Остановки в пути. Вокруг света с Николаем Непомнящим. Книга вторая - Николай Николаевич Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все было в точности, как тогда – в пасхальные каникулы далекого уже от нас 1901 года – ветрено, солнечно и пустынно. В этот уголок огромного Версальского парка мало кто забредал: лабиринт дорожек, узких проходов между беседками, мостиков и аллей, да и недостаток времени – все это оберегало Малый Трианон от толп туристов, крутившихся на главной аллее парка и у Большого дворца.
Ноги сами несли меня в это место, безошибочно выбирая нужные повороты дорожек. Я ждал очередной встречи с неведомым, на этот раз она должна была произойти где-то здесь, возле летнего домика Марии-Антуанетты, в Малом Трианоне.
Еще несколько поворотов, и я на берегу пруда. Рядом – каменная и деревянная беседки, ограда и стриженый кустарник. Все, как видно из путеводителя, не менялось с начала века. Сажусь на лавочку и жду. А что, собственно, должно произойти?
…На пасхальные каникулы 1901 года две англичанки – школьные учительницы средних лет Анни Моберли и Элеонор Джоурден, отправились в тур по Парижу и его окрестностям.
Обе женщины никогда прежде не бывали во Франции и пришли в совершенный восторг от великолепия архитектуры самой прославленной из европейских столиц. И как раз во время экскурсии по Версальскому дворцу с женщинами и случилось то странное происшествие, что осталось в их памяти на всю жизнь. Осмотрев главное здание и изучив все его укромные уголки, мисс Моберли и мисс Джоурден направились через знаменитые сады к Малому Трианону, любимому домику Марии-Антуанетты, который располагался где-то неподалеку на обширной дворцовой территории…
А. Моберли и Э. Джоурден
Из картотеки необъяснимого
В Великобритании летом 1912 года средь бела дня в экспрессе, следовавшем из Лондона в Глазго, в присутствии двух пассажиров – инспектора Скотленд-Ярда и молодой медсестры – совершенно неожиданно на сиденье у окна появился со страшным криком пожилой мужчина. Его длинные волосы были заплетены в косу, на ногах – ботинки с большими пряжками, на голове – старинная треуголка. В одной руке он держал длинный бич, а в другой – надкушенный кусок черного хлеба.
Сразу было ясно, что он просто умирает от страха. Инспектор и медсестра хотели его успокоить: «Как вас зовут? Откуда вы? Неужели вы никогда не ездили в поезде?» – наперебой спрашивали они, желая успокоить странного человека.
«Я – Пимп Дрейк! Я – возница из Четнема! Где я? Куда я попал?» – выкрикнул человек и зарыдал от страха. Инспектор побежал за кондуктором. Когда они появились вместе – возница исчез. Выглянули в окно – насыпь просматривалась, и никого на ней не было видно. Кондуктор, возможно, и не поверил бы в то, что рассказал инспектор, если бы не оставшиеся на сиденье бич и треуголка, да и медсестра находилась в глубоком обмороке…
События так заинтересовали попутчиков таинственного незнакомца, что они решили заняться добровольным расследованием. Этнографы, увидев шляпу и бич, уверенно определили время, к которому они относились, – вторая половина XVIII века.
Через какое-то время инспектор и медсестра отправились в район, где проезжали во время странного происшествия. В магистрате они узнали, что железная дорога проходит через местность, где еще в начале XIX века находилась деревушка Четнем.
Пастор прихода, к которому когда-то принадлежал Четнем, нашел в церковных книгах XVIII века запись о человеке по имени Пимп Дрейк. В книге записи умерших 150 лет тому назад священник нашел не только имя несчастного возницы, но и заметку тогдашнего пастора, сделанную на полях. Из нее следовало, что, будучи уже немолодым человеком, Дрейк однажды ночью, возвращаясь на повозке домой, увидел прямо перед конями «дьявольский экипаж» – железный, огромный, длинный как змей, пышущий огнем и дымом. Неизвестно, как Дрейк оказался внутри. Были там какие-то люди в странных одеждах, вероятно, слуги дьявола. Испугавшись, Дрейк воззвал к Господу о спасении и вдруг увидел, что лежит в придорожном рве. Дорога была пуста – никаких следов коней и повозки. Дрейк дотащился домой, ослабев от страха, творя молитвы. Жена встретила его сообщением, что час назад человек из соседней деревни привел коней, он нашел их в семи милях отсюда.
Все, что удалось узнать, инспектор сообщил Королевскому обществу, которое досконально проверило это сообщение, повторив весь путь розысков Дрейка. Треуголка до сих пор хранится в музее общества.
…Однако, не имея подробного плана, англичанки в отличие от меня сбились с пути. Вскоре они наткнулись на двух мужчин, наряженных в костюмы по виду XVIII века: путешественницы приняли их за переодетых служителей и спросили по-французски дорогу. Те лишь как-то странно взглянули на них и простым взмахом руки указали куда-то вперед.
Там, где все это произошло, я провел много часов
Когда учительницы прошли еще несколько метров, им пересекли дорогу молодая женщина и девочка, которые опять же были одеты в явно старомодные платья, но на этот раз – бедные и затрепанные. Однако ни одной из учительниц не пришла в голову мысль, что творится что-то странное, до тех самых пор, пока они не добрались до павильона Тампль дʼАмур, в котором собралась еще одна компания в одеждах прежних времен; разговор шел на незнакомом им французском диалекте. Как только женщины приблизились к Храму Любви, им стало ясно, что их собственный вид изумляет присутствующих. Тем не менее, один из мужчин повел себя дружелюбно и с помощью жестов направил их к Малому Трианону.
(Я долго стоял на этом месте, ожидая, что вот-вот что-то произойдет. Но было тихо и солнечно, пели птицы и никого из прошлого я не увидел. Было только какое-то необъяснимое чуть притупленное ощущение тревоги, а кругом как-то противоестественно пустынно. Ну почему здесь нет людей? Ведь у дворцов так много автобусов!)
Они нашли Малый Трианон, перейдя деревянный мостик, перекинутый над небольшой лощиной. Но, добравшись до своей цели, туристки были гораздо менее поражены самим зданием, чем видом дамы, которая сидела поблизости, рисуя в альбоме видневшийся вдали край леса. Поразительно красивая, в высоком парике, наряженная в длинное платье, типичное для аристократок XVIII столетия, дама сама, казалось, более подходила для портрета, чем для роли художницы. Анни Моберли и Элеонор Джоурден удалось подойти ближе к аристократической особе, прежде чем та обернулась. Они приветливо улыбнулись, однако дама уставилась на них с
