Гори - Патрик Несс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Туча огня оказалась такая быстрая, такая горячая, что растопила не только лед, но и камень под ним. Оранжевый жар расплавленной лавы плеснул ответным светом ей в лицо, но царившая здесь гибельно низкая температура заморозила даже пар – он взметнулся и закружил вокруг нее облаком снежинок.
Узрите силу ее! Узрите драконову мощь!
Ей не было холодно. У драконов своя встроенная система обогрева, так ведь? Она сможет подождать здесь, наверху, пока не исцелится перелом (это будет недолго, о чем она тоже знала инстинктивно). Дракон со сломанной передней лапой – считай, и не дракон вовсе. Эволюция вида просто обязана была поставить сращивание костей во главу списка приоритетов.
«Что ж, подождем».
А дальше она завоюет этот мир.
Как, пока неизвестно… но ясно, что тот жалкий голубой дракончик (единственный, кого она чуяла здесь), который посмел вмешаться в ее план, опасности не представляет. (Надо же, как ее нос вдруг превратился во вторые мозги! Просто восхитительно! И какой же слепой она всю дорогу была до сих пор!) О, она их найдет, где бы они ни прятались. Хочешь не хочешь, а придется…
Она снова принюхалась. Потом еще раз.
Вот так неожиданность!
Драконов, которых можно повести на войну против людей… – их здесь просто не было.
Хотя, с другой стороны, когда война закончится, ей не придется ни с кем делиться властью.
Судьба взяла, судьба дала…
Она опять набрала полные легкие воздуха – не чтобы дышать огнем, а чтобы собраться, – встала на неверные, слабоватые пока крылья и стала подниматься. С вершины прямо в облака, через пустой, безграничный, воздушный простор.
Садилось солнце. Оно уже почти скрылось вдали, за западным горизонтом. К востоку расстилалась ночь, уже подмигивая редкими пока звездами. С юго-запада, на большом расстоянии она разглядела (и услышала, хотя и очень тихо) самолет. Видимо, коммерческий рейс, не военный. Любой пассажир, поглядев в нужном направлении в иллюминатор, смог бы сейчас различить ее – темно-красную на фоне облачной белизны – и решить, что у него галлюцинации.
Она рассмеялась, довольная, и окинула взглядом небо вверху.
Пусто. Ничего нигде не сверкало. Никакой спутник не летел среди звезд.
Разумеется, это могло ничего и не значить. Возможно, спутник сейчас шел по орбите с другой стороны планеты… Или его не смогли запустить… Или запуск должен был состояться завтра, через месяц, через год. Суть в том, что начинать войну ей пока было нечем.
Значит, война придет откуда-то еще.
Она улыбнулась себе под нос и повернула назад, к горе: надо еще немного отдохнуть и поразмыслить о том, что с ней случилось.
После стольких лет, наперекор всему, ей удалось совершить невозможное. Ядерная бомба, конечно, способна убить дракона, но разве что прямым попаданием. Выпадающей затем радиации они неподвластны. Так что пусть себе люди бомбят друг дружку. Пусть небытие поглощает их мир в войне, над началом которой она столько трудилась. На свободной от людей планете драконы снова будут парить свободно, как им и положено природой, ибо они суть истинный венец творения.
Однако посреди всех этих побед маячила и еще одна, весьма обескураживающая вероятность.
В самой глубине сердца она всегда мечтала – о, как она мечтала… не поверяя свои грезы ни единой живой душе! – остаться единственной выжившей. Посреди рушащейся с небес смерти она припала бы к лону драконову и поведала обо всем, что совершила. И на сей раз они бы ее услышали – эти чудища, которым она поклонялась и которых ее преданность никогда не интересовала. Они бы защитили ее, укрыли, ибо узрели бы в ней то, чем она была всегда. Не просто Верящую (и разве не права она была, а? Только поглядите на нее теперь! Только поглядите!), но ту, кто сумел преподнести им ни с чем не сравнимый дар.
Подарил не просто веру, не просто жизнь – но целый мир в придачу.
Они улыбнутся ей. Они исполнят самое ее заветное желание. Да, они точно смогут это сделать. Рассказывали, что такое уже случалось. За тысячи лет скопилось немало рассказов (хотя и не в последнее время) о людях, оказавших великие услуги драконам, и драконах, сотворивших для них в ответ величайшую драконью магию.
Да, они превратят ее.
– Как оказалось, – произнесла она вслух, дивясь глубине собственного голоса, его тембру, его силе. – Как оказалось, – повторила она еще громче, – мне всего-то и надо было, что перейти в мир, который признает во мне то, чем я была всегда.
И она расхохоталась. Потом еще и еще. И расплавила пару утесов.
А потом смех задохнулся.
В пророчестве говорилось о девочке, которой суждено спасти мир. О той самой девочке, убить которую она послала Малкольма.
Что ж, здесь пророчество ошиблось, так ведь? Теперь, когда война неизбежно поглотит тот, другой мир еще до конца недели. Но что, если речь в нем шла о том, что девчонка сумеет вернуться и все-таки спасти его? Да, наверняка. Хотя кому теперь какое дело? Этот мир сделал главное – превратил агента Вулф в дракона… Но тогда…
А вдруг пророчество говорило совсем не про ее старый мир? Вдруг оно говорило про нынешний?
И девчонка спасет его… – от нее?
Но как? Это всего лишь жалкое человеческое отродье, а она – здесь, сейчас, на этой горной вершине – могущественнейшая из могучих. Самое могущественное существо (если нос ее не обманывал) на целой планете.
Какой, однако, приятный сюрприз! И какая досада для мерзких маленьких девчонок.
Пролетая мимо, она успела заметить Малкольма. Беднягу тоже ждет дар. Теперь он примет ее как свою настоящую Богиню-Мать… или, в противном случае, распрощается с жизнью. Кстати, там с ними был еще и третий. Тоже мальчишка, который…
Она принюхалась. Потом принюхалась еще, глубже.
Потом подошла к самому краю кратера и втянула воздух в третий раз.
Нет.
Невозможно.
Переход из мира в мир превратил ее из человека в дракона…
А его – из дракона в человека.
Нет, ну какая же прелесть! Какая восхитительная, нелепая прелесть!
Что за дивное место этот новый мир, который распознает твою истинную природу так быстро… и так прекрасно!
Ну что ж, подождем, пока лапа заживет. Пока дракон наберет полную силу.
И тогда они увидят. Они все увидят.
Вы спросите, что сможет сделать один-единственный дракон с целым миром?
О, это секрет. Она сама узнала его
