Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но раньше чем Жюльен услышал первые слова, в его ухе застрекотал галактический вызов:
— Внимание! Шесть-особый! Тревога номер один!
— Я не могу, — прошептали в микрофон посиневшие от холода губы Жюльена. — Я на задании.
— Шесть-особый!
— Это угроза всей Галактике.
— Тревога первой степени!
Жюльен выключил микрофоны и пополз кустами к прогалине, где под кучей сучьев скрывался его гравитолет…
Глава 9
— Последний вызов, — произнес Координатор. — И можете переключать снабжение энергией на Солнечную систему.
— Слушаюсь, — сказал техник и склонился к пульту связи.
Черная рука вновь протянулась к кнопкам вызова…
Глава 10
Базиль отозвался не сразу.
Батискаф попал в объятия щупальцев стометрового кальмара, и Базиль старался вырвать батискаф из ловушки, не убив последнего гиганта юрского моря.
А кальмар все тянул и тянул батискаф в глубину…
Нет, положение не было безвыходным. Базиль дал напряжение на внешнюю оболочку. Голубые электрические искры вспыхивали на присосках щупальцев. Но кальмар не намеревался отпускать жертву.
Базиль понял — пора включать вибрацию.
Батискаф задрожал.
— Вызов шесть-особый, — раздалось в батискафе. — Говорит Земля. Срочное возвращение.
— Не могу, — сказал Базиль. — Меня не пускают.
— Без шуток! — Он узнал голос самого Координатора. — Тревога первой степени.
— Тогда мне придется убить суперкальмара, а он в Красной книге.
— Постарайтесь обойтись без жертв, — сказал Координатор. — Но это не отменяет приказа.
— Значит, стрелять?
— Шесть-особый!
В батискафе воцарилась тишина.
— Прости, старина, — сказал Базиль, включая лазерную пушку…
Глава 11
Они входили поочередно в зал Координационного совета.
Разведчики высшего класса. Резиденты в дальних мирах. Элита галактической службы.
Сдержанно здоровались. Проходили к свободным креслам. Свиридов сразу задремал. Он очень устал.
Координатор вошел в зал. Он успел переодеться. На нем был алый плащ, на груди — большая Звезда Галактики.
Разведчики не вставали. Это не принято. Здесь все равны. Здесь каждый разделяет ответственность перед человечеством, неся свой крест на дальних планетах и в открытом космосе, защищая Землю от неожиданностей, внося свой вклад в покорение Вселенной. Избранные. Лучшие из лучших.
Координатор окинул их суровым, но теплым взглядом.
— Можете садиться, — произнес он, занимая свое кресло.
Эта фраза, оставшаяся с давних времен неравенства, была частью ритуала.
— Я созвал вас, — сказал Координатор, — так как в этом возникла крайняя необходимость.
Собравшиеся хранили молчание. Все понимали, что никогда Координатор не посмел бы оголить столь ответственные участки незримого галактического фронта, если бы не крайняя нужда.
— Сегодня к нам поступил следующий документ. — Координатор вынул из папки желтоватую пластинку. — «От Земгосстата Координационному совету. Срочно. Секретно, — прочел Координатор. Разведчики замерли в своих креслах. — Требуем по всем постам и станциям в трехчасовой срок представить отчетность по использованию канцелярских кнопок и бумаги. А также дать объяснение по вопросу перерасхода шестидесяти трех скрепок за период по январь текущего галактического года. Исполнение возложить лично на Верховного координатора».
Воцарилась мертвая тишина.
Координатор положил пластинку на сверкающую мраморную поверхность стола.
— Положение серьезное, — произнес он. — Сейчас же каждый из нас, включая меня, приступает к составлению отчета. Надеюсь, что скрепки будут найдены. Как, мальчики?
Свиридов, сон которого как рукой сняло, ответил за всех:
— Мы не подведем вас, шеф.
Утешение
Льву Разгону посвящается
Изобретатель машины времени Матвей Сергеевич Ползунков, будучи человеком относительно молодым и, как говорится, не от мира сего, когда не работал — не знал, на что себя употребить. А в его жизни, как и в жизни любого человека, возникали моменты и даже периоды вынужденного безделья, как, например, вечер 6 марта прошлого года, когда домашний компьютер сломался, а институт до утра закрыт. Можно было поехать к маме, у которой он не был уже три месяца, но у мамы всегда было скучно и надо было общаться с отчимом. Можно было позвонить Людмиле, но Людмила так хотела его на себе женить — нет, не из-за его научных достижений и благополучия, а потому что жаждала с ним спать. И это тоже было скучно.
Поэтому, отказавшись от изъезженных путей, Матвей Сергеевич пошел по улице Герцена и в нескольких шагах от площади Восстания увидел на Доме литераторов объявление о том, что сегодня там писатель Леонид Ларин читает свои рассказы о прошлом, а устраивает этот вечер общество «Мемориал», целям которого Матвей Сергеевич глубоко сочувствовал, хотя никто из его родственников от репрессий не пострадал, а отец погиб на фронте в мае 1945 года в возрасте двадцати лет, на четвертый день после свадьбы со связисткой Семеновой, которая и стала потом матерью Матвея Сергеевича.
Матвей Сергеевич вошел в Дом литераторов, сдал на вешалку пальто и был встречен двумя прозрачными бабушками в школьных платьях с белыми воротничками, которые обрадовались его приходу. От такой встречи Матвей Сергеевич решил, что зал будет пуст и Леонид Ларин будет читать свои рассказы лишь ему и двум прозрачным бабушкам.
Матвей Сергеевич ошибся, потому что зал был почти полон, если не считать пустых мест спереди, в третьем и четвертом рядах, видно припасенных для литературного начальства, которому было недосуг сюда прийти.
Леонид Ларин, вышедший на сцену точно в девятнадцать часов, оказался прямым пожилым мужчиной с лицом, склонным к улыбке, даже когда оно было совершенно серьезным. Такими же оказались и его рассказы. Они повествовали о вещах страшных и вещах необыкновенных, о жизни в лагерях и ссылке и, наверное, были бы, безусловно, трагичны и безысходны, если бы и в них не было всегдашней легкой улыбки автора, которая, конечно, и спасла его и не только позволила выжить там, встретить высокой красоты женщину и жениться на ней, но и остаться моложавым, подтянутым и легким в походке.
Сидя в этом зале, Матвей Сергеевич не аплодировал и ничем не показывал своего одобрения, потому что это казалось ему неуважением к Леониду Ларину, ведь не аплодируют в церкви священнику, а в лесу — пению птиц. Его не оставляло забытое детское опасение, что рассказы вот-вот кончатся и ему скажут, что пора домой, пора спать.
Так и случилось сразу после того, как Ларин прочел рассказ о жене президента нашей страны, которая стирала белье в лагерной прачечной, тогда как ее супруг, покорный тирану, раздавал ордена палачам и подписывал смертные приговоры другим женам и мужьям.
Выйдя на улицу, Матвей Сергеевич долго стоял у входа в Дом литераторов, словно поклонник, ожидающий любимую певицу. Но все разошлись, а Ларина он не дождался; видно, тот остался в ресторане или вышел другим путем.
Матвей Сергеевич
