Пояс Богородицы.На службе государевой – 4. - Роберт Святополк-Мирский

За это время с князем произошло нечто совершен­но ужасное — он едва не лишился жизни.

А было так.

Напевая одну из любимых украинских песен и уми­ленно прислушиваясь к тому, как булькают в его ог­ромном желудке только что выпитые напитки, князь неторопливо шагал по неширокой лесной дороге к поляне, где его ждали зайцы, как вдруг из кустов по обе стороны дороги бесшумно выскочили пятеро крепких молодцов с укрытыми под черными платками лицами и схватили князя под руки, первым делом за­ткнув ему рот какой-то вонючей тряпкой.

Однако тут у нападающих вышла некоторая замин­ка, потому что у князя от страха и неожиданности сразу подкосились ноги, и сам он идти никак не мог, а вес и объем тела Михайлушки был так велик, что даже пятеро сильных на вид людей не могли с ходу его поднять. Тем не менее после нескольких попыток это им удалось и, сопя от напряжения, они потащили пе­репуганного насмерть князя куда-то в глубину леса. Там они завязали ему глаза, погрузили на подводу и с полчаса возили по лесу, петляя по каким-то ухаби­стым дорогам.

Когда они сгрузили его, посадили на пень и развя­зали глаза, князь увидел себя на небольшой поляне.

Прямо перед ним с ветки крепкой осины свисала петля из толстой веревки, под ней — обрубок бревна, а рядом стоял один из похитителей и неторопливо смазывал петлю куском сала.

Князь едва не потерял сознание, но ему подсунули под нос тряпку, смоченную едким уксусом, и он снова пришел в себя.

Один из похитителей встал напротив, развернул какую-то бумагу и торжественным голосом начал чи­тать:

— Мы, верные дворяне и подданные короля польского и великого князя литовского Казимира, входя­щие в тайную Гильдию защитников державы, постано­вили. Первое. Представленные Гильдии документы и свидетельства относительно имевших место летом

прошлого 1479 года заговора с целью захвата престо­ла и покушения на жизнь его величества считать убе­дительными. Второе. Вину изменника и предателя князя Михаила Олельковича признать безусловно до­казанной. Третье. За вышеуказанные преступления, а именно: измену отчизне, покушение на жизнь коро­ля, незаконное посягательство на трон и корону —приговорить князя Михаила Олельковича к смертной казни через повешение. Четвертое. Привести приговор в исполнение без права последнего слова подсу­димому немедленно после того, как вышеупомянутый преступник будет схвачен. Подписано всеми членами Гильдии.

Закончив чтение, похититель свернул бумагу и, кивнув головой людям, державшим Олельковича за ру­ки и плечи, коротко приказал:

— Исполняйте!

Олельковича, мычащего, с вытаращенными глаза­ми, поставили на обрубок колоды, набросили на шею петлю и аккуратно затянули ее.

— Помолимся, — сказал читавший приговор, и все

перекрестились.

Поскольку слово «помолимся» служило условным паролем, Степан Ярый, который ожидал рядом в за­рослях, внезапно вылетел на поляну верхом и, выра­жая неслыханное удивление, громко и властно спро­сил:

— А это еще что такое? Что здесь происходит?

Все вышло даже лучше, чем предполагалось, потому что князю Михайлушке удалось выплюнуть изо рта кляп и он заорал во весь голос:

— Помогите! Я князь Олелькович! Меня схватили убийцы…

Это дало Степану дополнительный козырь в даль­нейшей игре.

— Как? — возмущенно воскликнул он, выхватывая саблю. — Князь Михаил Олелькович — величайший ум княжества, мудрейший и благороднейший православ­ный вельможа! Как вы посмели поднять на него руку, вонючие псы?! Я изрублю вас на кусочки!

Первым взмахом сабли Степан рассек веревку, и князь Олелькович свалился на землю, хрипя и хвата­ясь за узел на шее, что на некоторое время лишило его возможности наблюдать отлично поставленный спектакль.

Все было разыграно, как по нотам, благодаря мно­гочисленным предварительным репетициям. Даже вишневый сок, словно густая кровь, появлялся на те­лах мнимых раненых. Фабула маленького представле­ния заключалась в том, что Степан был на коне, а по­хитители пешими, хотя их лошади стояли в стороне наготове. Первыми ударами Степан «ранил» двух, и они, обливаясь мнимой кровью, при помощи товари­щей отступили к лошадям, пока пятый на глазах полу­бесчувственного Олельковича отчаянно дрался со Степаном, а после сокрушительного удара противни­ка, пошатываясь, бросился к своей лошади, и все пяте­ро мгновенно умчались, скрывшись в зарослях. Теперь их задачей оставалось лишь незаметно выбраться из пределов окружающего Слуцк леса и, переодевшись, скакать домой в Белую, что им без труда удалось, по­тому что князя к тому времени еще никто не хватился.

Степан же приступил к выполнению своего плана и в этом тоже преуспел полностью.

Он представился князю как сын небогатого литов­ского дворянина, как рьяный защитник православия и борец против засилья католичества.

Ну что тут говорить — Степан был умен, молод и красив, хитер и коварен к тому же. Уже через неделю он стал самым любимым прибли­женным князя, и Михайлушка души в нем не чаял. Через две недели Степан достоверно знал очень многое. Знал, что через месяц в Кобрине состоится огром­ное празднество по случаю бракосочетания и свадьбы князя Федора Вельского и княжны Анны Кобринской.

Знал, что князья Ольшанский и Олелькович будут там со своими приближенными.

Знал, что Медведев непрерывно находится при Вельском.

Знал, что братья только за этот месяц встречались в окрестностях Кобрина дважды. Оба раза Олелькович умолял Степана поехать с ним, но тот, разыгрывая скромность и робость перед лицом таких сиятельных вельмож, оба раза отказался, опасаясь быть узнанным с близкого расстояния Медведевым, Ольшанским или кем-либо из людей Федора, которые могли хорошо за-. помнить его, преследуя в прошлом году.

Он, наконец, знал, что на свадьбу приглашен ко­роль и уже получено согласие на его прибытие.

Степан не сомневался в том, что на свадьбе должно произойти чрезвычайное, исторически поворотное событие, и нетрудно было догадаться какое.

Теперь необходимо получить убедительное письмен­ное доказательство намерений заговорщиков.

Случай представился.

В самом конце сентября, в один пасмурный осен­ний вечер, ровно за три недеЛи до кобринской свадьбы, Степан, наконец, получил то, чего так долго ждал.

В тот день князь Михаил Олелькович находился в дурном настроении и с утра пил. Разумеется, в компании любимых придворных, первым из которых, к за­висти остальных, стал теперь Степан.

К вечеру князь устал и дал понять гостям, что хочет остаться один.

Все потихоньку разошлись.