Дети Брагги - Арина Воронова

Лицо Веса не изменилось, когда гонец из Аггерсборга, едва не падая с ног от усталости, вывалил свои новости: франки захватили Съяланд, крупнейший из вольных островов между Йотландом и Страной Свеев. Несколько кораблей отправилось на север, к Ойстрисфьорду и владениям Харфарга. Дружины зеландских ярлов перебиты, ратники и хольды их сражались храбро. Немало неприятельских воинов привели они к порогу пиршественной залы Отца. Если бондам и удастся собрать ополчение, ему не выстоять против франков. Поведал об этом бежавший с острова вольноотпущенник, гонец презрительно выплюнул это слово — нидинг!

Странные, призывающие к себе Одина, воины с юга хозяйничают на Гаутланде, но неприветливый, полный самого непокорного, беглого и свободолюбивого люда остров нелегко прибрать к рукам. Нет никаких вестей о том, что стало с отрядом Варши, возможно, собранные им люди еще скрываются на болотах вдоль Гаут-Эльва. И это еще были не все дурные вести: несколько франкских отрядов совершили набеги и на побережье Йотланда, хотя их славно потрепали ратники Аггерсборга, а корабли их пожгли. Но и на острове, и высадившись на побережье, франки преследуют всех, кто когда-либо был связан с Кругом Скальдов, безжалостно выслеживают их, как диких зверей.

Вес кивнул. Не с удовлетворением ли, подумалось Бранру, среди прочих скальдов пришедшему на совет.

…и долгий перечень погибших или пропавших без вести: воинов, хольдов с различных островов, бондов и гаутов, сотоварищей по морским походам.

Бранр услышал слабый стон Лысого Грима — перечень все не кончался и не кончался: пусть не все павшие на островах верили в претворяющую силу стиха или рун, пусть верили они не в Одина и Тора, Брагги и Фрейра, а клялись они именем Ран или Финна, но все же были они не чужими… Славные воины, слава героям…

Вес продолжал сидеть на своем треногом табурете, пальцы поглаживали безжалостные каменные лица на жезле из точила.

Он ведь знал, пронзила вдруг Бранра странная и страшная догадка.

А если знал, то почему, почему месяц назад уговаривал он Оттара и Старого Грима самим отправиться на Съяланд? А если знал, если предвидел, что может такое случиться, то ведь это своих же дружинников послал он на остров, когда стало ясно, что Гаутланд в осаде? Послал одну из лучших дружин?

Но почему только одну? А клевета на Тровина? О старом скальде много всякого болтали у лагерных костров. В Круг Грим оказался допущен уже после того, как о Молчальнике перестали поминать. Армия же судачила о предательстве… Точно таком же, в каком пару дней назад обвинили Карри.

Уберегите меня боги, думал тем временем Эгиль скальд Одина, от того, чтобы и на меня он взглянул тем же задумчивым расчетливым взглядом: он кажется даже довольным, воистину вошла в него сила Отца Ратей.

Гонец умолк. Иссяк наконец рассказ о битвах, схватках, о гибели ратников. Рассказан и принесенный беглецом с Зеланда слух об ужасных мучениях, уготованных тем, кто на беду свою остался в живых.

Конунг Вестмунд жестом отослал гонца, потом повернулся к кругу ближайших советников: Эгиль и Бранр — от детей Брагги, Хакон-ярл и Хальвдан Змееглаз — от гостящих в Фюркате дружин, и Оспак — от бондов, Карли-управитель примостился за спиной конунга с вечными деревянными дощечками и ножом.

— Вы слышали вести, — начал он. — Как, по-вашему, следует нам поступить?

— Идти им навстречу. Набеги врага разбередили страну, если позволить им продолжаться, наши собственные неурядицы привлекут прочих стервятников, медленно проговорил Эгиль. — Не говоря уже о том, что мы не знаем, верен ли слух о том, что Вильяльм собирается идти на земли Харфарга. Разумнее было бы предположить, что он дождется подмоги и двинет свои отряды на нас. Нам следовало бы сражаться с ним и преподать урок тем, кто идет за ним следом с юга.

Тогда, быть может, они остерегутся нападать на нас.

Вес упрямо поджал губы:

— А ты что скажешь, Хальвдан?

— У нас есть за кого отомстить! — рявкнул Змееглаз. — Франки говорят, что мы, дескать, язычники. Да, мы не христиане, чтобы прощать нашим врагам. Я — за то, чтобы выступить.

— Но конунг — я. Решение за мной.

Медленно склонились головы.

— И я скажу: мы выясним, каковы наши враги, каковы их сила и слабость, и лишь потом нанесем им удар. Пусть они придут к нам.

— И оставим наших товарищей без отмщения? — взвыл Хальвдан.

— Отчего же, я готов выслать несколько дружин.

— Нескольких недостаточно, — не выдержав, мрачно вмешался Бранр. — Не забывай, конунг, что я недавно вернулся с Гаутланда. Рьявенкрик почти что разрушен, а сам остров постепенно превращается в гнездо врага. Едва ли Варша способен нанести ему серьезный урон. И я скажу еще: Эгиль-скальд прав, за Вильяльмом придут другие, он только лишь ждет прихода их кораблей. Я видел этих франков. Пусть мои слова противоречат клятве Круга, но если мы не накажем страшной смертью этих, остальные сочтут нас слабыми.

Вес же повторял свое решение снова и снова, уговаривал, соглашался выслать больше дружин, перетянул на свою сторону Хальвдана и Хакона, обещал послабления бондам. Выторговал себе неделю, за ней еще одну, якобы чтобы дождаться дальнейших новостей.

— Пошли за вином, Карли, — обратился к управителю Вес, очевидно, желая снять воцарившееся в палате напряжение. — Выпьем во славу Одина и ушедших к нему, почтив их чем-то лучшим, чем простое пиво.

— Вина нет, мой господин, — неспешно отозвался управитель. — Четыре недели уже не было кораблей с юга. Быть может, ветер им неблагоприятен.

Не говоря пи слова, Бранр поднялся со скамьи и перешел к окну, где, глядя в небо, стоял Лысый Грим. По залитому утренним солнцем небосводу ветер неспешно гнал перистые облачка, горизонт был чист.

— В такую погоду я мог бы проплыть от устья Рейна в Сканней и в старом корыте, — вполголоса сказал он старику. — Ветер ему не тот! Не в ветре дело.

Старик взглядом призвал его к молчанию. «Возможно, за время моего отсутствия Лысый Грим тоже догадался о чем-то», — с облегчением подумал Хамарскальд.

— И кто, как не я, — неожиданно заговорил Вес, — предлагал послать на побережье или самого Оттара Черного, которого защитили бы его старость, волшба и дар, или тех, кто наименее ценен для нас?

Ответом на эти слова была удивленная мертвая тишина.

— Дружины отправятся завтра же и с ними те из скальдов, которых выберет Круг. Пусть они передадут зеландцам, что мы окажем им всю помощь, какая будет в наших силах.

Вес снова задумчиво поглаживал каменные лица. Еще до своего отъезда на Гаутланд, Бранр заметил, что делает конунг это всегда, когда рассчитывает что-то или собирается солгать во имя какой-то лишь ему ведомой цели.