Ведьмак (сборник) - Анджей Сапковский

– У каждого – свое решение и свой Холм, – тихо сказала первосвященница. – У каждого. И ты от своего не убежишь.

У входа в палатку образовалась толкучка. Принесли очередного раненого в сопровождении нескольких рыцарей. Один, в полной латной броне, покрикивал, командовал, подгонял:

– Двигайтесь, санитары! Живее! Несите его сюда, сюда! Эй ты, фельдшер!

– Я занят. – Русти даже головы не повернул. – Положите раненого на носилки. Я займусь им, как только закончу…

– Ты займешься им сейчас, дурной медикус! Ибо это сам благородный господин граф Гаррамон!

– У этого госпиталя, – Русти повысил голос, потому что застрявший во внутренностях раненого наконечник болта снова выскользнул у него из щипцов, – у этого госпиталя очень мало общего с демократией. Сюда в основном приносят именно баронов, графов, маркизов и разных других всяких, что повыше рангом. А вот о раненых, что рангом пониже, мало кто заботится. Но все же некоторое равенство существует и здесь! Здесь, а именно – у меня на столе!

– Э! Не понял?

– Не имеет значения, – Русти снова сунул в рану зонд и щипцы, – хам ли тот бедняга, у которого я сейчас пытаюсь вытащить из бебехов железяку, дворянин ли древнего рода, аристократ или скартебель[106]. Он лежит у меня на столе. А у меня, позволю себе заметить, князь стоит шута.

– И что?

– А то, что ваш граф подождет своей очереди.

– Ах ты, низушек затраханный!

– Помоги мне, Шани. Возьми другие щипцы. Осторожнее с артерией. Марти, еще немного магии, если можно попросить. У нас здесь ужасное кровотечение.

Рыцарь шагнул вперед, скрежеща зубами и латами.

– Я прикажу повесить тебя! Повесить прикажу, ты, нелюдь!

– Молчи, Пепербок, – с трудом, кусая губы, проговорил раненый граф. – Молчи. Оставь меня здесь и возвращайся на поле боя…

– Нет уж, граф! Никогда!

– Это приказ.

Из-за полотна палатки долетели грохот и звон железа, конский храп и дикий вой. Раненые выли в лазарете на разные голоса.

– Прошу взглянуть. – Русти поднял щипцы и продемонстрировал вытянутый с таким трудом зазубренный наконечник болта. – Эту цацку выковал профессионал, который получает за свой труд плату, позволяющую ему содержать многочисленную семью и попутно помогать развитию мелкого производства, а стало быть, содействовать повышению всеобщего благосостояния и не менее всеобщего счастья. А способ, которым эта прелесть держится в человеческих внутренностях, несомненно, защищен патентом. Да здравствует прогресс!

Он небрежно бросил окровавленный наконечник в ведро, глянул на раненого, потерявшего в ходе операции сознание.

– Зашить и унести, – прошипел он. – Если посчастливится – выживет. Давайте следующего в очереди. Того, у которого разрублена голова.

– Он, – спокойно сказала Марти Содергрен, – очередь освободил. Только что.

Русти втянул и выпустил воздух, без лишних замечаний отошел от стола, склонился над раненым графом. Руки у него были испачканы, халат забрызган кровью, словно у резника. Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, побледнел еще больше.

– Ну-с, – просопел Русти, – очередь свободна, светлейший граф. Давайте его на стол. Так. Что тут у нас? Хо, от этого сустава уже не осталось ничего, что можно было бы спасать. Каша! Пульпа! Чем вы там дубасите друг друга, милсдарь граф, что до такой степени раздалбливаете себе мослы? Ну-с, будет немного больно, милостивый государь. Немножко поболит. Но прошу не волноваться. Будет совсем как в бою. Жгут! Нож! Ампутируем, ваша милость.

Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, до сих пор державшийся с должным достоинством, взвыл волком. Прежде чем успел стиснуть от боли челюсти, Шани быстрым движением сунула ему в рот между зубами затычку из липового сучка.

– Ваше королевское величество! Господин коннетабль!

– Говори, парень!

– Добровольческая рать и вольная компания держат перешеек около Золотого пруда… Краснолюды и кондотьеры стоят твердо, хоть все в крови… Говорят, «Адью» Пангратт убит. Фронтин убит. Джулия Абатемарко убита… Все, все убиты. Дорианская хоругвь, что шла им на помощь, уничтожена…

– Резерв, милсдарь коннетабль, – тихо, но четко проговорил Фольтест. – Если хотите знать мое мнение, пора вводить резервы. Пусть Бронибор бросит на Черных свою пехоту! Сейчас же! Немедленно! Иначе они разрубят наш стык, а это конец.

Ян Наталис не ответил, уже издалека видя очередного связника, мчащегося к ним на лошади, разбрасывающей клочья пены.

– Отдышись, парень. Отдышись и говори складно!

– Фронт прорвали… эльфы из бригады «Врихедд»… Господин де Руйтер сообщает вашим превосходительствам…

– Что сообщает? Говори!

