Сага о копье: Омнибус. Том II - Маргарет Уэйс

— Итак… — сказал Карамон, теребя рукоять меча. Взгляд колдуна поколебал его уверенность. Все теперь с торжественными выражениями лиц смотрели на воителя. Лицо Карамона напряглось.

— Полагаю, я рассказал все, что должен был рассказать о… о Рейстлине.

— Да, — сказал Дунбар, — ты рассказал все, и некоторые из нас, я думаю, услышали это впервые. — Колдун многозначительно посмотрел на Палина, тот стоял, опустив в пол глаза.

Нервно прокашлявшись, Карамон произнес:

— Я полагаю, мы теперь свободны.

Волшебники переглянулись. Юстариусу, казалось, было неловко, Даламар смотрел строго, а Дунбар — печально. Все трое молчали. Поклонившись, Карамон повернулся было и направился к сыновьям, но Даламар с недовольным жестом поднялся с места.

— Ты не можешь уйти, Карамон, — сказал эльф. — Мы еще многое должны обсудить.

— Тогда скажите мне то, что должны сказать! — Карамон сердито обернулся к волшебникам.

— Я скажу, так как эти двое, — эльф презрительно взглянул на своих собратьев, — не способны бросить вызов столь преданной вере, которую ты продемонстрировал. Возможно, они забыли страшную опасность, обрушившуюся на нас двадцать лет назад. Я не забыл. — Даламар положил руку на грудь под разорванной мантией. — Я никогда не забуду. Никакое трогательное «видение» не может рассеять мой страх. — Его губы насмешливо изогнулись.

— Сядь, Карамон. Сядь и выслушай правду, которую эти двое боятся сказать тебе.

— Я не боюсь, Даламар, — сказал Юстариус с упреком. — Я просто считаю, что рассказ Карамона тоже имеет значение.

Эльф фыркнул, вновь окинув всех презрительным взглядом, уселся на трон и завернулся в свою черную мантию. Карамон стоял нахмурившись, переводя взгляд с одного волшебника на другого. За его спиной слышался лязг доспехов: Танин и Стурм переминались с ноги на ногу. Они чувствовали себя здесь неуютно, так же как их отец. Карамону захотелось повернуться и уйти навсегда из этой Башни — свидетельницы стольких страданий.

Пусть только, попробуют остановить его! Карамон сжал рукоять меча и отступил назад, оглянувшись на сыновей. Танин и Стурм двинулись к выходу.

Но Палин стоял неподвижно, выражение его лица было печальным, задумчивым и непостижимым для Карамона — но напоминавшим кого-то… Тут Карамон словно услышал шепот Рейстлина: «Уходи, если хочешь, брат мой. Заблудись в Вайретском лесу, ведь без меня тебе не найти дороги. Я остаюсь…»

Нет. Он не позволит своему сыну сказать эти слова. Сердце Карамона болезненно сжалось, кровь застучала в висках, он тяжело опустился в кресло.

— Скажите мне то, что должны сказать, повторил он.

— Почти тридцать лет назад Рейстлин Маджере пришел сюда, чтобы пройти Испытание, — начал Юстариус. — И вот, когда Испытание началось, он вошел в контакт с…

— Мы знаем об этом, — отрезал Карамон.

— Кто-то знает, — сказал Юстариус, — а кто-то и нет, — он посмотрел на Палина, — или знает, но не все. Испытание было трудным для Рейстлина; впрочем, оно трудно для всех, кто проходит его, не так ли?

Даламар молчал, но лицо его побледнело, а взгляд помрачнел. Следы смеха исчезли с лица, он взглянул на Палина, едва приметно покачав головой.

— Да, — продолжал Юстариус, потирая больную ногу, — Испытание трудное, но не невозможное. Пар-Салиан и главы Орденов не дали бы Рейстлину разрешения на Испытание в его юном возрасте, если бы не были уверены, что он пройдет его успешно. И он обязательно выдержал бы Испытание! Да, Карамон! Я в этом не сомневаюсь, как не сомневались и те, кто присутствовал там и был всему свидетелем. Твой брат имел достаточно силы и мастерства, чтобы справиться с Испытанием самостоятельно. Но он выбрал легкий путь, безопасный — он принял помощь злого волшебника Фистандантилуса, сильнейшего в наших Орденах. Фистандантилус, — повторил Юстариус, глядя на Палина. — Когда его магия нарушила многие законы, он умер на горе Черепов. Но Фистандантилус был достаточно могуществен, чтобы нанести поражение самой смерти. Сейчас его душа пребывает в нашем мире, но в другой плоскости. Она ищет тело, в которое сможет вселиться. И она его найдет.

Карамон сидел молча, не отрывая от Юстариуса взгляда, лицо его горело, челюсти были напряженно сжаты. Он почувствовал руку на своем плече, оглянулся и увидел Палина. Палин наклонился к нему и прошептал:

— Мы можем уйти, отец. Прости меня. Я был не прав, когда заставил тебя прийти сюда. Мы не обязаны слушать…

Юстариус вздохнул:

— Нет, молодой человек, вы не можете уйти, и вы обязаны слушать! Ты должен узнать правду!

