От Красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036) - Юрий Георгиевич Фельштинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свыше десяти лет до знаменитых московских процессов он за бутылкой вина на балконе дачи летним вечером признался своим тогдашним союзникам — Каменеву и Дзержинскому, что высшее наслаждение в жизни — это зорко наметить врага, тщательно все подготовить, беспощадно отомстить, а затем пойти спать. […] Сталин действовал так, как если б Ленин уже был мертв. Но больной обманул его ожидания. […] Именно в этот момент Сталин должен был решить для себя, что надо действовать безотлагательно. У него везде были сообщники, судьба которых была полностью связана с его судьбой. Под рукой был фармацевт Ягода. Передал ли Сталин Ленину яд, намекнув, что врачи не оставляют надежды на выздоровление, или же прибегнул к более прямым мерам, этого я не знаю. Но я твердо знаю, что Сталин не мог пассивно выжидать, когда судьба его висела на волоске, а решение зависело от маленького, совсем маленького движения его руки[135].
Статья Троцкого вышла в свет 10 августа 1940 года. Через десять дней его прикончил агент НКВД Рамон Меркадер, давно внедренный в его окружение.
Итак, Троцкий сообщал, что Сталин, вероятно, отравил Ленина. Осталось только понять каким образом и когда именно, поскольку Троцкий указал в своей публикации лишь одну дату: февраль 1923 года, — и то неточную.
Можно предположить, что первый серьезный удар у Ленина 25–27 мая как раз и вызвал яд.
Здесь нам поможет заявление чекиста Семенова о планах убийства Ленина, приписываемых эсерам, но сочиненных чекистами для процесса, проводившегося в Москве ровно в те месяцы, когда кто-то безостановочно травил Ленина: «Они, примерно, считали возможным отравить Ленина, вложив что-нибудь соответствующее в кушанье, или подослать к нему врача, который привьет ему опасную болезнь»[136].
Процесс проходил в Москве с 8 июня по 7 августа 1922 года. «Вложить» яд в «кушанье» или «подослать врача» стало стандартной формой расправы Сталина со своими врагами.
Личный секретарь Ленина Л. А. Фотиева позже говорила о 1922–1923 годах:
Вы не понимаете того времени. Не понимаете, какое значение имел Сталин. Большой Сталин. — […] Мария Ильинична [сестра Ленина] еще при жизни Владимира Ильича сказала мне: «После Ленина в партии самый умный человек Сталин». […] Сталин был для нас авторитет. Мы Сталина любили. Это большой человек. Он же не раз говорил: я только ученик Ленина[137].
Когда же «ученик» переиграл своего «учителя» и стал «большим Сталиным»? Похоже, самым поздним сроком следует считать время его назначения на пост генсека: апрель 1922 года. Отметим сразу же, что день избрания Сталина на этот пост никем не был назван, что свидетельствует об отсутствии письменного формального постановления о назначении. Как в свое время Свердлов, Сталин стал генсеком фактически. Именно этот пост он облюбовал для восхождения к абсолютной власти. «Ролью только политического вождя, который на свою аудиторию воздействует лишь статьями и речами, он никогда не довольствовался, а всегда стремился держать в своих руках и нити организационных связей: он превосходно знал, что только таким путем можно держать в руках те руководящие кадры партийных работников, которые необходимы для функционирования всякой организации». Эти строки, превосходно характеризующие Сталина, принадлежат Крупской и относятся к Ленину. Дореволюционному Ленину 1901 года[138].
Расправившись с первым претендентом на пост генсека — Свердловым, Ленин заменил его «подходящим коллективом». Но порочная мафиозная структура большевистской партии никогда не была коллегиальной. Надежды Ленина на то, что аппаратом партии будут управлять несколько равных секретарей, были утопией. Уже через три года после смерти Свердлова Сталин без видимого сопротивления своих коллег по секретариату ЦК сосредоточил в своих руках «необъятную власть»[139].
В это время и начали происходить мистические истории, в том числе и публикации Бедного, и в «Руле», в которых фигурировал яд. И когда уже, казалось, эпидемия отравления Ленина ядом прошла, в игру открыто вступил Сталин — тоже с ядом. Он сообщил, что Ленин под предлогом ухудшающегося здоровья попросил его, Сталина, доставить ему цианистый калий.
О том, что Ленин просил у Сталина яд, мы знаем из опубликованного много лет спустя рассказа работавшей уже в те годы на Сталина секретаря Ленина Л. А. Фотиевой:
Я два раза была в это время у Сталина. Первый раз насчет яда. Но об этом писать нельзя. […] Только не записывайте. И если вздумаете опубликовать, то отрекусь. […] Так вот. Сначала о яде. Еще летом (1922 г.) в Горках Ленин попросил у Сталина прислать ему яда — цианистого калия. Сказал так: «Если дело дойдет до того, что я потеряю речь, то прибегну к яду. Хочу его иметь у себя». Сталин согласился. Сказал: «Хорошо». Однако об этом разговоре узнала Мария Ильинична и категорически воспротивилась. Доказывала, что в этой болезни бывают всяческие повороты, даже потерянная речь может вернуться. В общем, яда Владимир Ильич не получил[140].
В своих воспоминаниях М. И. Ульянова действительно пишет, что Ленин просил Сталина доставить ему яд в мае 1922 года, не уточняя конкретную дату, хотя дата эта очень важна — первый удар у Ленина случился 25–27 мая, но опирается этот рассказ, как будет показано ниже, на поздний рассказ все той же Фотиевой. Иными словами, единственным источником информации является сама Фотиева. Вот рассказ Ульяновой из ее неопубликованных мемуаров 1932 года:
Зимой 20–21, 21–22 (гг.) В. И. чувствовал себя плохо. Головные боли, потеря работоспособности сильно беспокоили его. Не знаю точно когда, но как-то в тот период В. И. сказал Сталину, что он, вероятно, кончит параличом, и взял со Сталина слово, что в этом случае тот поможет ему достать и даст ему цианистый калий. Ст(алин) обещал. Почему В. И. обратился с этой просьбой к Ст(алину)? Потому, что он знал его за человека твердого, стального, чуждого всякой сентиментальности. Больше ему не к кому было обратиться с такого рода просьбой. С той же просьбой обратился В. И. к Сталину в мае 1922 г. после первого удара[141]. В. И. Ленин решил тогда, что все кончено для него, и потребовал, чтобы к нему вызвали на самый короткий срок Ст(алина). Эта просьба была настолько настойчива, что ему не решились отказать. Ст(алин) пробыл у В. И. действительно 5 минут, не