– Что пора спасать жизнь.

Ян Наталис воздел очи горе.

– Бленкерт! – сказал он глухо. – Да явится Бленкерт! Или да опустится ночь.

Земля вокруг палатки задрожала под копытами, полотно, казалось, вспучилось от конского ржания и громких криков. В палатку ворвался солдат, вслед за ним два санитара.

– Бегите все! – зарычал солдат. – Спасайтеся! Нильфгаард бьет наших! Гибель! Гибель! Поражение!

– Клемму. – Русти отвел лицо от струйки крови, энергичным и живым фонтаном бьющей из артерии. – Зажим! И тампон! Зажим, Шани! Марти, сделай, пожалуйста, что-нибудь с этим кровотечением…

Совсем рядом с палаткой кто-то взвыл зверем. Отрывисто. Завизжала лошадь, что-то рухнуло на землю со звоном и грохотом. Болт из арбалета с треском прорвал полотно, зашипел, вылетел с противоположной стороны, к счастью, слишком высоко, чтобы угрожать лежащим на носилках раненым.

– Нильфгаард! – снова крикнул солдат высоким, дрожащим голосом. – Господа фершела! Не слышите, что ль, что говорю-то? Нильфгаард прорвал королевскую линию, идет и крошит! Бегииитя!

Русти взял у Марти Содергрен иглу, сделал первый стежок. Оперируемый уже долгое время не двигался. Но сердце билось. Это было видно.

– Не хочу умирать! – заорал кто-то из находившихся в сознании раненых. Солдат выругался, прыгнул к выходу, что-то крикнул, рухнул назад и, разбрызгивая кровь, свалился на глинобитный пол. Иоля, стоявшая на коленях у носилок, вскочила на ноги, попятилась.

Неожиданно стало тихо.

«Скверно, – подумал Русти, увидев, кто входит в палатку. – Эльфы. Серебряная Молния. Бригада “Врихедд”. Прославленная бригада “Врихедд”».

– Мы здесь, получается, лечим, – отметил факт первый из эльфов, высокий, с удлиненным, красивым, выразительным лицом и большими васильковыми газами. – Лечим?

Никто не отозвался. Русти чувствовал, как у него начинают дрожать руки. Он быстро отдал иглу Марти. Увидел, что у Шани побелели лоб и переносица…

– Как же так? – сказал эльф, зловеще растягивая слова. – Зачем же мы там, в поле, раним? Мы там, в бою, раним для того, чтобы из-за этих ран умирали. А вы, стало быть, лечите? Я вижу в этом полное отсутствие логики. И единства интересов.

Он сгорбился и, почти не размахиваясь, вонзил меч в грудь раненого, лежащего на носилках, что ближе стояли к входу. Другой эльф пригвоздил второго раненого шпонтоном. Третий раненый, бывший в сознании, попытался отвести удар левой рукой и толсто перебинтованной культей правой.

Шани крикнула. Тонко, пронзительно. Заглушая тяжелый, нечеловеческий стон убиваемого калеки. Иоля, кинувшись к носилкам, прикрыла собой следующего раненого. Лицо побелело у нее как ткань бинта, губы начали непроизвольно дрожать. Эльф прищурился.

– Va vort, beanna! – пролаял он. – Иначе я продырявлю тебя вместе с твоим Dh’oine!

– Вон отсюда! – Русти тремя прыжками подскочил к Иоле, заслонил ее. – Вон из моей палатки, убийца! Выматывайся отсюда туда, на поле. Там твое место. Среди других убийц. Можете поперебивать друг друга там, если вам не терпится! Но отсюда – вон!

Эльф глянул вниз. На трясущегося от страха пузатого низушка, макушкой курчавой головы достающего ему лишь чуточку выше пояса.

– Bloede Pherian, – зашипел он. – Людской лакей! Прочь с дороги!

– Ну уж нет. – Зубы низушка стучали, но слова были четкими.

Второй эльф подскочил, подтолкнул хирурга древком шпонтона. Русти упал на колени. Высокий эльф грубым рывком стащил Иолю с раненого, занес меч.

И замер, видя на черном, свернутом под головой раненого плаще язычки серебряного пламени дивизии «Деитвен». И полковничьи знаки различия.

– Yaevinn! – крикнула, влетая в палатку, эльфка с темными, заплетенными в косу волосами. – Caemm, veloe! Ess’evgyriad a’Dh’oine a’en va! Ess’tedd!

Высокий эльф несколько секунд глядел на раненого полковника, потом перевел взгляд на слезящиеся от ужаса глаза хирурга. Посмотрел, развернулся на каблуках и вышел.

Из-за полотна палатки снова донеслись топот, крик и звон железа.

– Вперед на Черных! Бей-убивай! – орали тысячи глоток.

Кто-то взвыл по-звериному, вой перешел в чудовищный хрип.

Русти попытался встать, но ноги не слушались его. Руки тоже не очень.