кит стоял у калитки коттеджа миссис Перриман, помятый и усталый, но когда в дверях показалась Сюзанна с корзинкой на локте, в светлом в полосочку муслиновом платье, свежая, как цветочный букет, он испытал ни с чем не сравнимое чувство. Ее вид придал ему сил. Как хорошо, что она замахнулась вазой на грузчика, говорившего на лондонском кокни, и он отдал ей ее платья!

Увидев его, Сюзанна остановилась.

– У вас такой вид, будто вы всю ночь дебоширили, – проговорила она лукаво. – Под глазами круги, и... – Тут она замолкла и ее взгляд сделался озабоченным, ввергнув его в смущение.

– Вам, видимо, хорошо известно, как выглядят дебоширы, мисс Мейкпис? – Эти слова, как он и рассчитывал, смутили ее. – Рука моя все еще при мне. Посмотрим, что принесет нам грядущий день, поскольку судьбе, похоже, угодно разлучить нас. Вы готовы поработать сегодня?

– А вы?

– Мне выбирать не приходится, – сказал он угрюмо. – Долг зовет. Я принес ваш альбом.

– Ох! – Она пришла в замешательство. – Я его забыла.

Надо бы подразнить ее новым рисунком, но он не смог заставить себя это сделать. Для нее рисунок, по-видимому, был таким же личным, как его признание насчет Каролины. Киту внезапно стало неловко, и он, пожав плечами, протянул ей альбом.

– Мы сегодня поедем верхом? Или пойдем пешком? – поинтересовалась она.

– Просто погуляем. Надеюсь, сегодня наконец-то зарисуем чемерицу.