Собрание сочинений - Карлос Кастанеда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дон Хуан признался мне, что он усматривал здесь два взаимосвязанных вопроса. Первый — прагматический — проблема нашего присутствия среди них. Второй касался надежности правила. Их бенефактор внушил им уверенность, что правило охватывает все, с чем может столкнуться воин. Он не подготовил их к такому случаю, когда правило может оказаться неработающим.
Ла Горда сказала, что у женщин из партии дона Хуана никогда со мной проблем не было. Мужские же его воины пребывали в растерянности. Для них было непонятным и неприемлемым, что в моем случае правило неприменимо.
Женщины, однако, были уверены, что рано или поздно причина моего появления среди них прояснится. Я наблюдал, как женщины не поддавались эмоциональному замешательству и, казалось, были полностью безразличны к тому, чем все это закончится. Они как будто — без всяких разумных оснований — заранее знали, что мой случай все-таки подчиняется правилу. В конце концов я помог им тем, что принял свою роль. Благодаря мне и женщине-Нагваль дон Хуан и его воины завершили свой цикл и были почти свободны.
Ответ пришел к ним через Сильвио Мануэля. Его видение открыло, что Хенарос и сестрички не были непригодными, скорее, я был не тем Нагвалем, в котором они нуждались. Я не был способен вести их, потому что имел конфигурацию, не укладывающуюся в схему, данную правилом, — конфигурацию, которую дон Хуан как видящий проглядел. Мое светящееся тело создавало видимость четырех отделов, тогда как в действительности их было только три; существовало другое правило для того, кто назывался «трехзубчатым Нагвалем». Мой случай относился именно к этому правилу. Сильвио Мануэль сказал, что я подобен птице — птице, взращенной теплом и заботой других птиц. Все они должны были помочь мне, так же и я, со своей стороны, был обязан сделать для них все возможное, хотя и не подходил им.
Ответственность за меня дон Хуан взял на себя, поскольку это он ввел меня в их среду. Но мое присутствие среди них вынудило их максимально выкладываться в поисках ответа на два вопроса: что я среди них делаю и что в связи с этим нужно делать им.
Сильвио Мануэль очень быстро нашел решение, как вывести меня из их среды. Он принял на себя руководство этим планом, но поскольку у него не было ни терпения, ни желания, чтобы лично иметь со мной дело, он предоставил дону Хуану действовать вместо него. Целью Сильвио Мануэля было подготовить меня к тому моменту, когда у меня появится курьер, носитель правила, применимого в трехзубчатому Нагвалю. Он сказал, что в его задачу не входит раскрывать эту часть правила. Я должен ждать, пока не придет нужное время, и точно так же должны ждать все остальные.
Существовала еще одна проблема, увеличивающая путаницу. Она касалась Ла Горды и косвенно — меня. Ла Горда была принята в партию воинов как Южная женщина. Дон Хуан и его воины подтвердили это. Казалось, она принадлежала к той же категории, что и Сесилия, Делия и другие женщины-курьеры. Сходство было неоспоримым. Затем Ла Горда похудела и как бы вдвое уменьшилась. Перемена была столь радикальной и глубокой, что она превратилась во что-то иное.
Долгое время это оставалось незамеченным — просто потому, что остальные воины были слишком заняты моими трудностями, чтобы обращать на нее внимание. Однако ее перемена была настолько разительной, что в конце концов приковала их внимание, и тут они увидели, что она вовсе не является женщиной Юга. Объемы ее тела обманули их предыдущее видение. И тогда они вспомнили, что уже с момента появления у них она не смогла близко сойтись с Сесилией, Делией и другими Южными женщинами.
С другой стороны, она была просто очарована Нелидой и Флориндой и находилась с ними на короткой ноге, ибо в действительности была подобна им. Это означало, что в моей партии были две Северных сновидящих — Ла Горда и Роза, что являлось грубым нарушением правила.
Дон Хуан и его воины были более чем озадачены. Они восприняли случившееся как знак, как указание на то, что ход событий должен принять какой-то непредсказуемый оборот. Поскольку они не могли принять идею, что человеческая ошибка могла перечеркнуть правило, то решили, будто были вынуждены ошибиться в результате команды свыше, по причинам, трудным для понимания, но тем не менее реальным.
Они рассматривали вопрос, что же делать дальше, но прежде чем кто-либо из них натолкнулся на ответ, истинно Южная женщина, донья Соледад, вышла на сцену с такой силой, что проигнорировать это оказалось совершенно невозможным. Она была сталкером и подпадала под правило.
Ее присутствие на какое-то время сбило нас с толку, потому что выглядело это так, будто она, развив энергичную деятельность, собирается подтолкнуть нас на другую платформу. Флоринда взяла ее под свою опеку, чтобы проинструктировать в искусстве сталкинга. Но какую бы пользу это ни приносило, этого было недостаточно, чтобы пресечь ощущаемую мной странную потерю энергии, опустошенность, которая становилась все глубже и глубже.
Затем однажды Сильвио Мануэль сказал, что в своих сновидениях он получил великолепный план. Он оживился и отправился обсуждать его детали с доном Хуаном и другими воинами. Женщина-Нагваль была включена в их число, а я — нет. Это заставило меня заподозрить, что они не хотят, чтобы я узнал, что именно Сильвио Мануэль открыл относительно меня. Я выложил им свои подозрения. Все расхохотались, за исключением женщины-Нагваль, сказавшей, что я прав.
Сновидения Сильвио Мануэля открыли причину моего присутствия среди них, но мне придется покориться своей судьбе, а это значит — не знать сути моей задачи, пока я не буду к этому готов.
В ее тоне была такая непререкаемость, что мне оставалось только безоговорочно принять все, что она сказала. Я думаю, что, если бы дон Хуан или Сильвио Мануэль сообщили мне то же самое, я не принял бы этого так легко. Она сказала, что не соглашалась с Сильвио Мануэлем, считая, что меня следует информировать об общей цели их действия — хотя бы для того, чтобы избежать ненужных трений и разногласий.
Сильвио Мануэль намеревался подготовить меня к моей задаче, введя меня во второе внимание непосредственно. Он планировал ряд смелых действий, которые должны были обострить мое осознание. В присутствии остальных он сказал, что берет на себя руководство мною
