Питерская Зона. Запас удачи - Дмитрий Манасыпов

К чему весь этот словесный винегрет и псевдофилософия? Да просто отвлечься. А как еще-то? Вот, пожалуйста, горячая вода в баке и кран. Вот два индивидуума, что последние сутки бегали, ползали и лазали во всяком чме и грязи. Как не сполоснуться. Карауля друг друга, само собой. Все вроде нормально. Если бы не чертовы зеркала на стенах. Почему они сохранились и что в них разглядывали бомжи? Беда-а-а-а…

Куда ни поверни голову, контролируя коридор в обе стороны, все равно наткнешься на мою валькирию, оголившуюся по пояс и орудующую найденным куском мыла. Хорошо, что хоть по пояс. И вроде не в моем вкусе, мускулы-то куда серьезнее моих, а никак не отвернешься. Прям как пацан какой-то, слово чести…

В дальней стороне коридора, из темноты, что-то хрустнуло.

Мара развернулась, наплевав на мой взгляд в сторону ее красиво колыхнувшихся, м-м… верхних полушарий. Когда она успела подхватить ствол? А успела. Махнул ей на одежду, воевать с голыми сиськами, сами понимаете, глупо. И пошел на звук. А ведь тот шел как раз со стороны братской могилы.

Подсветил фонарем, пытаясь понять причину. И увидел. Медленно набухающую изнутри дверь. Набухающую по низу, трещащую и поскрипывающую. И уже смог увидеть того, кто ее толкал. Да… счет времени практически на секунды. Почему?

Да потому что с «серой слизью» не шутят.

Проволоку, замотанную вместо замка на двери бомжей, отодрал мгновенно, в кровь уделав пальцы. Не до перчаток было. Те уже почуяли «слизь» и, вопя дурными голосами, сразу же вывалились в коридор. Ринулись совсем не в ту сторону, что можно было бы предположить. Туда, где я нашел Мару. О дела…

Раздва я закинул на рюкзак, нацепленный впопыхах. Шлем подхватил на вросших в меня рефлексах. Без него на Салова нас может ждать смерть. Там рыжего тумана может быть просто очень много. А Мара, экипировавшаяся с безумной скоростью, уже оказалась полностью готовой. Куда там полезли наши бомжи?

В шкаф они полезли, в долбаную, блин, Нарнию. Натурально, только и успел увидеть мелькнувшую штормовку матери и услышать скрип закрываемого изнутри люка. Выстрелил, всадив длиннющую очередь прямо в него. И только и услышал, что стук пуль по металлу. Чуть позже сухо хрустнул прокручиваемый ворот. Твою же за ногу, а!

Через порожек, пока еще осторожно, переполз язык первой порции «слизи». Растекся по полу, начиная закрывать все тоненькой пленкой. Ай, хреново дело, ай и хреново.

Кто не знает про «серую слизь»? Разве только те, кого не интересует Зона ЭсПэБэ, и все. О, эта штука – наша отличительная черта. Такой дряни нет больше нигде. И слава яйцам, что нет.

Старина Лорд в одну из наших редких совместных посиделок назвал ее главным проклятием. Тем, что может погубить мир куда быстрее ядерной войны. И я с ним согласен. Миру остается только радоваться, что она тихо-мирно живет под Питером. Ну, как тихо-мирно? Когда ей хочется выбраться, то в радиусе пары километров живого или неживого, но органического, не остается совсем. От слова «полностью». «Слизь» жрет всю органику без разбора.

А сюда, думается мне, она попала из-за крови, что натекла с трупов. Кровь не водица, но пока не застыла или не высохла, найдет дорогу где угодно. Особенно кровь местных, умирающая долго. Вот и попала в какой-то подземный коллектор, привлекла внимание.

– Хэт! – закричала Мара. – Что делать?

Что-что… откуда мне знать? Хотя…

– Разбирай дверь! – рявкнул я, кивнув на баррикаду у входной двери. – А я похулиганю.

А что остается, как не бежать хотя бы по тому коридору, а? И попробовать задержать ее с помощью огня. Только так. Хотя и гореть-то здесь особо нечему.

Мара занялась дверью, выламывая доски, забитые мною пару часов назад и откидывая всякий хлам. Мне не оставалось ничего другого, кроме как пнуть жаровню, вываливая угли и горящие остатки стульев и кресел. «Слизь» еле заметно дернулась, стараясь держаться от жара подальше. А, проняло тебя?! Что тут еще есть?

Пара канистр с дизелем. Большой кусок брезента, валяющийся на полу, остатки дров. И все. На сколько оно ее задержит?

Раздва заверещала. Пронзительно, испуганно, высоко-высоко. Милая, да вижу я. Вижу…

«Слизь» перекатывалась через порог. Превращалась прямо на глазах в огромный сгусток, заполняющий собой большую часть комнатенки. Тонкая пленка разведки пока еще отдергивалась от рдеющих углей, но «слизь» уже начала обтекать их по сторонам. Хрен тебе, дрянь ты мерзкая.

