Маркс против русской революции - Сергей Кара-Мурза

Как известно, международное социалистическое и рабочее движение отвергло эту установку Энгельса. В 1896 г. Международный конгресс социалистических рабочих партий и профсоюзов в Лондоне принял постановление, в котором сказано: «Конгресс объявляет, что он стоит за полное право самоопределения всех наций». Сказано это вскользь, без разъяснений, как пятая часть длинной фразы, составленной из малосодержательных штампов — но сказано!

Эта часть фразы много значила для российских социал-демократов. И все же разработанная Энгельсом и одобренная Марксом доктрина по национальному вопросу поставила русских марксистов в очень трудное положение в преддверии революции. Здесь возник целый клубок противоречий. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» был органично и глубоко принят не только революционными движениями России, но и широкими массами рабочих, а затем и крестьян. Но интерпретирован он был по-своему.

Выше уже приводилось высказывание Н.А. Бердяева: «В мифе о пролетариате по-новому восстановился миф о русском народе. Произошло как бы отождествление русского народа с пролетариатом, русского мессианизма с пролетарским мессианизмом» [87, с. 88-89]. Таким образом, в России классовый марксистский лозунг был просто «онаученным» выражением той «всечеловечности», о которой говорил Достоевский как особенности русской культуры.

Сама концепция «прогрессивных» и «реакционных» народов, если бы она стала в России широко известна, вызвала бы недоумение и отторжение марксизма. Поэтому данная концепция фактически скрывалась  руководством марксистских партий как от партийной массы, так и от интеллигенции в целом (что и было элементом «вульгаризации» марксизма).

Российские социал-демократы уже в 1903 г. включили в свою программу признание права народов на самоопределение (§ 9 Программы), и иначе быть не могло в партии, которая стремилась опереться на поддержку трудящихся масс. Надо заметить, что либералы-западники (партия кадетов) это право не признавали , что и зафиксировали в своих документах. Они ориентировались на буржуазию, в политической философии которой был силен шовинизм и социал-дарвинизм, оправдывающие эксплуатацию и людей, и народов.

Здесь надо дать маленькую историческую справку о возникновении принципа национального самоопределения и, соответственно, федерализма в сознании российской интеллигенции. Сегодня из чисто идеологических интересов эта история искажается. 

Глава 18. Идея самоопределения в России и практика большевиков 

Историк, депутат Госдумы Н.А. Нарочницкая в 2007 г. в интервью газете «Наше время» сказала: «Дробление по национальному признаку, в угоду большевистской доктрине права на самоопределение, показало себя миной замедленного действия. Помимо того, это не является лучшим способом сохранить национально-культурное своеобразие. Есть другие инструменты… Вот в Германии живут лужичане — славянский народ. У них нет автономии, но есть свои школы, свои университеты, деятели культуры, писатели» [145].[34]

Установки депутата по национальному вопросу — дело его политического выбора. Печально то, что доктрина, рожденная в России в первой четверти ХIХ века, отвергается историком  на основании того, что она «большевистская». Ну до чего мы дойдем с такой аргументацией?

В действительности взгляды на проблему менялись таким образом. В царское время вопросов с теорией  этничности, видимо, не возникало. Видимо, в кругах русской аристократии на интуитивном уровне бытовало представление о народах и племенах (языках ), как созданиях Бога, который наделяет их душой . Если так, то дело государей — охранять все перешедшие под его руку народы, не вмешиваясь в их «естественное» развитие. Это уже в неявном виде предполагало «право на самоопределение» с этнической идентичностью (альтернативой был бы геноцид или «этническая чистка»).

В ХIХ веке эта идея укоренялась  в общественном сознании образованного слоя и в политическом смысле. Федералистские идеи развивались в России уже в доктрине декабристов (Никита Муравьев разрабатывал программу федерального государственного устройства). В федерализме и стала вызревать идея России как федерации народов . В революционном движении уже со второй четверти ХIХ принцип национального самоопределения начинает преобладать над принципом областничества  как деления унитарного государства на административные единицы. С полной определенностью принцип национального самоопределения был декларирован в программе партии «Народная воля». В начале ХХ в. возникают национальные движения и партии с сепаратистскими установками (например, армянская партия Дашнакцутюн). Все это — задолго и помимо большевиков.

