Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе - Роберт Хайнлайн

— …домой! Я хочу домой! Отвезите меня…

— Дюмон! Фланнеган! — приказал Уолтер. — Отведите ее к врачу.

Он продолжал говорить, как будто бы ничего не случилось:

— Капитан и экипаж корабля, согласно своим законным обязанностям, окажут всевозможную помощь любому, кто пожелает обосноваться в колонии. Лично я думаю, что…

Его перебил грубый голос:

— Зачем говорить о законе? Здесь нет закона!

Уолтер даже не повысил голоса.

— Есть закон. Пока корабль цел, закон есть, и неважно, сколько световых лет отделяют нас от дома. И хотя я не имею власти над теми из вас, кто пожелает покинуть корабль, я настоятельно рекомендую, как только вы сойдете «на сушу», первым делом организуйте городское собрание, изберите руководителей и создайте конституционное правительство. Иначе вы вряд ли выживете.

— Мистер Уолтер.

— Да, миссис Дейглер?

— Очевидно, сейчас не время для взаимных обвинений…

— Очевидно!

Дейглер изобразила на своем лице улыбку.

— Поэтому я не стану этого делать, хотя и могла бы. Но у меня есть некоторые профессиональные знания об экономике колонизации.

— Хорошо! Мы используем ваши знания.

— Вы дадите мне закончить? Для поддержания колонии без связи с ее базой прежде всего необходимо сделать ее достаточно большой. Статистика показывает, что маленькая колония редко выживает. Это все равно что играть в кости, не имея достаточно денег. Три неудачных броска — и вы банкрот. Но совершенно очевидно, что нас гораздо меньше оптимального минимума. Фактически…

— Это все, чем мы располагаем, миссис Дейглер.

— Я понимаю это. Я не витаю в облаках. Я хочу лишь знать, можем ли мы рассчитывать на экипаж?

— Нет, — ответил мистер Уолтер. — Это невозможно. Корабль не будет оставлен, пока есть люди, которые могут его обслуживать. Всегда есть надежда, какая бы маленькая она ни была, что мы сможем вернуться домой. Возможно, нас отыщет имперский наблюдательный корабль.

— Это не совсем то, о чем я спрашивала. Я уже поняла, что вы не позволите членам экипажа уйти жить в колонию. Но можем ли мы рассчитывать на их помощь? У нас всего шесть женщин, которые, вероятно, смогут продолжить человеческий род. Это значит, что следующее поколение нашей новой расы будет значительно меньше. Такая колония, по статистике, угаснет, если все мы не будем работать по десять часов в сутки весь остаток жизни, только для того, чтобы дать нашим детям немного больше шансов на выживание. Я не возражаю против этого. Но для того, чтобы обеспечить нашим детям эти шансы, необходимы усилия всех. Поможет ли нам экипаж?

— Думаю, что вы вполне можете на это рассчитывать, — тихо ответил мистер Уолтер.

— Хорошо.

Ее перебил маленький мужчина с красным лицом, которого Маке не знал:

— Ничего хорошего! Я подам в суд на компанию. Я подам в суд на каждого офицера корабля в отдельности. Я… — Макс увидел, как к нему подскочил Сэм, и скандалист мгновенно утих.

— Отведите его к врачу, — устало проговорил мистер Уолтер. — Он может подать на нас в суд завтра. Собрание закончено.

Макс направился в свою комнату. Элдрет догнала его.

— Макс! Я хочу поговорить с вами.

— Хорошо. — Он повернулся, собираясь вернуться в салон.

— Нет. Я хочу поговорить с вами наедине. Пойдемте в вашу каюту.

— Хм? Миссис Дюмон будет вне себя, а потом расскажет мистеру Уолтеру.

— Нашли о чем беспокоиться! Эти глупые правила больше не действуют. Разве вы не слышали, что говорил мистер Уолтер?

— Это вы не слышали.

Он твердо взял ее за руку и повел в салон. Они натолкнулись на мистера и миссис Дейглер, которые выходили из дверей.

— Вы заняты, Макс? — спросил мистер Дейглер.

— Да, — ответила за него Элдрет.

— Нет, — возразил Макс.

— Хм… пожалуй, вам надо проголосовать. Я бы хотел задать Максу несколько вопросов. Я не против, если вы пойдете с нами, Элдрет. Простите нам наше вмешательство.

Она пожала плечами.

— Ну, хорошо, может быть, вы с ним справитесь. Я не могу.

Они пошли в каюту Дейглеров, которая была больше и роскошнее, чем комната Макса: там было целых два стула. Женщины уселись на кровать, мужчины на стулья.

— Макс, — сказал Дейглер, — вы производите на меня впечатление человека, который всегда говорит правду. Поэтому я обращаюсь именно к вам, а не какому-то еще. Может быть, вы сможете мне сказать…

— Я постараюсь.

— Хорошо. Я пытался говорить с мистером Саймзом, но услышал от него только до противного вежливые отговорки. Я не смог поговорить с капитаном, но сегодня убедился, что в этом не было бы никакого смысла. Итак, могли бы вы сказать мне, оставив в стороне математические выкладки, какие у нас шансы вернуться домой? Один из трех? Один из тысячи? Сколько?

— Я не знаю, как ответить на вопрос, поставленный таким образом.

— Ну, тогда скажите, как вы оцениваете ситуацию.

— Скажем, так: хотя мы не знаем, где находимся, но точно знаем, где не находимся. Мы не находимся в радиусе… скажем… ста световых лет от какой-либо исследованной части Галактики.

— Откуда вы это знаете? Ведь невозможно было обследовать всю ту огромную часть космоса, которую мы пересекли за несколько недель.

— Еще бы. Это шар диаметром в тысячу двести триллионов миль. Но нам и не надо было обследовать его полностью.

— То есть?

— Мы проверяли спектры всех самых больших звезд, которые можно здесь увидеть, и не только больших. Ни одной из этих звезд нет в наших каталогах. Некоторые из них настолько крупные, что обязательно были бы занесены в каталог, если бы какой-нибудь корабль оказался в радиусе ста световых лет от них. Поэтому мы абсолютно уверены, что оказались очень-очень далеко от обследованной части вселенной. Я нисколько не драматизирую ситуацию. Мы действительно заблудились.

— Хм… Хорошо, что я не задал этот вопрос в салоне. Есть ли какая-нибудь вероятность, что мы когда-либо определим, где мы находимся?

— О, конечно! У нас есть еще тысяча непроверенных звезд. Келли, наверное, и сейчас снимает спектры.

— Хорошо, тогда какова вероятность, что мы в конце концов найдем, где мы находимся?

— Я думаю, такая вероятность есть. Через год или через два мы сможем это сделать. Если не по отдельным звездам, то по скоплениям звезд. Вы знаете, что протяженность нашей Галактики — около ста тысяч световых лет, а мы можем видеть лишь те звезды, которые находятся достаточно близко к нам. Но сферические скопления звезд видны и на значительном удалении. — Про себя Макс подумал: «Конечно, если мы находимся в нашей Галактике». Он посчитал, что не следует обременять их этим знанием.