Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы - Леонид Григорьевич Прайсман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На южные форты наступали другие части Южной группы: 561-й полк, несмотря на все сообщения о сочувствии красноармейцев полка Кронштадту, и Отдельный кронштадтский стрелковый полк, совершенно не готовый к боевым действиям. 8 марта, уже в 6:44 утра 1-й особый отдел сообщал: «…561-й полк, пройдя полторы версты, на Кронштадт дальше идти в наступление отказался. Причина неизвестна. Тов. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Комполка 561-го принимает репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить идти в наступление»[427]. Источник сообщает, что из состава полка 500 человек перешли на сторону противника. Командование 7-й армии считало главной причиной неудачи Южной группы крайнюю нерешительность действий 561-го полка и переход одного батальона этого полка на сторону противника. Если обороняющиеся не понесли особых потерь (не более 3 легкораненых), то потери наступающих были серьезными. Петриченко вспоминал: «Наступления противника причинили ему большие потери убитыми, ранеными, утонувшими и пленными (800 человек)»[428]. Но Петриченко определяет число пленных – 700 человек. Трудно поверить, что в таком бою, когда небольшая Северная группа потеряла 70 человек, по явно заниженным сведениям Угланова, при тяжелом артиллерийском и ружейно-пулеметном огне с близкого расстояния, при действиях заградотрядов Дыбенко были столь маленькие потери. Невозможно теперь точно подсчитать потери наступающих, но, видимо, убитыми, ранеными и пленными 7-я армия потеряла никак не меньше 1000 человек.
Хотя никаких упорных боев не было, все части 7-й армии и даже отборные курсантские полки не желали воевать с «красой и гордостью революции». Какие же выводы сделало командование 7-й армии и в первую очередь ее командарм?
Тухачевский был взбешен и напуган второй неудачей подряд. Его звезда лучшего полководца Республики начала закатываться. Но если под Варшавой его разбила польская армия, руководимая победителями в Первой мировой войне – французскими офицерами, то теперь его победила презираемая им «матросня». В разговоре с главкомом Каменевым он несколько раз просил «вывести всех матросов из Петрограда». Он стал бояться матросской вольности, несмотря на то, что держал в городе на случай матросского выступления свой основной резерв – бригаду курсантов. Помимо этого, он просил у Каменева тяжелую артиллерию: «…для серьезного штурма нужно нас усилить боеспособными ТАОНами и бронепоездами с 10-дюймовыми орудиями»[429]. В разговоре с Казанским и Углановым командарм успокаивал их и делал характерное признание: «…ведь первая атака была произведена в расчете на представляющуюся неподготовленность бунтовщиков. Сейчас дело иное, артиллерия непрерывно подходит»[430]. Тухачевский решил по-новому организовать артиллерийский огонь. Помимо артиллерии, командарм подчеркивал, что необходимо прислать надежные пехотные части и средства связи. Он настаивал перед Каменевым на отправке в 7-ю армию своей любимой 27-й дивизии в полном составе. Неудача наступления крайне отрицательно подействовала на войска. Все комиссары и командиры частей сообщали о том, что будет невозможно поднять их в атаку. Это относилось не только к таким ненадежным и слабым частям, как 561-й стрелковый полк или Отдельный кронштадтский полк, но и к отборным курсантским частям. Угланов прямо заявил Тухачевскому: «…сейчас состояние сил делает абсолютно невозможным бросить войска на новый штурм фортов»[431].
Помимо резкого усиления 7-й армии пехотой, артиллерией, средствами связи Реввоенсовет и политическое руководство в центре с одной стороны, а комиссары на местах – с другой считали, что необходимо послать в войска как можно больше самых надежных комиссаров и коммунистов. Не только поддержка большинством коммунистов Кронштадта восставших, но и недостаточная активность, а временами просто трусость многих коммунистов привели к требованию прислать в 7-ю армию абсолютно преданных военкомов. Тысячи политработников были направлены в части, в т. ч. и депутаты Х съезда РКП(б). Казанский и Угланов требовали от Тухачевского: «Необходимо во все батареи прислать стойких военкомов, которых в настоящее время заменяют политруки, не справляющиеся в своей задаче»[432]. От них требовалась не только агитация и пропаганда, не только смелость и желание увлечь своим примером колеблющихся солдат и курсантов. Комиссар Южной группы И. И. Лепсе откровенно написал Аврову, какими качествами должны обладать эти комиссары: «Получили 77 чел. коммунистов, из них надежных 10, а остальные мальчишки, нужны головорезы на Кронштадтскую публику…»[433] Яснее не скажешь – нужны в первую очередь палачи. Несмотря на все многочисленные просчеты оборонявшихся, на неприспособленность морской крепости к сухопутным атакам, она отчаянно сопротивлялась, вызывая изумление у своих противников. Большинство населения Кронштадта и его гарнизона стремилось в упорной борьбе освободиться от страшного режима и за это они готовы были героически сражаться, а у атакующих, даже иногда у отборных курсантских частей, часто не было никакого желания воевать за большевистскую диктатуру. Они шли в бой под угрозой расстрела, имея за собой заградительные отряды с пулеметами, сдавались в плен и переходили на сторону восставших при любой возможности. Козловский вспоминал: «Нас спасало лишь то, что большая часть войск была явно на нашей стороне (штурмующих. – Л. П.), в бой шла неохотно, подгоняемая сзади пулеметами коммунистических отрядов, и легко сдавалась в плен. Из части этих пленных под конец обороны был сформирован отряд, который действовал бок о бок с нами и, в конце концов, интернировался в Финляндию»[434]. Предпринимались определенные меры, необходимые для обороны: вооружение рабочих, образование матросских сухопутных отрядов. Арканников вспоминал: «Для усиления обороны начали производиться некоторые инженерные работы, приводятся в боевое состояние устарелого типа батареи (орудия образца 1876 и 1877 гг. крупных калибров), кои доселе по своей малой дальности и непригодности для морского боя не состояли на вооружении, но которые теперь, безусловно, годились для обстрела ораниенбаумского берега»[435]. Козловский писал об увеличении числа артиллеристов на основных батареях, о формировании «4-х орудийной 3-х дюймовой батареи, которая имела подвижной характер, – пушки и снаряды перевозились на санях транспортного обоза». Рабочие в первые дни обороны выпускали по 50 снарядов в день для пушек Канэ, «…в дальнейшем можно было повысить их производство до 100 штук в день»[436]. Оборону крепости облегчало наличие очень