Палин вздрогнул, услышав, что повторили его слова. Карамон успокаивающе сжал руку сына.

— Мы знаем правду, — прогремел Карамон. — Этот колдун украл душу моего брата. И вы, вы позволили ему это сделать!

— Нет, Карамон! — Юстариус сжал кулаки. — Рейстлин сознательно отвернулся от Света и принял Тьму. Фистандантилус дал ему силу пройти Испытание, и взамен Рейстлин отдал Фистандантилусу часть своей жизненной силы, чтобы помочь выжить лишенной тела душе. Вот что сокрушило тело Рейстлина — а не Испытание. Рейстлин сам говорил об этом, Карамон: «Это жертва, которую я принес ради моей магии!» Сколько раз ты слышал от него эти слова!

— Хватит! — поднялся Карамон. — В этом виноват Пар-Салиан.

Неважно, какое зло совершил мой брат после того, как вы, волшебники, столкнули его с верного пути.

Карамон подошел к сыновьям и, резко развернувшись, направился к выходу, хотя не был уверен, что в этом странном помещении он вообще есть.

— Нет! — Юстариус с трудом поднялся, стараясь не ступить на больную ногу. Но голос его был могучим и властным. — Слушай и вникай! Ты должен понять или горько пожалеешь об этом!

Карамон остановился, медленно повернулся, но лишь вполоборота.

— Это угроза? — спросил он, свирепо глядя на Юстариуса через плечо.

— Это не угроза, по крайней мере с нашей стороны, — сказал Юстариус. — Послушай, Карамон! Неужели ты не чувствуешь опасности? Это уже произошло однажды и может произойти снова!

— Я не понимаю, — упрямо произнес Карамон в раздумье, не снимая руки с меча.

Словно змея, внезапно наносящая удар, сидящий на троне Даламар выбросил вперед свое тело.

— Нет, ты понимаешь! — Голос его был тихим и проникающим в душу, как яд. — Ты понимаешь. Не спрашивай нас о подробностях, мы их не знаем.

Но нам известно одно. По верным знакам, из достоверных контактов, которые мы имели в более высоких, чем наш мир, сферах, у нас есть основания утверждать, что Рейстлин жив, так же как когда-то Фистандантилус. Он ищет способ вернуться в этот мир. Ему нужно тело, чтобы вселиться в него. И ты, возлюбленный брат Рейстлина, заботливо предоставил ему это тело — молодое, сильное и уже знакомое с магией.

Слова Даламара змеиным ядом вливались в плоть и кровь Карамона.

— Твой сын…

Глава 4

Юстариус осторожно опустился на трон. Разгладив складки мантии необыкновенно молодыми для его лет руками, Юстариус обратился к Карамону, хотя взгляд был направлен на стоящего рядом с отцом Палина:

— Теперь ты понимаешь, Карамон Маджере, что мы не можем позволить твоему сыну, племяннику Рейстлина, продолжать изучение магии и проходить Испытание, прежде чем не убедимся, что Рейстлин не может использовать Палина для того, чтобы вернуться в мир.

— Тем более что еще не установлена преданность молодого человека одному особому Ордену, — веско добавил Дунбар.

— Что это значит? — нахмурился Карамон. — Испытание? Ему еще рано думать об Испытании. А что касается преданности Ордену, то он выбрал Белые Мантии.

— Ты и мама выбрали для меня Белые Мантии, — спокойно произнес Палин, глаза его смотрели прямо, как бы сквозь отца. Ответом Палину была напряженная тишина, он сделал раздраженный жест. — Отец! Ты знаешь так же хорошо, как и я, что ты не позволил бы мне изучать магию под другим условием. Я знал это, даже не задавая тебе вопросов!

— Молодой человек должен объявить верность Ордену по зову своего сердца. Только тогда он сможет проявить свой магический дар в полную силу.

И определиться Палин должен во время Испытания, — мягко сказал Дунбар.

— К чему эти разговоры! Говорю вам, Палин даже не решил еще, будет ли он вообще проходить это проклятое Испытание! А что касается моего мнения об этом… — Карамон оборвал свою речь, посмотрел на сына. Тот стоял покрасневший, с плотно сжатыми губами, уставившись в пол.

— Ладно, оставим это, — прошептал Карамон, глубоко вздохнув.

За его спиной беспокойно переминались с ноги на ногу старшие сыновья, постукивал меч Танина, Стурм тихонько покашливал. Карамон остро, ощутил на себе пристальный взгляд колдунов, особенно задевала циничная улыбка Даламара. Как жаль, что он и Палин не наедине! Они бы объяснились. Карамон вздохнул. Это было то, о чем следовало бы раньше поговорить с сыном, понял Карамон. Но он еще не терял надежду…