Дизель, разлитый на брезент, разложенный поверх части горящих кусков, и на разбросанные полукругом обломки, занялся. Нехотя, лениво, но начал полыхать. Стена пламени, шипя и плюясь искрами, заметно поднялась, заставив «слизь» дернуться и начать искать дорогу по стенам.

– Помоги! – крикнула Мара, навалившись на огромный несгораемый шкаф, основную часть нашей баррикады. Щас, дорогая, щас.

Тот подался с заметной неохотой, но все же рухнул, металлически загудев и раскидав часть кострища. «Слизь» не замедлила воспользоваться, перетекая по шкафу к такой нужной биомассе в виде двух людишек и заходящейся криком-лаем радужки. Нет, сволочь, хрен я тебе дамся.

Мара чуть замешкалась, сорвав с петель две РГО и кинув их в комнату, прямо в бурлящую и перекатывающуюся огромную амебу, рвущуюся к нам. Зря, конечно, толку-то никакого, но жалеть потом будем. Гранаты, в смысле. Сейчас надо бежать. Пусть это и самоубийство.

Раздва задала такого стрекача, что разрывы мы услышали уже метрах в десяти. Воздух, ворвавшийся в распахнутую дверь, подбавил кислорода, на какой-то кусок времени устроив в бойлерной форменную домну. Пламя гудело, жадно пожирая редкую пищу и добравшись до спрятанного дизтоплива. Отсветы, дерганые и рыжие, освещали путь. И совершенно сюрреалистично ложились на серую блестящую массу, выкатывавшуюся в коридор, как зубная паста выходит из сдавливаемого тюбика. «Слизь» шипела в нескольких местах, даже чуть подгорала, но себя не жалела. Дымящиеся участки тут же заливало целыми волнами непострадавшей жидкой массы. И она тянулась к нам – неуловимо и неумолимо.

Вот такая вот неприятная ситуация! Бегом, бегом, девки, не останавливаться. Орал ли я это? Да уж наверняка, черт его знает. В таком дерьме и не то учинишь.

«Слизь» перекатывалась в коридор хлюпающими и дрожащими волнами. Адское плотоядное желе, чующее теплую биомассу, убегающую от него. Алчущая живой органики бесконечная хищная сопля. Твою мать, гадость-то какая! Никакого героизма в гибели, одно смердящее гадство и отвращение. Нет, это точно не про меня. Работаем ногами, равняемся на Раздва, плюем на резь в легких, работающих на пределе возможностей. Бежим, Мара, бежим!!!

Мы и бежали, этим путаным темным ходом, ведущим черт знает куда. Неслись сломя голову, замечая только что-то совсем уж большое, вроде нескольких ящиков, что чуть не переломали мне ноги. И плевать я хотел на тишину и осторожность. Ни одна живая местная тварь в радиусе километра не посмеет напасть. «Серую слизь» боятся все. Включая здоровяка. И по-другому – никак.

Мы топали по пыльной кишке огромной системы подземелья, стараясь унести ноги от клокочущей за нами жуткой смерти. И именно тогда я чуть не поверил в Зону, как верят Копатыч и его люди. Ни одной аномалии нам так и не попалось. Ни одной. Игра оказалась честной, без подлянок. Гонка на выживание, человеческие тела против странной и страшной бездушной массы, медленно и верно настигавшей нас. Если бы нам попалась хотя бы одна смертельная ловушка, то игра оказалась бы совершенно нечестной.

Но Зона, злобная сука, решила играть по правилам. И подкинула фору именно нам.

Мы пролетели уже подсвеченный откуда-то проникающим утренним светом узкий проход, вылетев из него как пробка из бутылки. И тут же, едва я вылетел в разом увеличившееся пространство, сзади треснуло. Так оглушительно, что подумалось о замаскированной мине. Но это всего-навсего просел и рухнул кусок пола. Огромный такой кусок. И первая порция «слизи», уже докатившаяся до него, ухнула вниз, проседая полураздавленной великанской личинкой.

А второй подарок выхватил из темноты фонарь Мары.

Покрытые одеялом из пыли и паутины баллоны. Красные газовые баллоны. С совершенно незаржавевшими вентилями. И валькирия сообразила очень быстро, крутанув один. Зашипело, поплыл запах обычного сжиженного газа, черт знает, как здесь оказавшегося. Его-то, этот самый шипящий баллон, я, кряхтя и сопя, скатил к провалу. Пока Мара доставала из кармашка одну из трех оставшихся гранат.

«Слизь», бурлящая в мертвенно-бледном конусе света, прибывала, наплывами катилась вниз и вперед. Точь-в-точь кондитерская глазурь, горячими волнами покрывающая только выпеченный торт. Много сладкого – это вредно. Хотя «слизь» куда как вреднее.

Развернулся, рванув с места и уже видя, как Мара, что-то крича, держит в руках темное яйцо. Да-да, милая, уже иду, уже бегу! Да бегу же, говорю!

Когда мимо моего лица, красиво крутясь и, ей-ей, оставляя дымок, пролетела РГО, я побежал так, как не бегал никогда. Ни до, ни после. Ни разу.