Февральская революция «рассыпала» империю. В разных частях ее возникли национальные армии или банды разных окрасок. Все они выступали против восстановления единого централизованного государства. Что касается представлений большевиков о России, то с самого начала они видели ее как легитимную исторически сложившуюся целостность и в своей государственной идеологии оперировали общероссийскими  масштабами (в этом смысле идеология была «имперской»).

Среди тех организованных политических сил в России в момент революции, которые имели какие-то программные установки, большевики были как раз менее  федералистами, чем другие (если не считать черносотенцев, которые просто не мыслили Россию без царя и Империи, и анархистов, которые проповедовали утопию свободы без государства).[35] Ленин считал федерацию вынужденным временным состоянием, о чем говорил в работах 1914 г., а в 1920 г. писал в Тезисах ко II конгрессу Коминтерна: «Федерация является переходной формой к полному единству трудящихся… Необходимо стремиться к более и более тесному федеративному союзу» [146]. И накануне Февральской революции Ленин был противником  федерализации. Ленину больше импонировала французская модель, и он выступал за трансформацию Российской Империи в русскую демократическую республику — унитарную  и централистскую . Это видно и из его опубликованных тогда трудов, и из его конспектов, в которых он делал выписки при изучении федерализма [147].

Реальная политическая альтернатива большевикам — либерально-буржуазная, ставшая движущей силой Белого движения, была принципиально антиимперской  (фольклор белого офицерства не в счет). С.Н. Булгаков писал, что моделью государственности для России не мог быть «деспотический автаркизм татарско-турецкого типа, возведенный в этот ранг Византией и раболепствующей официальной церковью; ею должна была стать федеративная демократическая республика, как это хорошо понимали в свое время английские диссиденты, эмигрировавшие в Америку» [148, с. 33]. Здесь — полное отрицание «самодержавного централистического деспотизма, превращающего в рабов тех, кто имеет несчастье быть его подданными», и четкий идеал — «всемирные Соединенные Штаты». Можно сказать, что православный мыслитель Сергей Булгаков — прямой предшественник А.Д. Сахарова.

Реальной возможности собрать после февраля 1917 г. Россию как унитарное государство не существовало. Пытаясь, уже на уровне программы, собирать разваленную ими же Российскую империю по шаблонам западных федераций (типа Швейцарии или США), либералы Керенского принципиально не могли построить никакой государственности . И. Солоневич пишет о попытке российских либералов как альтернативы большевикам: «Конструкции, ими спроектированные, не продержались ни одного дня, ибо даже и А.Ф. Керенского мы демократической республикой никак считать не можем: при Керенском была керенщина. Месяца через два после попытки «взять в свои руки московские дела» профессоров вышибли вон. Через полгода после этой попытки профессора бежали на юг, как птицы перелетные. На юге они припадали к ногам генерала Эйхгорна и молили о помощи. Генерал Эйхгорн не помог. Потом молили генерала Франше д'Эспре, генерал Франше д'Эспре не помог. Потом портили настроение генералу Деникину, генерал Деникин тоже не смог помочь. Потом, обжегшись на попытках что-то там «взять в свои руки», разочаровавшись во всех генералах контрреволюции, они стали мечтать о революционных генералах: Клим Ворошилов — вот он и есть «национальная оппозиция Сталину». Но не помогли и революционные генералы» [149, с. 427-428].

Это и заставило большевиков изменить их первоначальные намерения. Ленин первым оценил изменение обстановки в ходе Гражданской войны, другие члены руководства (например, Дзержинский и Сталин) продолжали придерживаться идеи унитарного государства, и их поддерживало руководство большинства советских республик. Потому Сталин и выдвинул план автономизации , предлагавший объединение всех республик в составе РСФСР на правах автономий. Однако в ходе обсуждения оппоненты согласились с доводами Ленина.